В 1745 году гипсовая группа была показана в Квадратном салоне Лувра – периодически возобновляемых выставках Академии. Эти выставки открывались каждые два года 25 августа, в день Святого Людовика, и продолжались в течение месяца. Все замечали поразительное сходство фигуры с автором. Фальконе и не скрывал этого. В Милоне Кротонском он изобразил себя.

– Голова атлета простонародна, потому что я лепил ее по своей, – говорил он.

– Ты не суеверен? – спрашивали его друзья. – Ты не боишься повторить судьбу своего героя?

Фальконе лишь улыбался в ответ. Нет, он ничего не боялся. Он знал, что лучшие части человеческой вселенной принадлежат ему. Иначе и не могло быть, потому что он твердо следовал образу жизни своего кумира – Сократа, даже внешние черты которого с каждым годом все отчетливее проступали в лице молодого скульптора. Он с тайной радостью отмечал это, вглядываясь в свое отображение острыми глазами художника. Сам ли он себя создал, или случайная фраза Ле-Муаня, брошенная в первую их встречу, определила нравственный выбор Фальконе, но в окружении парижской богемы он всегда оставался аскетом, с суровой настойчивостью непоколебимо следующим пуританской чистоте жизни.

У гипсовой скульптуры остановилась молодая красивая дама с живыми внимательными глазами. Это была Жанна Антуанетта Пуассон, которая вскоре обосновалась в Версале под именем маркизы де Помпадур. Могущественная фаворитка короля Людовика XV почти на два десятилетия станет добрым ангелом и надежной покровительницей Фальконе.

А в это время русская императрица Елизавета Петровна, недавно возведенная на престол, пригласила в Россию пятнадцатилетнюю Ангальт-Цербстскую принцессу Софью, ставшую вскоре супругой ее голштинского племянника Петра, будущую императрицу Екатерину II.

Маркиза де Помпадур была дочерью лакея Пуассона, впоследствии ставшего поставщиком провиантского ведомства, по рассказам, весьма бестолкового и к тому же нечестного. Но считают, что настоящим ее отцом был синдик Ленорман де Турнэм, благодаря которому Жанна Антуанетта получила блестящее образование. Она прекрасно пела и музицировала, рисовала, играла на сцене. В 19 лет она вышла замуж за племянника своего покровителя, Ленормана д’Этиоля, но замужество не мешало ей весело проводить время в обществе золотой молодежи Парижа. Людовик XV случайно увидел ее и после смерти герцогини де Шатору сделал своей официальной фавориткой под именем маркизы де Помпадур. Маркиза оказалась не только красива и талантлива, но и честолюбива. Король с радостью передоверил ей скучные государственные дела, к которым она проявляла куда больший интерес, чем он сам. Видимо, на нем сказались долгие годы регентства Филиппа Орлеанского. Ведь еще задолго до появления Помпадур он с легкостью передал управление в руки кардинала Флери, который вовлек Францию в войну сначала за польское, а затем за австрийское наследство. Со временем и Помпадур обвинят в том, что она способствовала вовлечению Франции в Семилетнюю войну и ее поражению в этой войне, что она распоряжалась государственной казной как собственным кошельком и привела страну к финансовому разорению. Король же предавался праздности и развлечениям, а когда его предупреждали о грозящей катастрофе, отвечал: «После нас хоть потоп».

Госпожа Помпадур имела огромное влияние на короля, направляя внутреннюю и внешнюю политику, она фактически правила Францией. По желанию Помпадур смещались и назначались министры и главнокомандующие. Благодаря ей на пост министра иностранных дел был назначен герцог Шуазель, выдвинутый взамен кардинала Флери.

Она любила увеселения и сорила деньгами. Блестящие празднества, особняки и наряды поглощали массу денег. Машо, министр и главный контролер финансов, пытался навести порядок в казне, но по требованию Помпадур Людовик XV удалил его. Считают, что за 19 лет правления Помпадур на прихоти этой женщины ушло 37 миллионов ливров. Изысканный вкус Помпадур создал своеобразную моду в мебели и архитектуре, в «роскошно-небрежном» стиле одежды. Она не скупилась на щедрые подарки художникам, артистам и писателям. Поистине это был для них золотой век.

