23 октября 1920 года Совет Труда и Обороны принял постановление о возрождении Балтийского флота. Петроградскому Совету депутатов и Комитету Обороны Петрограда поручалось обратить особое внимание на ускорение работ по восстановлению Балтийского флота.
Для того чтобы выяснить морально-политическое состояние личного состава Балтийского флота, 2 декабря 1920 г. в Кронштадт выехал представитель Особого отдела ВЧК В.Д. Фельдман. Уже 10 декабря он направил в Особый отдел ВЧК доклад, в котором отмечал, что «усталость массы Балтфлота, вызванная интенсивностью политической жизни и экономическими неурядицами, усугубленная необходимостью выкачивания из этой массы наиболее стойкого, закаленного в революционной борьбе элемента, с одной стороны, и разбавление остатков этих элементов аморфным, политически отсталым добавлением, а порой и прямо политически неблагонадежным, изменила до некоторой степени в сторону ухудшения политическую физиономию Балтфлота»[58].
Настроения моряков Балтфлота были связаны с надеждой на скорую демобилизацию в связи с окончанием войны, улучшением материального и морального состояния, а также желанием отдыха. Все, что мешало достижению этих желаний или удлиняло путь к ним, вызывало недовольство. Недовольство моряков было связано и с тем, что корабли «Севастополь»[59], «Петропавловск»[60] и др. были переведены из Петрограда в Кронштадт, так как «в Питере жизнь легче и веселей»[61].
Большинство моряков и красноармейцев в Кронштадте составляли выходцы из крестьян, которые продолжали жить настроениями сельского населения, чутко воспринимали политические колебания в деревне (недовольство сохранившейся продразверсткой, действия заградотрядов в деревне). В. Фельдман подчеркивал, что недовольство масс Балтфлота «усугубляется еще письмами с родины, в которых содержались жалобы на тяжесть жизни, указания на вольные и невольные несправедливости, действия местных властей». Матросы Кронштадта жаловались на удручающие вести с родины: изъятие лошадей и коров, запасов зерна, предметов первой необходимости, а также на репрессии по отношению к родственникам[62].
Недовольство рядовой массы кронштадтцев, включая рабочих, действиями большевистского правительства усугублялось тяжелыми условиями их собственной службы и работы, острым раздражением от льгот и привилегий, которыми пользовались многочисленные комиссары. В свою очередь комиссары, увлеченные шумными внутрипартийными дискуссиями того времени, мало внимания обращали на политические настроения матросов, красноармейцев и рабочих оторванной от материка островной военной базы, хотя информации об этом было более чем достаточно.
В.Д. Фельдман отмечал, что более 40 % членов РКП(б) организаций Балтфлота вышли из партии по религиозным убеждениям, подавленные усталостью от политической борьбы, разочарованностью в лучшем будущем, а некоторые просто порвали свой партийный билет.
В.Д. Фельдман сделал следующие выводы: «Общее положение политической физиономии Балтфлота характеризуется усталостью, жаждой отдыха, надеждой на скорую демобилизацию. Недовольство, вызываемое задержкой быстрого исполнения желаний, усугубляется письмами с мест, остается в скрытой форме и имеет общий характер». Недовольство, вызванное Раскольниковым в связи с проводимой им работой, достигшее своего апогея в сентябре месяце, к концу 1920 г. понизилось. Представитель Особого отдела ВЧК считал необходимым «сблизить верхи с низами путем большей общедоступности верхов»… Устранить некоторые привилегии, которыми пользуется штаб флота. Поднять уровень политработы и руководство ею. Решить вопрос с латышами, эстонцами и другими иностранцами. Немедленно изъять из Балтфлота анархистов. Перевести из Кронштадта в другое место штрафную роту, куда попадали дезертиры, мелкие воры и другие нарушители дисциплины. В. Фельдман, с одной стороны, положительно оценил деятельность Особого отделения Кронштадтской крепости, в том числе по вопросам предоставления информации, с другой стороны, он отметил, что «морское отделение ОО ВЧК совершенно не отвечает ни цели своей, ни задачам, ни средствам выполнения: полное отсутствие материала на местах, связи с этими местами, плохое представление о работе»[63].
