- Я ухаживала за его ранами, - продолжила она, и ее голос звучал все более рвано, вместе с ужасом, который нарастал в ней с каждым новым признанием. - Я сделала все, что могла, обеспечивая ему комфорт, который он заслуживал.

Его дядя пробормотал что-то, чего она не смогла разобрать, пока правда выплескивалась из нее с невероятной скоростью.

- На четвертый день... - она поднялась на ноги, в попытке насытить тело большим количеством кислорода, ее мышцы и кровь наполнились злостью. - На четвертый день они пропускали через его тело электрический ток до тех пор, пока его рвота, моча и испражнения не оказались повсюду! - ее голос был наполнен яростью, которая соответствовала по силе жестокости тому, что они с ним сотворили. - Мастер желал полностью очистить его, - проговорила она, стискивая ладони и глубоко впиваясь ногтями в кожу, пока она раскачивалась вперед-назад, словно для того чтобы демоны не смогли вцепиться в нее своими когтями. Ей необходимо было выговориться, это было только ее наказанием, но ужас внутри становился все сильнее, словно произносимые слова, заставляли его бурлить, превращая в неистовую кипящую массу.

- Потом они забрали его у меня, - пронзительно прокричала она то, что гудело в ее голове. - И не пускали меня к нему. Они увели меня и занялись мной, пытая мое тело снова и снова, вот тут, - она указала трясущимся пальцем на то место, где именно они совершали свои зверства. - Они измывались и заставили мое тело кровоточить. Они заставили его кровоточить, и это правильно, это было правильным, я бы хотела, чтобы они никогда не останавливались! - внезапно она замолкла и кивнула, нуждаясь в том, чтобы он знал, насколько были правдивы ее слова. Ее мышцы задрожали, словно от того что дьявольские насекомые жалили ее по всему телу. Хаос сделала большой круг по комнате, пытаясь стряхнуть их и двигаться быстрее.

- Остановись.

Но Хаос не смогла бы сделать это, даже если бы хотела, она не знала, как это остановить. Ее взгляд был прикован к центру комнаты, где находился дядя Соломона, пока она проходила по кругу, оставляя следы на полу, и это внушало ей уверенность в том, что теперь она не собьется с намеченного курса. Она воссоздала стену, которую они не могли пересечь, пока продолжала двигаться и говорить, наказывая себя.

- И в ту ночь, в ту ночь они пришили мои веки таким образом, чтобы те находились в открытом положении, принуждая меня к тому, чтобы я смотрела. Я почувствовала себя плохо и попыталась прикрыть глаза, и они были правы, что сделали это, они были настолько правы в принятом решении. Мне следовало смотреть, мне нужно было смотреть, - проговорила она, выкрикивая слова все громче, чувствуя нарастающий шум вокруг нее.

Она могла только смотреть на его дядю, двигалась по кругу. В его глазах застыл ужас, о, она отлично понимала этот взгляд, и это был правильный взгляд. Он все осознал, и она кивнула ему, кивнула, тем самым давая ему понять, что он способен принять самые мерзкие детали.

- И затем они привязали меня к стулу, и напротив привязали его, - она протянула руку вперед, таким же образом как Хаос хотела протянуть руку и коснуться Соломона в тот день, моля о прощении. - Мне пришлось смотреть. Я видела, как они иссушали его кровь, очищая ее при помощи... инструмента. Я не знаю его названия, но у него были острые металлические зубцы. - Она могла очень четко воспроизвести инструмент в своей памяти и даже почувствовать его в своей руке, пока продолжала все быстрее ходить. - Он щелкал вот так сверху, и металлические зубцы впивались в кожу, - задыхалась она. - И затем Мастер оттягивал поршень на приспособлении назад, чтобы забирать кровь из его тела, только это не было плохо! Это не было плохо! - пронзительно прокричала она. - Мастер ошибался, Королева, она, она лгала ему, обманывала его!

Ее простынь упала, и она побежала, понеслась по кругу как нечестивая шлюха. Она видела, как его дядя пытается остановить ее, схватить. Она сильно затрясла головой, издав рычание, отталкивая его рукой от себя.

- Я должна все рассказать! Я должна рассказать правду!

- Прекрати! - взмолился он.

