«Зря пивка не купил в дорогу», – взглотнул он сухим горлом.
На «Автозаводской» вошла женщина. Полная, неважно одетая, лицо жалостливое. Перед собой держала фотографию какого-то парня; к фото приклеена бумажка с надписью: «У меня убили сына»… Постояла и медленно пошла по вагону.
Большую часть перегона между «Автозаводской» и «Коломенской» поезд двигался по поверхности. Туннельный грохот колёс превращался в мягкий перестук, и этим отрезком пути часто пользовались торговцы и попрошайки… Вот и теперь послышалось бормотание-причитание:
– Нету тебя, сыночек мой миленький… Нету… Кто вернёт?.. Все, все живые, а тебя нету, сыночек…
Пассажиры отворачивались, опускали глаза. Чащин искоса взглянул на женщину… Нет, на профессиональную нищую не похожа. Одета хоть и бедно, но опрятно всё-таки. По бороздам морщин текут слёзы… Хотя они изобретательны – так иногда играют правдиво, чтобы разжалобить, бабок подзагрести… Но, стараясь убедить себя, что она просто работает и фотография в руках у неё не сына, что деньги сдаст хозяину – какому-нибудь цыгану, – Чащин всё-таки достал полтинник:
– Держите.
– Что? – Женщина мутновато взглянула на него, на купюру и сморщилась: – Да не нужны мне деньги. Сын мне нужен. Кто мне сына вернёт? – Остановилась перед Чащиным. – Вот все вы здесь. Все живые, а он… Он здесь каждый день ездил… Кто мне вернёт?..
Чащин спрятал деньги обратно… Молодая с причёской учительницы строго смотрела в большую, в твёрдом переплёте, книгу.
7
Было время, когда он мало различал календарные будни и выходные: в армии суббота и воскресенье ничем особенным не отличались от среды или пятницы, а в магазине «Аудио-видео» Чащин работал день через два; болтаясь по Москве с гитарой, он совершенно не интересовался календарём – важны были события… Теперь же понедельник Чащин считал чуть ли не лучшим днём недели. Приведя квартиру в порядок, набив холодильник припасами, истомившись бездельем в воскресенье – в понедельник он врывался полным сил и желания что-то делать.
Вскочив с кровати под пунктирный писк, Чащин перещёлкивал штырёк будильника с ON на OFF, несколько раз подпрыгивал на коврике, вскидывая руки, наносил серию ударов в пустоту, а потом шёл в ванную. Поливал себя прохладной водой из душа, смывая остатки сна, одурь пивного похмелья.
Потом – кофе, сигарета, созерцание белых огней за окном… Впереди был большой новый день, день, в котором может случиться необыкновенное, какое-нибудь чудо, а может протечь он ровно, влиться в море подобных бесцветно-благополучных дней… Чудо, конечно, вещь заманчивая, но лучше бы без чудес. Достаточно уже было всякого.
Нет, всё-таки неожиданно хорошего хотелось – вот бы каким-нибудь действительно чудом свалилась приличная сумма. Тысяч семьдесят долларов. И купить квартиру. Тогда можно и влюбляться, жениться. Хотя что такое, в сущности, семьдесят тысяч? Примерно на двушку где-нибудь на дальней окраине. А ребёнок появится, и сразу станет тесно… Чащин хорошо помнил, как, отдав ему одну комнату, родители, будто в западне, сидели во второй, да и Чащину было неудобно – родительская комната была проходной, и лишний раз, особенно ночью, из своей он старался не выходить… Нет, для троих две комнаты мало. Человек должен иметь возможность побыть один…
Люди в метро становились по утрам понедельников особенно торопливы, активны, словно тоже истосковались по суете, толчее, желали поскорее оказаться на своих рабочих уютных местах. И как-то выразительнее в этот день призывала в микрофон дежурная по станции: «Во избежание несчастных случаев отойдите от края платформы!»; и Чащин с удовольствием вминался в упругую стену людей в вагоне и без раздражения принимал давление тех, кто вминался в него… Этот понедельник начался как обычно.
Оказавшись в кабинете, заварил кофе, включил компьютер. С удовольствием устроился за столом. Почувствовал, что соскучился.