Тем временем конфликт между командованием Балтфлота и моряками продолжал развиваться. 14 января 1921 г. Ф.Ф. Раскольников и начальник политуправления Балтфлота Э.И. Ба-тис направили телеграмму в ЦК РКП (б) (Ленину, Троцкому, Склянскому, Гайлису) об угрозе потери боеспособности флота в связи с дискуссией о профсоюзах в партийных организациях моряков. Телеграмма была подготовлена после проведения собрания моряков-коммунистов Петроградской морской базы. На собрании развернулась дискуссия по вопросу о профсоюзах среди коммунистов Балтфлота, которая, по мнению командования флота, приняла чрезвычайно опасные формы. Одна группа коммунистов выступала против военной дисциплины, а вторая заявляла о «неприменимости военных методов в строительстве красного флота»[64].
В связи с тем, что конфликт интересов Ф.Ф. Раскольникова как коммуниста и командующего Балтфлотом продолжался, а разграничительную линию провести невозможно, 23 января 1921 г. он подал рапорт с просьбой об отставке, заявив, что «дальнейшее пребывание в Балтфлоте» для него является невозможным. 27 января Ф.Ф. Раскольников был освобожден от должности командующего флотом Балтийского моря[65].
В декабре 1920 г. В.Д. Фельдман, докладывая руководству военной контрразведки о морально-политическом состоянии личного состава Балтфлота, неудовлетворительно оценивал работу Морского отделения ОО ВЧК. Он считал, что это подразделение военной контрразведки не отвечает ни своим целям, ни задачам, не располагает материалами об обстановке на местах, не поддерживает связи с местными органами ВЧК, а в целом имеет плохое представление о работе[66].
С целью взять ситуацию в Кронштадте под контроль перед моряками 1 марта 1921 г. выступил председатель ВЦИК М.И. Калинин.
Достоверной информации о положении на Балтфлоте не было ни в политических органах, ни в органах ВЧК. Так, 2 марта заместитель председателя ПГЧК Я.Г. Озолин передал в ВЧК о том, что «в Петрограде все спокойно. Большинство заводов работают. Матросы кораблей “Петропавловска” и “Севастополя” образовали “Ревком” из трех человек и комиссии по перевыборам в Совет. В 2 часа дня 2 марта матросы арестовали Кузьмина и ряд коммунистов. Телефон и телеграф находятся в руках матросов»[67].
С военной точки зрения Кронштадт представлял собой морскую крепость, расположенную на острове Котлин, усиленную двумя группами фортов, запирающими проливы между островами и материком. Северная группа фортов по числу фортов, количеству и мощности вооружения являлась наиболее сильной и состояла из фортов Тотлебен, Красноармейский и семи номерных. Южная группа состояла из фортов Милютин, Кроншлот и двух южных батарей. Кроме того, в северо-западном углу острова Котлин находился форт Риф. В военной гавани находились два линейных корабля: «Севастополь» и «Петропавловск», имевших мощное вооружение. Эти корабли могли усилить любую группу фортов, но в связи с ледовой обстановкой в феврале — марте 1921 г. усиливали только южную группу фортов.
Недовольство матросов и солдат Кронштадтского гарнизона и экипажей ряда кораблей Балтфлота вылилось в их антисоветское выступление в феврале — марте под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!», «Советы без коммунистов!», в котором приняло участие более 27 тысяч человек. 2 марта был образован Временный революционный комитет, председателем которого избрали писаря с линкора «Петропавловск» С.М. Петриченко. Вся власть перешла к Ревкому. 3 марта был образован штаб обороны Кронштадта.
