Вашим глазам, чтобы воспринимать цвета, необязательно даже быть открытыми. Вы можете увидеть абрикосово-розовое вечернее небо во сне или в галлюцинациях. Вы можете насладиться еще более драматическими цветовыми переживаниями, приняв галлюциноген и всматриваясь в темноту под закрытыми веками. Согласно данным современных исследований, то общее, что присуще восприятиям абрикосово-розового цвета, определяется не столько существованием внешнего объекта, сколько специфическим паттерном активации в вашем мозгу. В принципе, это переживание возможно и без глаз, его мог бы получить даже лишенный тела мозг в лабораторном сосуде. Что внушает вам уверенность в том, что вы не в сосуде сейчас, когда читаете эту книгу? Как доказать, что книга в наших руках – или, если на то пошло, сами руки – действительно существуют? (В философии эта игра называется эпистемологией – теорией познания. Мы забавляемся ею не первый век.)

Сознательный опыт как таковой – дело внутреннее. Независимо от того, что еще истинного может быть сказано о сознании, как только все внутренние свойства вашей нервной системы станут известны, то и все свойства вашего сознательного опыта (его субъективное содержание и то, каким образом оно ощущается вами) будут полностью определены. Под «внутренними» я понимаю не только пространственные, но и временные свойства – все, что происходит в данном месте в данный момент. Как только некие свойства нашего мозга будут определены, будет определено и все, что мы в этот момент испытываем.

В философском понимании это еще не значит, что сознание можно объяснить путем редукции. Действительно, неясно даже, что понимать под цельным переживанием. Является ли переживание дискретным, исчисляемым понятием? Есть ли у него начало и конец? Ясно одно: поток переживаний безусловно существует, и когнитивная нейронаука показывает, что процесс сознательного опыта – всего лишь индивидуальный путь через физическую реальность, столь невообразимо сложную и изобилующую информацией, что всегда будет трудно постичь, насколько упрощенно наше осознанное восприятие. Жадно впитывая цвета, звуки, запахи, различные оттенки эмоциональных состояний и чувственных восприятий, трудно поверить, что они представляют собой лишь тень, отброшенную на нас чем-то непредставимо более богатым. Однако так оно и есть.

Тени не обладают независимым существованием. А книга, которая сейчас у вас в руках – то есть обобщенное ощущение ее цвета, веса и текстуры, – это тень, упрощенная проекция объекта, существующего в большем количестве измерений «вовне». Это образ, репрезентация, представление, которое может быть описано как некая область нейронного пространства, включающего в себя разные состояния нейронов. Даже если само по себе это пространство состояний обладает миллионами измерений, физическая реальность, в которой вы ориентируетесь с его помощью, неизмеримо более сложна.

Метафора теней напоминает нам, конечно, седьмую книгу платоновского «Государства». Согласно изящной метафоре Платона, в пещере сидят прикованные к стене пленники. Смотреть они могут только прямо перед собой, их головы с рождения в колодках. Они не видят ни себя, ни друг друга, а только тени, отброшенные на стену пещеры горящим за их спинами огнем. Они уверены, что тени – реальные объекты. То же относится к предметам, которые проносят над стеной за их затылками. Быть может, мы подобны этим пленникам и предметы внешнего мира отбрасывают тени на стену перед нашими глазами? Или мы сами – тени? В самом деле, философская версия нашего теперешнего понимания осознанного восприятия действительности исходит из платоновского мифа – только наш вариант не отрицает реальность материального мира и не предполагает существования вечных идей, которые и отбрасывают тени платоновской пещеры. Мы полагаем, что образы, появляющиеся на стенах тоннеля эго, представляют собой динамические проекции чего-то большего и более сложного.

