– Ах так… – неожиданно мягко пророкотал он. – Прекрасно! Вот завтра ты этим и озаботишься – сама, лично!

– Как вам будет угодно, – ответила я, – но сперва позвольте прибраться у вас в комнатах. Не то, если вы чистым да вычесанным рухнете на пыльную лежанку, все можно будет начинать сначала.

– Ну, займись! – мрачно ответил Грегори и вышел. И даже аккуратно приставил выбитую створку к косяку.

– Утром починим, госпожа, – еле слышно вздохнул Хаммонд, прятавшийся поблизости.

– Ничего, переживу, – ответила я и протянула ему руку. – Я уже слышала, что насильничать нельзя, а с приоткрытой дверью я уж как-нибудь ночь переночую…

Так и вышло: спалось мне распрекрасно, а поутру, заморив червячка, я осведомилась, не вставал ли еще хозяин. Оказалось, что нет, угомонился он ближе к рассвету. Вот я и решила, что можно продолжить уборку, если мы не станем слишком уж шуметь!

Собственно, а чем еще можно было тут заняться? Болтать со слугами? Я бы с большим интересом выслушала историю этого престранного поместья, но им явно запрещено было рассказывать о подробностях!

В библиотеке было полным-полно книг, но я не Летти, чтобы читать сутками напролет о вымышленных приключениях никогда не живших людей. Вдобавок книг для развлечения там почти и не было, в основном хроники, кодексы, своды законов, научные труды, в которых я и не чаяла разобраться. К тому же больше половины этих книг были на иностранных языках, а я владею только одним, и то знаний моих хватит лишь на то, чтобы объясниться в лавке или там с извозчиком! Где уж тут читать…

Сидеть взаперти и тосковать было вовсе глупо, примерять старинные наряды (в гардеробной их оказалась тьма-тьмущая) – скучно… Хотя кое-что и можно было перешить для себя, но я не видела в этом смысла. У меня имелось с собой предостаточно одежды, и, пока она не придет в негодность, возиться со старыми пыльными тряпками, с которых осыпалась позолота и истлевшее кружево, я не собиралась.

Может, конечно, со временем дойдет и до того, что я нелюбимое вышивание стану почитать за интереснейшее занятие, но пока мне и без того имелось, чем занять руки и голову!

По счастью, на втором этаже были все больше коридоры да спальни, где прибраться куда проще, чем в громадной гостиной, библиотека (тут уж мы с Хаммондом и Роуз действовали сами, не доверяя книги юнцам), классные комнаты и детские. (Я слышала, как всхлипнула Роуз, подбирая раскиданные запылившиеся игрушки, и как вздохнул Хаммонд, расставляя на полке оловянных солдатиков.)

– А это покои хозяина, – сказала Моди, подменявшая Роуз, пока та отдыхала на кухне. – Но туда ходить нельзя, он же сам сказал!

– Подай-ка швабру и ведро воды, – ответила я и распахнула двери. – Вот это пылища!..

Окна отворились с треском, впустив свежий морозный воздух, и Грегори, громадным мохнатым комом свернувшийся на большущей кровати, недовольно взрыкнул.

– Доброе утро, сударь, – сказала я и навертела на швабру клок паутины размером со скатерть. Что за пауки тут живут, хотела бы я знать! Вернее, наоборот, не хотела бы. – Подымайтесь, пора за уборку!

«Да поди ты…» – окончание фразы я предпочла не расслышать.

– Подымайтесь, не то вылью на вас ведро воды! А она ледяная! – пригрозила я, оставаясь, однако, на безопасном расстоянии.

– А не слишком ли много ты на себя берешь? – проворчал хозяин, продирая сонные глаза. – Я запретил тебе сюда входить!

– Вы разрешили, не далее как вчера вечером, когда почтили меня своим визитом, – напомнила я. – Завтрак готов, извольте пожаловать к столу, а девушки пока приберутся тут. Ну а после мы займемся вами…

– Делай что хочешь, – неожиданно сказал он, потянулся и встал во весь рост. – Только бумаги не трогай. Где там, говоришь, завтрак?

Признаюсь, мне казалось, будто за ночь Грегори подменили, таким он сделался обходительным. Слуги, однако, трепетали не на шутку.

– Хуже нет, когда он добреньким прикидывается, – прошептал Эрни, поймав меня на лестнице, – после такого он вовсе вразнос идет!

