В конце сентября 1940 г. советская разведка получила сведения о военных мероприятиях, проводимых в Констанце (Румыния): установке в порту артиллерийских орудий и пулеметов, сооружении на нефтеналивной пристани бетонированных площадок для орудий и окопов. С 3 по 5 сентября в порту находились 2 эсминца, 2 торпедных катера, 1 минный заградитель, 2 тральщика, 1 вспомогательное судно и 1 транспорт, вооруженный 3 орудиями. В ночь с 3 на 4 сентября минный заградитель, груженный минами, выходил в море[134].

Присоединение в 1939–1940 гг. к СССР части финской территории, Западной Белоруссии, Западной Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Бессарабии и Северной Буковины и последующая советизация названных территорий были негативно восприняты членами националистических организаций, патриотически настроенной интеллигенцией, бывшими государственными чиновниками, землевладельцами, бывшими военнослужащими национальных армий и некоторыми другими слоями населения. На присоединенных территориях стало развиваться движение сопротивления, основу которого составляли члены распущенных советским правительством националистических организаций. Националистические организации в Украине, Молдавии, Латвии, Литве, Эстонии, Финляндии получали поддержку в западных странах, прежде всего в Германии, которая в этот период активно готовилась к войне с СССР. На присоединенных территориях существенно активизировалась немецкая разведка, которая в своей деятельности опиралась на лиц, недовольных советской властью, и стремилась создать из них надежную агентурную сеть, которая могла бы начать боевые действия в советском тылу и поддерживать наступления германской армии.

Нацистская Германия и ее разведывательные службы рассчитывали, что части и соединения вермахта молниеносным ударом с суши смогут легко занять советские базы в Прибалтике, захватить или уничтожить находящиеся там корабли Балтийского флота, перерезать советские морские коммуникации и обеспечить себе морские фланги при дальнейшем наступлении сухопутных сил на Ленинград.

Итоги завершившейся Гражданской войны оказались плачевными для России. Трагедия расколотого российского общества стала одновременно и трагедией отечественного флота. Оценивая состояние флота, наркомвоенмор М.В. Фрунзе писал: «В общем ходе революции и […] Гражданской войны на долю морского флота выпали особенно тяжкие удары. В результате их мы лишились большей и лучшей части его материального состава, лишились огромного большинства опытных и знающих командиров, игравших в жизни и работе флота еще большую роль, чем во всех других родах оружия, потеряли целый ряд морских баз и, наконец, потеряли основное ядро и рядового краснофлотского состава. В сумме все это означало, что флота у нас нет»[135].

К сожалению, утрата кадров командирского состава прошла не без участия особых отделов флотов и флотилий. События 1921 г. в Кронштадте заставили Наркомат по морским делам принять все меры для наведения порядка в Морских силах РСФСР. Для этого было принято решение о проведении фильтрации всего личного состава флота страны, для чего была создана Центральная морская фильтрационная комиссия под председательством комиссара при командующем Морскими силами Республики И.Д. Сладкова.

Из доклада И.Д. Сладкова в Реввоенсовет РСФСР: «Имевшие место последние события в Кронштадте, как никогда, заставили обратить сугубое внимание на фильтр и на подбор как командного, так и некомандного состава во флоте. […]

Принимая во внимание, что будущий флот должен явиться реальным защитником РСФСР, безусловно, этот флот должен быть избавлен от пришлых гнойников контрреволюционного элемента как в партийных организациях, так и среди командного состава и некомандного.

Дабы провести эту задачу в жизнь, я вхожу с ходатайством утвердить как основной последовательный порядок чистки флота:

1. Чистка каждого в отдельности флота и флотилии должна происходить через специальные местные политические флотские комиссии. […] В комиссию должны войти представители: […] начальник политотдела, начальник Особого отдела, представитель от центральных коллективов или парткомов, а также старые моряки, члены партии по роду основных специальностей во флоте.

[…] Вся работа должна, безусловно, происходить на местах непосредственно среди масс, дабы миновать ошибки, могущей быть допущенной в представляемых списках.

[…] Элементы подозрительного характера передаются в распоряжение особых отделов для фильтрации».

Приказом комиссара И.Д. Сладкова от 20 мая 1921 г. № 45 объявлялось: «[…] производить работу по фильтрации каждого отдельного моря и флотилии, не считаясь ни со временем, ни с какими бы то ни было трудностями»[136].

Результатом деятельности этих комиссий, в работе которых приняли активное участие представители особых отделов флотов и флотилий, стало изгнание десятков первоклассных боевых морских офицеров, прошедших горнило Первой мировой и Гражданской войн. Часть из них была переведена на рядовые должности, часть незаконно репрессирована.

Сам ход фильтрации явно не удовлетворял военных контрразведчиков. 16 августа 1921 г. заместитель начальника ОО ВЧК А.Х. Артузов в своей служебной записке отмечал: «[…] Как усматривается из прилагаемых материалов по фильтрации моряков, единственными признаками, по которым отсеивался негодный элемент, были признаки строевой и технической подготовки, в политическом же отношении, кроме мнения комиссара, никаких данных перед комиссией не проходило. Анкеты заполнялись самими фильтруемыми, политического экзамена инструкция не предусматривает, и цифровой результат фильтрации говорит, что, несмотря на заявление т. Сладкова, что “о большинстве командного состава имеются неудовлетворительные отзывы”, большинство осталось во флоте. Таким образом, необходимо признать, что вопрос о моряках фактически не сходит с мертвой точки»[137].

В ходе проведенной фильтрации командным кадрам РККФ был нанесен серьезный урон: в 1924 г. их некомплект составлял почти 30 %. Значительные потери понес и непосредственно военный и торговый флот, когда сотни российских военных кораблей и торговых судов оказались затопленными или разбросанными по всему земному шару.

В такой ситуации для воссоздания морских сил страны можно было двигаться в трех направлениях. Во-первых, вернуть на родину угнанные и незаконно удерживаемые за рубежом суда, среди которых были новейшие типы боевых кораблей. Во-вторых, поднять затопленные в годы войны плавсредства и военное имущество. В-третьих, наладить ремонт имеющихся и строительство новых кораблей на отечественных судоверфях, что являлось наиболее трудоемким направлением.

Обеспечить судоподъем была призвана Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН)[138], возникновение которой было связано как с необходимостью возрождения военного и торгового флота, так и с потребностью народного хозяйства в металле и оборудовании негодных к восстановлению судов. Ведение этой работы было возложено на военных контрразведчиков ГПУ СССР. В 1923 г. в структуре этого ведомства при Особом отделе была создана Экспедиция подводных работ особого назначения, управление которой находилось в Москве. 2 ноября 1923 г. был издан приказ ГПУ с объявлением штата ЭПРОНа. 17 декабря организации передавалось первое плавсредство — спасательное судно «Кубанец». Возглавил Экспедицию Л.Н. Мейер, который одновременно исполнял обязанности помощника начальника Особого отдела ГПУ. На первом этапе ЭПРОН предназначалась для обследования и подъема затонувшего в Крымскую войну английского судна «Черный принц», который, по некоторым данным, перевозил груз золота.