Для начала просмотрел новости в Интернете. Почти всё опять про эту несчастную монетизацию: «У здания администрации Пермской области проходит пикет против замены льгот компенсациями. Пикетчики выдвинули требования»…, «Православные христиане Санкт-Петербурга принимают активное участие в массовых митингах протеста против монетизации льгот»…, «Члены национал-большевистской партии и ветераны войны собрались у здания краевой администрации»…
– Тема месяца, – проворчал Чащин, открывая файл с материалами для будущего номера журнала. Покручивая ребристый валик на мышке, мельком прочитал рецензию на комедию «Знакомство с Факерами» с Де Ниро и Стрейзанд в главных ролях, затем – рецензию на «Двенадцать друзей Оушена». Эти материалы пойдут стопроцентно… Рецензия на «Взломщика сердец» под вопросом… На отечественный комедийный боевик «Сматывай удочки» – желательно, а то сплошной Голливуд… Дальше – двадцать две страницы – информация, в каком московском кинотеатре что крутят. Плюс краткие аннотации к ним. Вот с этими аннотациями и придётся возиться – до строчки повысчитывать, поломать голову, что убрать, что оставить…
Вздохнув с наигранной тяжкостью, Чащин поднялся, перешёл на диван. Закурил. Полюбовался синеватыми клубами дыма, которые плавно, как живые, шевелились в невесомости, а потом медленно таяли, растворялись.
– Н-ну-с? – затушил в пепельнице окурок, посмотрел на часы.
Десять минут двенадцатого. Отлично. И до обеда уже недалеко. Что там сегодня? По понедельникам обычно рыбный суп и гороховый (возьмёт гороховый); со вторым выбор сложнее – традиционные свиные отбивные, рагу, пожарские котлеты, отварная рыба (наверное, из супа) и мясной торт, скорее всего. Да, мясной торт… Чащин полюбил это блюдо. Раньше и не знал, что такое бывает, долго ухмылялся, видя его название в меню, иронизировал: «Торт мясной, хм! Мясо вместо муки, соус вместо крема. Оригина-ально». Но однажды попробовал – оказалось вкусно. Этакая запеканка из фарша, рубленого мяса, с какими-то приправами, майонезом. И теперь раза два в неделю он брал на второе кусочек торта… Из гарнира, конечно, предпочтительней всего нежное, как когда-то в школьной столовой, картофельное пюре…
Мысли о еде смелись другой, которую он упорно старался спрятать, – Чащин вспомнил про недавний сон и поёжился. Вернулся за компьютер, стал искать сайт толкования сновидений. Что там было главное? Запомнилось ярче всего? Мороз. Да… Чащин нашёл «мороз». «Мороз – затруднения в личной жизни, охлаждение близкого человека». Ну вот… «Блины». «Блины продавать – остерегаться; блины печь – поминки»… Чащин нахмурился, вспоминая… Нет, во сне блины не пекли, бабушка только обещала. Значит… Что это значит? Наверно, намёк, чтобы он их помянул…
Какая-то сила затягивала Чащина обратно в сон, а сотни слов на экране компьютера, объяснющие любую мелочь, были крючочками, и он цеплялся на них всё крепче… Дедушка растапливал печку… Чащин нашёл про печь. «Печь топить – ссора». Но дедушка только собирался растапливать, лучины щепал. Ещё бабушка его торопила… «Дед родной – благополучие». Это хорошо… А ведро? Ведро тоже что-то важное… Ведро-о… «Ведро пустое – неудача; ведро полное – радость»… Во сне ведро было не полное, но и не пустое. А средний вариант в соннике не предусмотрен…
И эта ничтожная вообще-то деталь помогла сорваться с крючков; и Чащин, кривя победительно губы, закрыл сайт.
Перед самым обедом, стукнув в дверь и дождавшись разрешения, вошла секретарша. Принесла несколько страниц с новой информацией по фильмам.
– Игорь Юрьевич просил посмотреть, – сказала мягко и тихо и в то же время отчётливо произнося каждое слово. – Вот это, помеченное красным, поставить нужно обязательно, а остальное – на ваше усмотрение.
– М-да-а, – подчёркнуто расстроенно вздохнул Чащин, перебирая листки; на самом деле он не расстроился, но стоило показать, что не в восторге от такого известия. – Спасибо, конечно. Блок, правда, переполнен… Что ж, будем работать.
– Я сейчас перешлю материал по сети…
