Мысли снова возвращаются к дочке. Ну что она могла ему сказать, чтобы вызвать такую реакцию? Грей поладит даже с Дьяволом, если очень этого захочет, а тут всего-навсего пятилетний ребенок. Как же ей, наверное, тяжело в Джорджии, без меня… и без Кэша. Да, в роли матери я ещё хуже, чем Карла с пятью браками и вечным романтизмом.

Нет, не буду об этом думать, иначе с головой уйду в воспоминания и боль. Хватит пускать сопли. Нужно постараться снова жить, если не ради себя, то ради Фионы!

Я спускаю ноги с кровати и встаю. Быстро нахожу свой халат и надеваю его, чтобы не передумать и не вернуться в постель.

Пока я иду по коридору, сомневаюсь, стоит ли злиться на Кристиана или подождать, пока все прояснится? Вчера он был сам не свой и, упаси Боже, сегодня ему тоже оказаться таким! Я же не выдержу этого. Грей должен быть сильным и спокойным, потому что я — полная противоположность. Слабая, очень слабая.

Я резко останавливаюсь и делаю два шага назад. Так задумалась, что не заметила открытую дверь в кабинет Кристиана. Оттуда льется свет — значит шторы уже открыли.

Я вхожу внутрь, не подумав постучать, а потом еще секунд десять не осмеливаюсь себя обнаружить.

Грей сидит за высоким столом из красного дерева, упершись локтями в стол и уткнувшись лицом в ладони. Его пальцы перебирают медные волосы. Слова почти срываются с моих губ, но тут он поднимает голову и замечает меня. На секунду в серых глазах мелькает та вчерашняя безысходность, но потом Кристиан становится обычным, будто на его лицо надели непроницаемую маску.

— Привет, — говорю я, чувствуя смущение оттого, что меня застали на «месте преступления». Он коротко кивает.

— Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — я переминаюсь с ноги на ногу, пока Кристиан не опускает взгляд на свои руки. Только тогда я сажусь напротив и спрашиваю: — Так ты расскажешь, что вчера произошло в Джорджии?

— Да, но не сейчас, — уклоняется он бесстрастным тоном. — Давай закажем завтрак в Эскалу? Я голоден и ты, наверное, тоже.

Я пожимаю плечами, но на самом деле о еде не хочется и думать. Я изголодалась не по ней, а по прежнему Кристиану!

Машинально рассматриваю книги на высоком стеллаже и чувствую, что Грей косится на меня из-под ресниц.

— Ты не заболел?

— Нет. А для этого есть причины? — хмурится он, явно не понимая, к чему я клоню.

— Просто выглядишь как-то не так и ведешь себя тоже необычно… Я могла подумать, что ты хочешь от меня избавиться, если бы не было этих двух недель… — я внимательно всматриваюсь в его лицо, ожидая реакции. Глаза Грея тут же загораются.

— Ана! — я чуть не подскакиваю от резкости его голоса и отклоняюсь назад, к безопасности. — Я никогда не захочу от тебя избавиться, ты это знаешь! — потом он проводит рукой по волосам и, облизав губы, добавляет уже не так эмоционально: — Прости.

— Кристиан, — мой шепот заставляет его моментально обратиться во внимание, — так это… правда?

— О чем ты? — он старается говорить спокойно, но в голосе чувствуется едва уловимое напряжение.

— Твоя реакция… — я широко раскрываю глаза от внезапной догадки и страха, что она окажется правдивой. — Да что могло такого случиться в Джорджии, черт побери?! Ты вернулся совершенно другим и ведешь себя так, словно хочешь отгородиться от меня… Я не понимаю…

Я действительно не понимаю, что происходит. Догадки слишком ужасны, чтобы быть правдой, а Грей никогда не выдаст настоящих эмоций, если не захочет. Он может убедить меня в чем угодно, и самое печальное — я в них поверю.

— Ана, это бред. Возможно, я устал, но никак не пытаюсь от тебя… просто не принимай желаемое за действительное.

Он бросает на меня взгляд, в котором чудится вызов. Это еще что?

— Какую действительность? По моему, я вчера сказала абсолютно противоположное, — не в силах больше выдерживать напряжения, я встаю и направляюсь к выходу, хотя мозг отчаянно жаждет ответов и пытается меня остановить.

— Куда ты? — доносится мне в спину.

— В душ, — бросаю я уже в коридоре.

