– Взорвать на Луне термоядерную бомбу большой мощности? – переспросил генсек, нахмурив брови. Страницы документа захрустели в напряженно стиснутых пальцах. – Я правильно вас понимаю?

– Так точно, Никита Сергеевич, – кивнул Малиновский. – Королев предложил три программы, нацеленные на Луну. Наши эксперты уверены, что вариант с бомбой – самый многообещающий.

Генсек положил бумаги Малиновского на стол перед собой, расправил страницы влажной ладонью. В горле же, наоборот, царила необычная сухость, и слова давались с трудом.

– А есть другие предложения?

Малиновский с готовностью вынул из папки еще два листа с четким, без единой помарки, отпечатанным текстом.

– Доставка на Луну вымпела с символикой СССР – эксперты считают предложение малоэффективным. И облет Луны с фотографированием обратной стороны – признан технически трудноосуществимым.

– Но что нам даст бомба… кроме предсказуемой негативной реакции мирового сообщества?

– Мощность заряда рассчитают таким образом, чтобы вспышка взрыва была видна с Земли невооруженным глазом. Эксперты выделяют три благоприятных окна возможностей. Политическая целесообразность: каждый человек, будь он гражданином нашей страны или жителем другого государства, сможет лично убедиться – советский космический аппарат достиг Луны. Для этого нужно будет всего лишь в указанный час посмотреть на небо. Наглядно, убедительно и, так сказать, предельно просто для понимания. Научная целесообразность: проанализировав спектр, можно узнать химический состав лунной поверхности. Причем доступ к данным получат одновременно исследователи всего мира. Без сомнения, ученые отблагодарят нас за такую возможность. Военная же целесообразность программы очевидна.

– А к какому варианту склоняется Королев? – поинтересовался генсек, перекладывая бумаги из стопки в стопку.

Малиновский желчно улыбнулся:

– Королев за облет и фотографирование. Все бы этим академикам, Никита Сергеевич, загадки мироздания разгадывать… У Минобороны и у Министерства оборонной промышленности свои резоны, и, как нам кажется, они более соответствуют укреплению позиций нашей страны на международной арене.

– Этот план кажется мне чересчур дерзким, – признал генсек. – Но в этом его плюс. Мы многого добились только потому, что каждый раз брали смелость прыгать выше собственной головы. – Он положил ладонь на страницы с обоснованием лунных программ. – Я поручаю экспертам еще раз изучить все возможные риски. Пусть Академия наук и военные специалисты детально проработают каждый пункт, и если после этого не останется ни одного сомнительного момента, то я дам свою резолюцию.

– Есть, – коротко ответил Малиновский.

Напомним, что анонс предстоящего «лунного взрыва» вызвал ажиотаж во всем мире, а сам эксперимент, согласно опросу нашего издания, является одним из наиболее ожидаемых событий месяца.

Остается только задаться вопросами: может ли в принципе Красный Атом быть мирным и куда смотрит Совет Безопасности ООН?»

Языки пламени весело плясали по сваленной в кучу сухой картофельной ботве. Белесый дым стелился тяжелыми клубами над огородом, затем утекал на межу – заросший бурьяном вытянутый пустырь между участком Стариковых и Щербин.

Солнце только-только опустилось за горизонт, на западе висело роскошное багровое зарево, предвещая ветреную погоду. На фиолетовом небе блистали похожие на росинки первые звезды. Полупрозрачная луна неспешно восходила над двускатной крышей дома. В сенях работало радио, из открытых окон доносился голос Левитана. Речь диктора текла размеренно, каждое слово произносилось весомо, чтобы все слушатели от мала до велика могли проникнуться смыслом.

«Космический аппарат «Мечта-1» в эти минуты преодолевает последний отрезок пути. Траектория аппарата расчетная. Скорость составляет восемнадцать с половиной километров в секунду. Параметры конструкции аппарата в норме. Уточненное время контакта с лунной поверхностью – ноль часов тридцать четыре минуты».

После сообщения «Информбюро» начался концерт фортепьянной музыки.

Степка шел по огороду босиком, перед собой он нес охапку пересушенной на солнце ломкой ботвы. Земля приятно холодила горячие пятки. Новая порция топлива отправилась в костер, пламя радостно загудело. Столб дыма, точно живой, двинулся на Степку, и тому пришлось отступить под стену дома.

Заливисто свистнули. Степка, прищурив саднящие от раздражения глаза, уставился в сторону соседского огорода.

– Щербина? – спросил он, глядя на пузатый силуэт, едва просматривающийся из-за дымовой завесы.

– Стариков! – прозвучал в ответ звонкий голос, а затем силуэт перемахнул через штакетник и оказался на участке Степкиных родителей.

– Принес? – с ходу поинтересовался Степка.

Вовик Щербина, низко опустив голову, промчался сквозь дым. Приблизившись к приятелю, он показал на раскрытой ладони несколько обрезков стекла, раздобытых, надо полагать, в колхозной стекольной мастерской, где работал старший брат Вовика. Обрезки были прямоугольными, ровными, без сколов и острых граней.

– Ух ты! Щербина, да ты молоток! – одобрил Степка.

Вовик гордо шмыгнул носом, затем пихнул приятеля в плечо:

– Айда коптить, Стариков!

– Айда!

Степка сбегал в курятник, извлек из задрапированного паутиной угла припрятанный отцовский сапог с полуоторванной подошвой. Мамка гремела посудой в летней кухне, бабуля дремала на скамейке у крыльца. Вечер шел привычным чередом, взрослые занимались своими делами, и им вроде было не до скрытных приготовлений подростков, равно как и не до какой-то там ракеты, преодолевающей последние десятки тысяч километров для встречи с Луной.

– Батя говорит, что сиять будет, как электросварка… – мечтательно проговорил Вовик. Луна как раз висела над сложенной из красного кирпича дымовой трубой дома Стариковых.

Степка стоял, молча глядя на рдеющие в костре угли. Затем торжественно, будто совершая священнодействие, бросил сапог на жар. Взметнулось красно-черное пламя, ударил в нос тяжелый запах горелого. Белесый дым моментально стал темным и густым, как смола.

– Ого-го горит! – Вовик воздел над костром руки, в каждой ладони он сжимал по стеклышку. Но держать руки над огнем оказалось невыносимо горячо, и мальчишка, ойкнув, отпрыгнул. Степка было засмеялся, но тут и его, и Вовика обдало вонючим дымом.

В глаза будто мыльной водой плеснуло. Тщетно пытаясь проморгаться и обливаясь слезами, мальчишки отбежали под стену дома, куда клубы не доставали. На щеках и носах обоих появились грязные пятна.

Степкина мать выглянула из окна и сварливо осведомилась: