– Он знает, конечно… – Герцог запрокинул голову, глядя в потолок. – Правда, делает вид, будто даже не слыхал ни о чем подобном.

– А решает за него отец. И вы, верно?

– Да. Только не надо придумывать глупостей о том, что Феликсу надоела наша опека. Может быть, и надоела, но ему так удобно: пока живы его отец и я, ему не о чем беспокоиться. И его величество знает, что при мне с принцем ничего не случится.

– Так, может, кому-то нужно, чтобы нечто случилось с принцем? Когда вас не окажется рядом? Нет-нет, – я подняла руки, – вы снова скажете, что я начиталась романов, но… Я ведь не о покушении говорю. Вы не забыли об Элле? Его высочество ведь снова может проехать мимо нашего колодца, а вас не будет поблизости. Я не представляю, что может сделать та фея, клянусь, но вдруг принц позабудет обо всем при взгляде на Эллу?

– А вот это уже ближе к истине, – подумав, сказал он. – Должно быть, колдунья может заставить послушного коня ни с того ни с сего вздыбиться и понести. Сбрую проверили, она в порядке, под седлом ничего не было… Не иначе, в самом деле волшба! Надо вставать, иначе не могу представить, во что это выльется…

– Не торопитесь, сударь, – попросила я. – Я… я попробую что-нибудь сделать. Не знаю, получится ли, но я постараюсь.

– Хорошо, – кивнул он.

– Мне пора. Вот туфелька, спрячьте…

– А вот кошелек, прибери, – сказал герцог, а я и не подумала отказываться. Кошелек оттягивал карман передника приятной тяжестью. – Действуй. Пока я не могу присматривать за Феликсом, хоть ты пригляди за Эллой. Можешь утопить ее в колодце, я не опечалюсь.

– Опечалится весь квартал, сударь – где воду-то брать прикажете? – не осталась я в долгу. – Вот на речке – дело другое, пойдем белье полоскать, и… Зимой особенно хорошо – раз, и ушла под лед. Даже если вытащат, все одно заболеет.

– Неужто…

– Слыхала, сударь, был такой случай. Жена разлучницу в прорубь столкнула.

– Пока обойдемся без крайних мер, – серьезно сказал герцог. – Ты… Да, ты умеешь писать, я помню, но не нужно записок. Приходи, будто от своей госпожи – это ты удачно солгала, никто не удивится.

– А если меня кто-то узнает? Лицо приметное, а у слуг языки длинные, мне ли не знать!

– А что, я не мог влюбиться в твою кузину? Она была на балу, она миловидна, а я всегда был не прочь приударить за хорошенькой девицей!

– Конечно, сударь, как скажете, – кивнула я. – Если что-то случится, я приду немедля.

– Я прикажу, чтобы тебя впускали без вопросов. А теперь иди, не то тебя хватятся. Ну а мне, – он мрачно вздохнул, – нужно прилечь… Скорей бы уж зажила эта дрянь!

– А можно мне зайти на конюшню? – спросила я по наитию.

– Зачем?

– Посмотреть на вашего коня. Ну…

– Опять волшебство? – сощурился он. – Что ж, пока от твоих чар никому не стало худо. Выйдешь во двор – скажи Сиду, что я велел отвести тебя к Брасту.

– Сид – это мальчик? Он тут у дверей на скамеечке сидит, я думала, он у вас на посылках… Или вы о камердинере?

– Мальчик, – недоуменно ответил герцог. – А что он забыл у моих дверей?

– Понятия не имею, сударь, просто сидит. Я попросила его принести воды, он сбегал… Я же не знаю, как заведено в вашем доме!

– Позови-ка его, – неожиданно оживился он.

Я выглянула за дверь и окликнула прикорнувшего в уголке мальчугана:

– Ну-ка, зайди!

– Что вы, туда нельзя… – прошептал он, протерев глаза.

– Его светлость велел тебя позвать, иди живее, пока он не разгневался!

Мальчик – ему было лет десять, вряд ли больше – все норовил спрятаться за моей юбкой, но я подталкивала его вперед.

– Ты Сид, верно? – спросил герцог, внимательно глядя на мальчишку.

– Да, господин, – тот съежился и попытался прикрыть одну босую ногу другой. Был он вихрастый, рыжий и нескладный, худой, но крепкий, это я почувствовала, когда взяла его за плечи.

– И ты, если не ошибаюсь, сын повара? И место твое на конюшне…

– Да, господин… – Сид вжался в меня спиной, и я невольно погладила его по макушке.