- Они положили его в гроб с проделанными в нем отверстиями. Затем зафиксировали ремни вокруг гроба и опустили его в воду, и дыхание Соломона… у него не осталось воздуха, просто не осталось воздуха! – Хаос кричала, исторгая голосом настоящий ужас, пока убегала от мужчины, который пытался поймать ее. - Они топили его, - кричала она с безумным взглядом. - Они топили его в гроооообуууу!

Внезапно из ниоткуда появился чернокожий мужчина и схватил ее, схватил ее очень крепко своими сильными руками, но Хаос не прекращала кричать. Она не могла остановиться, она еще не закончила!

- Они вернули его к жизни! - истошно вопила она. - Они вернули его из мертвых. Они вернули его назад, засунули шланг в задний проход и заталкивали его туда. Они насиловали его снова и снова, стараясь наполнить его дыханием ада!

Сила ее крика разрывала ей горло, но она не прекращала, она продолжала и продолжала истошно кричать, исторгая все мучения, что были внутри нее. Сильные руки продолжали крепко стискивать ее, удерживая, пока ужас бушевал внутри ее тела.

Она боролась, чтобы сделать вдох, и когда у нее получалось это, то начинала кричать сильнее и сильнее.

Послышался крик Соломона, он пронзительно кричал, его голос достиг ее, переплетаясь с ней.

- Хаоооооооооооооооос! - вот что он кричал! Вот что он выкрикивал, пребывая в полном отчаянии и невыносимом ужасе! И сила, эта мощная сила сокрушила стену вокруг нее, возвращая ее обратно на грязные руины, так же как они заталкивали его в тот гроб! Приняв надругательство над собой и позволив им забрать свой последний вздох - вот какой ценой он спас ее. Он спас ее ценой того вздоха, того самого… прекрасного… вздоха!

Глава 10

Действительность появлялась вспышками и тут же ускользала от Соломона. Это напомнило ему о том, как однажды он уснул на заднем сидении «Шевроле» дяди Джо. Мир, окутанный темнотой, только время от времени вспыхивал в свете уличных фонарей, когда он на короткий миг приоткрывал глаза. Только теперь перед ним мелькали образы лиц, звуки голосов, какие-то запахи. Принадлежащие его дяде… Хаос. Даже чернокожему мужчине. И точно так же, как когда он был маленьким мальчиком, Соломон смотрел на происходящее вокруг сонными глазами, просыпаясь лишь для того, чтобы утолить жажду или облегчить мочевой пузырь.

Определенная последовательность действий повторялась вновь и вновь, словно сменяющие друг друга события, которые всегда оканчивались одними и теми же действиями: сном и теплыми объятиями. Он не противился этому. Не было сил. Он просто наблюдал за происходящим через отяжелевшие веки, закрывая их по желанию или открывая. Закрывая. И вновь открывая. Совершенно не понимая, что каждое такое мгновение, отсчитывалось проходящими днями, а не минутами.

И затем настал, наконец, тот день или ночь, когда он осознанно распахнул глаза, сталкиваясь с полнейшей темнотой. На него обрушилось чувство панического страха, и он подскочил на ноги, судорожно хватая ртом воздух. Окружающая его темнота внезапно превратилась в воду и заполнила его легкие, а одеяла сковали ноги, словно ремни.

- Тише, Соломон.

Он дернулся от голоса Хаос и в следующую секунду ощутил ее теплое тело рядом с собой. Он обхватил ее и обернул свои руки и ноги вокруг девушки.

- Я с тобой, - ласково проворковала она, нежно поглаживая его по спине сверху-вниз, скользя по бедру, ногам, снова и снова. Потом она запела его любимую песню, вновь увлекая его в безопасное, теплое место. В объятия целительного сна.

Но темнота пробуждалась в нем вновь. И вновь. И вновь. Даже несмотря на то что его могла и не окружать темнота, когда он просыпался, в его разуме все равно царила всепоглощающая тьма, не давая сделать вздох и заполняя легкие водой. Затем он слышал голос Хаос с присущей ей теплотой, и ее тихие напевы. И он снова проваливался в сон. В целительный сон. Казалось, словно его разум замыкало на время. Но он чувствовал, что становился сильнее, даже несмотря на то, что не мог двигаться. Он просто хотел оставаться в тепле чуть дольше.