Холодный душ придется кстати, заодно и обдумаю все, что несколько минут назад сказал мне Кристиан. В груди неприятно щемит от обиды и еще чего-то непонятного, смутно похожего на отвергнутость.

Подумать только, вчера я согласилась выйти за него замуж. Согласилась! Он так этого ждал, так хотел, чтобы я и Фиона перебрались в Эскалу. Не может быть, чтобы все пропало за несколько часов. Не верю, и все тут!

Я вытираюсь белым махровым полотенцем, а затем обматываю его вокруг себя и подхожу к зеркалу. Оттуда на меня смотрит раскрасневшаяся женщина с большими, отчаянными глазами. Да, именно женщина, а не девушка. Когда я успела переступить эту черту? Еще недавно считала себя молодой — всего-то двадцать восемь лет, а сейчас… Такое чувство, что живу уже лет пятьдесят.

Я тру зеркало рукой, и на нем появляются разводы.

— Ну, что ж, мистер Грей, не думайте, что у вас получится легко отделаться… — говорю я самой себе и вздрагиваю, когда через секунду слышу хриплый голос человека, которого упоминала.

— Не смею мечтать, миссис Эдвардс.

Я резко оборачиваюсь, ожидая увидеть нахальную улыбку Кристиана и пляшущих чертиков в глазах. Но он стоит, засунув руки в карманы, и бесстрастно смотрит на меня. Значит, издевка в голосе прозвучала лишь в воображении?

— Я не слышала, как ты подошел.

Грей небрежно пожимает плечами и спустя секунду скрывается из обзора, ничего не сказав. Спокойно, Анастейша, это всего лишь твоя фантазия. Он просто устал. Но разум не хочет соглашаться — усталость у Кристиана проявляется по-другому, и отнюдь по другим причинам.

Я запрещаю себе думать об этой чертовой неразберихе ближайшее десять минут, потому что чувствую, что схожу с ума. Дождусь завтрака, вот тогда и выведу Грея на чистую воду.

Господи, я согласилась выйти за него и сказала такое… Но разве не этого я хотела? Реакция Кристиана проявилась уже после моего признания, так что оправдаться нечем. И, кажется, этого я не хочу.

Мы сидим в молчании несколько минут, иногда прерывая его звоном посуды. Кристиан сама невозмутимость: поглощает пищу с таким видом, словно ничего важнее на свете нет. А вот мне кусок в горло не лезет — слишком жажду узнать подробности поездки.

После душа я хотела позвонить маме и расспросить её, а если она не знает, попросить позвать Фиону и выяснить хоть что-нибудь. Мне катастрофически необходимы любые данные, иначе я свихнусь. Грей, такое чувство, скрывает их под угрозой смерти и рассказывать не собирается.

— Почему ты ничего не ешь?

Я поднимаю глаза и вижу, что он внимательно за мной наблюдает. Кажется, я ушла в свои мысли на несколько минут и держала вилку неподвижно.

— Уже наелась, — отвечаю я и начинаю для вида ковыряться в тарелке. Вдруг Грей откладывает приборы и наступает гнетущая тишина. Моё сердце болезненно сжимается. Ну, вот, теперь всё узнаю.

— Нам нужно поговорить, Анастейша.

— Да, нужно, — подтверждаю я.

— Если честно, я откладывал этот разговор как можно дольше, но, глядя на твои мучения… в общем, не имеет смысла продолжать притворяться.

Я вся обращаюсь в слух, неотрывно следя за Кристианом. Он не нервничает, а если и нервничает, то хорошо это скрывает.

— Ты ведь помнишь, что я вчера тебе сказал? — Грей поджимает губы, а я киваю. После недолгого молчания, он продолжает: — Фиона действительно верит в то, что её отец жив, а как только я начал проявлять к ней внимание, видимо, схожее с тем, которое проявлял твой бывший муж, она тут же отпрянула от меня. Я кажусь ей кем-то ужасным, а всего-то сказал, что являюсь твоим близким другом. Понимаешь, что это значит? Я для неё — враг, соперник. Ты поняла это, если бы увидела.

— Кристиан, ты хочешь сказать…

— Ана, помолчи, пожалуйста, — резко прерывает он меня. Я растерянно хлопаю глазами. Чёрт, этот разговор мне совсем не нравится! — Я пытаюсь тебе всё объяснить.

Сейчас почему-то на ум приходит больничная палата, моя беспомощность, в которой я оказалась после аварии, и растерянность Грея. Его лицо как проводник в прошлое, будто бы всё снова повторяется, но в то же время — с другими людьми.