– И что же ты делаешь возле двери?

– Господин Дийси попросил меня побыть тут, а то он глуховат, вдруг не услышит, если вы позовете…

– Не ври. У него слух лучше моего. Ты сам решил тут подежурить?

Сид кивнул. Я чувствовала, как он дрожит, поэтому попросила:

– Сударь, довольно допрашивать ребенка. Ему страшно.

– Я не допрашиваю, я расспрашиваю, – ответил герцог и встал, придерживая больную руку здоровой.

Какой же он высокий, невольно подумала я и вспомнила, как танцевала с ним: герцог Барра вел меня так, что я будто вовсе не касалась пола, а голова шла кругом…

«Опомнись, Маргрит!» – приказала я себе.

– Сейчас ты отведешь эту девицу на конюшню, – сказал герцог Сиду. – Потом пойдешь к Дийси и скажешь, что я приказал одеть тебя пристойно. И обуть, кстати. А перед этим – вымыть со щелоком и постричь покороче. После этого придешь сюда, я скажу, что тебе делать дальше. Ясно?

– Господин… – Сид явно не верил своим ушам.

– У тебя вроде бы есть еще братья? Сколько им?

– Самому старшему восемь, господин.

– Возьми его с собой на конюшню, покажи, что да как. Он тебя заменит со временем.

Сид молчал, вцепившись в мою руку.

– Что встали, идите, – кивнул герцог. – Маргрит… рассчитываю на тебя.

– Сделаю, что сумею, сударь, – ответила я и потянула мальчика за собой. – Ну, идем! Покажи мне Браста, ведь его так зовут?..

Конь был хорош, что и говорить! Я не разбираюсь в лошадиных статях, но Браст был ослепительно красив – вычищенный до блеска, с расчесанной гривой… Насколько я сумела разглядеть – заходить в денник как-то не хотелось – следов на спине у него не было, так что версия с подсунутым под седло камушком действительно отпадала. Конь казался спокойным, потянулся меня обнюхать, а вот при попытке его погладить – отпрянул и прижал уши. Сиду он в руки давался, но того-то конь давно знал.

– Никто чужой сюда не заходил, – сказал мальчик, потрепав Браста по бархатному храпу. – Я бы заметил, я тут ночую, а то дома мелких много, всю ночь спать не дают.

Меня он не боялся, я была ровней – такой же прислугой, разве что годами постарше.

– Да и Браст бы тарарам устроил, он такой, – добавил Сид. – А…

– Маргрит, – назвалась я.

– Ага, ну а я Сид, вы знаете… И сбрую я всю вычистил и проверил, как конюх велел. Он сам еще посмотрел и щелбан мне дал: я одну бляшку пропустил нечаянно. Не знаю, отчего Браст понес…

Он понурился, а я сказала:

– Ты не виноват. Ты сделал, что должен был, вот и молодец. Теперь, видишь, его светлость тебя к себе потребовал. Не зевай, авось выслужишься!

– Я иногда, когда ночью не спится, мечтаю, чтобы он меня в оруженосцы взял, – застенчиво сказал Сид. – Но я не гожусь, я простолюдин. А купить титул – это мне столько и к старости не заработать! Разве только прикинуться, да я не смогу – даже грамоте не разумею…

– Поговаривают, многие господа вместо подписи завитушку ставят, потому как писать не обучены, – шепнула я. – Иди живо к этому вашему Дийси, отмойся, оденься и будь при господине. И вот что, Сид… Я не всегда могу уйти из дома, тебе-то это проще. Можешь пробегать по утрам мимо колодца на Вишневой улице? Если надо будет передать его светлости что-то срочное, а я не смогу выйти в город, мелом крестик нарисую, тогда приходи ко мне. Найдешь – вниз под горку, возле большой сосны наш дом, сам зеленый, ставни белые, у калитки сирень. Или просто спроси, где дом ювелира Сенти.

– Найду, – кивнул мальчишка. – Притворюсь, что работу ищу!

– Конечно. Все, иди, а мне уже впрямь пора бежать бегом, не то хватятся…

Этим вечером я снова вынула куклу из тайничка. Мне нужен был не совет, а ответ, и я спросила:

– Это крестная Эллы сделала что-то с конем?

Кукла едва заметно моргнула.

– Для того, чтобы герцог не мог быть рядом с принцем? А отчего не убила?

Кукла, казалось, чуть растянула в улыбке нарисованный рот.