28. Таким образом, мир казался упроченным. Между тем на четвертый день после нашего прибытия в Британию 18 транспортных судов с нашей кавалерией отплыли из гавани при тихом ветре. Они уже были на виду берегов Британии и нашего лагеря, как вдруг поднялась ужасная буря; ни один из кораблей не смог подойти к берегу, а иные были отнесены в то же место, откуда вышли; другие с величайшей для них опасностью были выброшены на берег Британии, пониже и далее к западу. И те суда, которые попытались было остановиться на якоре и их стало заливать водой, вынуждены были, несмотря на ночь, сняться с якоря и пуститься в открытое море, которое опять прибило их к твердой земле.
29. В ту же ночь случилось быть полнолунию, когда морской прилив в Океане бывает сильнейшим; нашим же это обстоятельство было неизвестно. Таким образом, в одно время долгие суда, на которых Цезарь перевез войско и которые по его приказу были вытащены на берег, были залиты приливом, а транспортные суда, находившиеся у берега на якорях, бились от напора волн и ветра. Ни тем ни другим невозможно было подать помощи, вследствие чего многие суда разбились совершенно, другие, потеряв веревки, якоря и прочие снасти, сделались негодными к употреблению; это не могло не произвести смущения в нашем войске. Других кораблей не было, на которых можно было бы плыть назад; исправить и починить находившиеся под руками суда было невозможно по отсутствию материалов. А тем не менее все знали, что необходимо было возвратиться на зимовку в Галлию; в Британии не было заготовлено хлеба для войска на зимнее время.
Легионер в обыкновенном панцире (рисунок по барельефу на триумфальной арке Севера)
30. Видя это затруднительное положение нашего войска, старейшины Британские, собравшиеся было для выполнения приказаний Цезаря вследствие его победы, рассудили между собой снова взяться за оружие. Они видели, что Римляне лишены конницы, кораблей и имеют недостаток в съестных припасах; малое пространство лагеря обнаруживало малочисленность наших; лагерь был тем менее, что Цезарь при войсках не имел обоза. Таким образом, Британцы возмутились снова с целью отрезать подвозы нашему войску, вынудив его голодать, и, протянув дело до зимы, победить Римлян или не дать им возможности вернуться в Галлию и тем сразу и навсегда положить конец покушениям Римлян к завоеванию Британии.
31. Вследствие этого замысла Британцы мало-помалу стали оставлять лагерь Цезаря и тайно уводить жителей с полей. Цезарь хотя и не знал о замысле Британцев, но подозревал о его возможности и вследствие несчастья, постигшего его суда, и по медлительности, с какой они выставляли заложников. А потому он принимал меры против всех возможных случайностей: ежедневно с полей свозили хлеб в лагерь; дерево и железо разбитых совершенно судов было употреблено на починку менее пострадавших; прочие необходимые материалы для этого были привезены из Галлии. Таким образом, благодаря усиленным трудам наших воинов все суда, за исключением двенадцати совершенно разбитых, были приведены в такое состояние, что снова стали пригодными для перевоза войск.
32. Пока это происходило, однажды по обыкновению один легион – на этот раз случился седьмой – отправился для фуражировки. Неприязненных действий, казалось, нельзя было ожидать; еще не только много жителей оставалось в полях, но они даже не переставали посещать наш лагерь. Воины, находившиеся на страже перед воротами лагеря, вдруг донесли Цезарю, что в той стороне, куда пошел наш легион, видно весьма большое облако пыли. Цезарь тотчас догадался, что там происходит, а именно о том, что Британцы приступили к неприязненным действиям. Он тотчас берет с собой когорты, стоявшие на страже, двум другим велит занять их место, а прочим, вооружась немедленно, последовать за ним. На довольно большом расстоянии от лагеря Цезарь увидал свой легион; сбитый в кучу, он с трудом выдерживал нападение неприятелей, окруживших его со всех сторон и осыпавших его стрелами. Так как в окрестностях хлеб уже везде был скошен и оставался только в одном месте, то неприятель, догадываясь, что наши придут за ним, ночью устроил засаду в соседнем лесу. Когда наши сняли с себя оружие и, рассеявшись, стали убирать хлеб, неприятель внезапно напал на них из засады; некоторые из наших пали, другие в замешательстве составили ряды как попало; неприятель окружил их со всех сторон колесницами.