Но что есть пещера и что есть тени? Феноменальные тени – это упрощенная проекция в центральной нервной системе биологического организма. Допустим, та книга, которую вы сейчас воспринимаете, – это динамическая упрощенная тень реального физического объекта в ваших реальных, физических руках – пляшущий паттерн в вашей центральной нервной системе. Тогда резонно поставить вопрос: какой огонь обеспечивает проекцию мелькающих теней сознания, переменчивый танец активности на стенах вашей нейронной пещеры? Этот огонь – динамика нейронов. Этот огонь – непрестанный, саморегулирующийся поток обработки нейронами информации, постоянно изменяемый и перенастраиваемый сенсорными данными и познанием. Стена – это не плоская поверхность, а многомерное феноменальное пространство человеческой ярко-красочной (Technicolor-) феноменологии⁶. Сознательный опыт – это полноценная психическая модель в пространстве представлений, созданном гигантской нейронной сетью вашего мозга, – и, поскольку это пространство генерируется существом, обладающим памятью и движущимся вперед во времени, оно – тоннель. Тут возникает хитрый вопрос: если нечто подобное происходит постоянно, почему мы этого не осознаем?

Антти Ревонсуо, ссылаясь на интереснейший феномен опыта выхода из тела, уподобил сознательный опыт постоянному и непроизвольному «опыту выхода из мозга»⁷. Он, как и я, привлекает модель, симулирующую мир, для объяснения того, что испытываемое вами сейчас ощущение присутствия является внутренним, субъективным ощущением. Феноменальное присутствие в мире. Явление. Здесь имеется в виду следующее: контент сознания представляет собой содержание действительности, симулируемой нашим мозгом, и само ощущение присутствия в ней – лишь часть этой симуляции. Наш сознательный опыт мира систематически переводится во внешний план, экстернализируется, потому что мозг постоянно создает представление: «Я существую в мире вне моего мозга». Все, что мы на сегодняшний день знаем о человеческом мозге, указывает на то, что опыт пребывания вне мозга, а не в тоннеле вызывается нейросистемами, скрытыми в глубине мозга. Разумеется, внешний мир существует, и мы связаны с ним через познание и деятельность, но сознательный опыт познания, деятельности и этой связи – дело исключительно внутреннее.

Любая теория сознания, вызывающая доверие, должна объяснять, почему мы этого не замечаем. А потому давайте отправимся в небольшое путешествие по тоннелю эго, разберемся в некоторых важнейших философских проблемах, а также в убедительных нейронаучных теориях познания. Мы подробно обсудим шесть из них: проблему Одного мира, или единство сознания; проблему Сейчас, или явление переживаемого момента; проблему Реальности, или почему мы рождаемся наивными реалистами; проблему Невыразимости, или о чем мы никогда не сумеем сказать; проблему Эволюции, или вопрос о том, для чего полезно сознание; и наконец, проблему Кто или вопрос о том, что за сущность обладает сознательным опытом. Начнем мы с простейших проблем, а закончим самой сложной. Таким образом, мы сформируем основы теории сознания.

Мне однажды довелось писать статью «Сознание» для энциклопедии. Я первым делом скопировал статьи по этой теме из всех доступных мне энциклопедий и проследил исторические ссылки. Меня интересовало, есть ли в долгой истории западной философии общее философское понимание вопроса, которое красной нитью проходит через извечные старания человечества постичь сознающий разум. К моему удивлению, таких основных идей обнаружилось две.

Первая гласит, что сознание – это форма познания высшего порядка, сопровождающая мысли и прочие психические состояния. Это понятие и его более поздние производные в романских и английском языках происходят от латинского «conscientia», которое, в свою очередь, составлено из «cum» – («с» или «вместе») и «scire» (знать)[2]. В Античности и в схоластической философии христианского Средневековья «conscientia» обычно обозначало моральное познание[3], или знание, разделяемое определенными группами людей, – опять же, чаще всего это касалось моральных идей. Любопытно, что истинное сознание связывалось с моралью (не прекрасна ли идея, что, обретая сознание в подлинном смысле этого слова, мы в то же время обретаем совесть? Философам тогда придется изобрести новое определение для того, что они называют «зомби», – аморальная личность, крепко спящая в этическом отношении, но живущая с широко открытыми глазами)¹.