Маркиза Помпадур давала заказы Фальконе через своего брата, маркиза де Мариньи, которого она назначила управляющим всеми королевскими строениями. Благодаря ее покровительству Фальконе был назначен руководителем скульптурной мастерской Королевской фарфоровой мануфактуры, которую маркиза перевела из Венсена в Севр. Миниатюрные изображения маркизы де Помпадур, выполненные Фальконе по рисункам Буше – первого живописца короля, – были чрезвычайно популярны. Помпадур с удовольствием дарила собственные изображения из бисквита – теплого мягкого камня – своим друзьям и знакомым. Фальконе выполнил по королевским заказам статую «Садовница» для замка Кресси и статую «Музыка» для замка Бельвю. Самый большой успех выпал на долю «Музыки». Это было изображение молодой поющей женщины с лирой в руках. У ног ее был свиток с надписью: «Эглэ» – название балета, в котором маркиза в роли главной героини Эглэ покорила своей игрой и пением весь Париж. Статуя не была портретом Помпадур, она лишь напоминала об ее успехе.

Фальконе не осуждал свою покровительницу. Он знал, что ее жизнь вовсе не так легка и безоблачна, как виделось издалека. Легкомысленный король вскоре охладел к ней. Она не была ни любимой, ни единственной, но смогла остаться необходимой.

Через несколько лет тяжелая болезнь настигла Людовика XV. Жизнь его висела на волоске, но судьбе было угодно пощадить его. По случаю чудесного выздоровления короля Фальконе получил заказ на группу «Франция, обнимающая Людовика XV». Эта группа была создана по рисунку живописца Куапеля в виде бюста короля на постаменте-колонне с преклоненной перед ним женщиной, символизирующей Францию. Фальконе был недоволен своей работой: она казалась ему слишком манерной и фальшивой, но он не мог отступить от заданного изображения.

25 августа 1748 года группа была выставлена в Салоне, а автор получил приглашение одной влиятельной особы, собиравшей у себя парижских знаменитостей. В 1748 году Мария Терезия Жоффрен, жена состоятельного владельца зеркальной мануфактуры, открыла в Париже салон, который очень скоро стал считаться самым модным в столице. Завсегдатаями салона стали барон Гольбах и Мельхиор Гримм – великосветский посредник между придворной аристократией и набирающей силу верхушкой третьего сословия. В то время во Франции было два привилегированных сословия: дворянство и духовенство; третье сословие, включавшее всех остальных, было податным. Но разбогатевшая его часть уже давно жаждала передела власти и начинала говорить о том, чтобы ее политическая роль соответствовала экономическому весу.

Мадам Жоффрен была не первой молодости, но довольно обаятельная и образованная дама. На вечерах у этой новой законодательницы литературных и художественных вкусов стало собираться так много гостей, что пришлось строго расписывать дни: понедельники предназначались для художников, среды – для литераторов. Но поначалу вся парижская богема собиралась у нее в одно и то же время. Иногда к мадам Жоффрен заезжала и госпожа Помпадур, бывал у нее и Станислав Понятовский, будущий польский король. Хозяйка дома состояла в переписке с некоторыми царствующими особами: сама Мария Терезия, эрцгерцогиня австрийская, советовалась с нею при выборе зятя.

Когда Мария Терезия, старшая дочь австрийского императора Карла VI, после смерти отца в 1740 году вступила на австрийский престол, она столкнулась со множеством претендентов, оспаривающих ее права на владение всеми землями австрийской империи. Прусский король Фридрих II не преминул воспользоваться женской слабостью и заявил о древних правах своего дома на Силезию. Были притязания и со стороны Испании. Франция просто хотела использовать благоприятный момент, чтобы ослабить свою давнюю соперницу – Австрию: к союзу, который она заключила с Баварией, подключились также Пруссия и Саксония. Но Мария Терезия получила настоящее мужское воспитание: с 14 лет отец уже брал ее на заседания государственного совета. Кроме того, ее супруг, герцог Лотарингский, в 1745 году был коронован австрийским императором под именем Франца I.