33. С колесниц сражаются обычно так: сначала неприятельские воины скачут на них кругом, пуская стрелы и внося смятение в ряды наших пехотинцев страшным видом коней и стуком колес, а когда заедут в середину конницы, то вдруг соскакивают с колесниц и сражаются пешими. Между тем возницы с колесницами мало-помалу удаляются от места сражения и становятся так, чтобы всегда быть готовым убежищем для своих в случае, если неприятель станет их очень теснить. Таким образом, сражение с колесниц соединяет выгоды пехоты и конницы, превосходя стойкостью первую и быстротой движения вторую. Ежедневным упражнением приучили они своих коней останавливаться на самом крутом обрыве, поворачивать, опять мчаться и, вдруг остановясь, принимать их на всем скаку в повозки.
34. Помощь, поданная Цезарем, пришлась как нельзя более кстати нашим воинам, уже пришедшим в робость от сражения невиданного ими рода. Прибытие Цезаря приостановило нападение неприятеля и ободрило наших. Достигнув своей цели, Цезарь не заблагорассудил напасть на неприятеля, а, постояв некоторое время на месте сражения, отвел легионы в лагерь. Пока все это происходило, остальные жители удалились с полей, пользуясь тем, что нашим было не до них. Затем в течение многих дней была непогода, не позволявшая и нашим оставить лагерь, и неприятелям напасть на нас. Британцы же во все стороны разослали гонцов, выставляя на вид малочисленность нашего войска, ожидающую всех добычу и вольность навсегда в случае взятия ими Римского лагеря. Собрав таким образом многочисленную пехоту и конницу, они двинулись к нашему лагерю.
35. Цезарь, хотя и знал, что неприятель в случае поражения найдет спасение благодаря быстроте бегства, однако, имея не более тридцати всадников, бывших под начальством Атребата Коммия, тем не менее вывел войска из лагеря и поставил в боевой порядок. В произошедшей битве неприятель не выдержал натиска наших и обратился в бегство. Наши преследовали его, насколько позволяли их силы и быстрота ног, и многих из них убили. Опустошив и предав огню все на большом пространстве, наши удалились в лагерь.
36. В тот же день прибыли к Цезарю послы с просьбой о мире. Цезарь приказал им выставить заложников в двойном против прежнего количестве и доставить их в Галлию, куда он сам спешил: близость равноденствия и непрочность судов делали необходимым отплытие, не дожидаясь зимних бурь. A потому Цезарь, пользуясь попутным ветром, вскоре после полуночи велел сняться с якоря и благополучно со всеми кораблями пристал к твердой земле Галлии. Только два транспортных судна не смогли пристать к одному с прочими месту, а были отнесены ветром немного пониже.
37. На них было триста человек наших воинов; когда они сошли на берег и пошли к нашему лагерю, Морины, совершенно было покорившиеся Цезарю при отъезде его в Британию, польстились на легкую, по их мнению, добычу и окружили наших – сначала не в очень большом количестве, – требуя, чтобы они, если хотят остаться в живых, сложили оружие. Наши собрались в кружок и сопротивлялись упорно. Тогда на крик Моринов сбежалось их еще около шести тысяч человек. Узнав об этом, Цезарь послал на помощь своим всю свою конницу, сколько ее было в лагере. Между тем наши выдерживали нападение неприятеля; упорная с обеих сторон битва продолжалась в продолжение более четырех часов; у наших немногие получили раны, а неприятелей было убито очень много. Но как только показалась наша конница, неприятель бросил оружие и обратился в бегство, при этом еще много людей было у него убито.