– Поберегитесь, госпожа, – вторила ему Роуз, – у него вечно шутки на уме, и все недобрые!

– Наш хозяин порой дурак дураком, – припечатала Моди, – и лучше ему не попадаться, если ему шлея под мантию попала!

– Хватит болтать, нагрейте-ка лучше воды в том самом чане, в котором шторы полоскали, – велела я и засучила рукава. – И пришлите мне мальчишек – тут шерсть выгребать нужно… Линяет он, что ли?

Похоже, хозяин в самом деле линял хуже собаки, а убирать за ним не убирали, потому что шерсти слуги вынесли мешка три. Хорошая, кстати, шерсть, я не велела выбрасывать – ее и напрясть можно. Собачья шерсть, говорят, помогает от прострела, а эта была примерно такой же.

– Ну и что же? – спросил Грегори, объявившись во дворе.

– Ничего, сударь, скидывайте одежду да полезайте в чан, – ответила я, – попробуем вас отмыть!

– Дровишек сама подкинешь, или эти… – рыкнул он в сторону невидимых слуг, – постараются?

– Чтобы вас сварить, если вы на это намекаете, нужно половину леса на дрова извести, – ответила я, – да и поди удержи вас в чане! Уж скажите правду, что мыться не привыкли, что уж там…

Грегори глухо зарычал, а потом содрал с себя поношенную одежду и, попробовав лапой воду, забрался в чан, только мохнатая голова наружу торчала.

– Грейте еще воду, – сказала я Роуз, – щелок щелоком, но его ведь ополаскивать придется!

Не стану описывать процесс мытья, главное, никто не утонул в чане, никого не съел хозяин, а сам он ухитрился не простыть, хотя его обливали из ковшей, кастрюль и ведер на порядочном морозе. Правда, я полагала, что его и дубиной не перешибешь: жертва заклятия, если я верно помнила книжки Летти, не может умереть от банальной простуды или там свернуть себе шею, прежде ей придется вдосталь помучиться!

– Теперь ты довольна? – мрачно спросил Грегори, улегшись на ковре у камина.

Мокрый, взъерошенный, со слипшейся сосульками шерстью, он выглядел не страшно, а жалко.

– А ну-ка… – велела я, и в руку мне лег лошадиный гребень. Ну, точно, Эрни пошутил или Пит! Впрочем, они угадали, именно это и было мне нужно. – Лежите смирно, сударь…

Вычесывать чудовище пришлось долго: шерсть была очень густой, а уж с таким подшерстком хозяин точно мог ночевать на снегу!

Отмытая расчесанная шкура распушилась у огня, и стало ясно, что Грегори вороной масти с подпалом: густая пышная черная грива волнами спускалась от затылка чуть не до пояса, а на груди обнаружились темно-рыжие подпалины, я уж молчу про брови и морду…

– И как это тебе не стыдно? – спросил он, когда гребень спустился ниже его груди. Тут шерсть была короче, мягче и мало что скрывала.

Я ответила:

– Если б я падала в обморок от стыда всякий раз, как обихаживала коня, то позвала бы лекаря, чтобы прописал мне что-нибудь от нервов. Хотя валериановой настойки или пустырника я и безо всякого лекаря выпить могу. Вы же, сударь, жеребцу проигрываете по всем статьям, так что лежите смирно…

– Тут уж я сам, – ответил он сквозь зубы, отобрал у меня гребень и повернулся спиной. Грива встопорщилась, а мышцы на спине и на бедрах напряглись, когда Грегори задвигался. Это было красиво: я всегда любила наблюдать за сильными зверями, будь то лошади, собаки или кошки…

– Не забудьте про хвост, – любезно напомнила я, и он гневно хлестнул себя этим самым хвостом по бокам. – Там кисточка довольно-таки густая, рекомендую расчесать, если мне не доверяете…

– Где моя одежда? – рыкнул он, оставив мои слова без ответа.

– Сию секунду, господин! – охнул Эрни и умчался, пока хозяин с ворчанием раздирал длинную шерсть на кончике хвоста.

– И напильник принеси! – крикнула я вслед.

– Это еще зачем? – обернулся Грегори.

– Когти вам подпилить, – ответила я, – не то вы как-нибудь почешетесь и глаз себе вышибете.

– Представь себе, я могу их втянуть, – мрачно ответил он, показав мне свою лапищу: когти в самом деле сверкнули и исчезли.