– Пока правильно.
– И так как ты мастерски владеешь кинжалом, и ты не кореец, приходится предположить, что тебе многое известно о Хидеки Мусаки и всех этих бандитах из якудзы, и об оружейном плутонии, который они умыкнули во время перевозки материалов в засекреченную правительственную лабораторию на севере – ту, где делают оружие устрашения.
Логан кивнул один раз.
– Я знаю Хидеки Мусаки… лично. Но мы не близкие друзья.
Лэнгрем улыбнулся – в первый раз с момента встречи.
– Значит, ты путешествовал по Дальнему Востоку, а? Я почему-то так и думал. При виде тебя я вспомнил одно место… притон под названием «Красотка Роза». И еще об одном парне. В тех краях он известен под именем Пэч. Он предпочитает кинжалы… как и ты.
Логан опять не ответил.
Лэнгрем взглянул на свои часы и встал.
– Мне надо идти, Логан, – сказал он. – Но в ближайшие дни мы будем часто видеться. А пока запомни, что я сказал: СГИ – хорошее место, чтобы начать все сначала. Похоронить свое прошлое, если захочешь… не многие получают второй шанс.
Лэнгрем повернулся, чтобы уйти.
– Эй, Лэнгрем.
На этот раз, Логан поднялся и встал к нему лицом.
– Я буду защищать твою спину, если ты будешь защищать мою. А когда это задание будет закончено, если мы оба останемся в живых, я поставлю тебе выпивку.
Еще одна выпивка. И еще одна. Но этого все равно не бывает достаточно, чтобы принести облегчение. Погоди. О чем я думал?
Воспоминания о той первой встрече с Нилом Лэнгремом ускользнули прочь, подобно клочкам тумана.
Подкравшаяся амнезия заставила его затуманенным взором разглядывать бокал в своей руке. Логан смотрел, как виски меняет цвет с прозрачно-коричневого на мутно-зеленый.
Его затошнило, и он отвел взгляд.
По другую сторону окна призрачно фосфоресцировало слово «Пророчество». Едкий химический запах проникал в его ноздри, а сломанные пружины дивана вонзались в тело. Но, несмотря на физические неудобства, голова Логана откинулась назад, а глаза закрылись.
Он провалился в сон, но сны Логана не отличались от его жизни наяву. Он жаждал спастись, продолжал бежать, его ноги стучали по все время идущей под уклон дороге, которая простиралась все дальше в будущее. Сверху гудела неоном вывеска «Пророчество», она ждала, ждала его…
Внезапно проснувшись, Логан резко выпрямился, сжал в кулаке бокал и раздавил его. Густая красная кровь залила его ладонь, но он не почувствовал боли.
Пошатываясь, он поднялся на ноги. Теперь его охватило желание немедленно бежать, спасаться, пока апокалипсис не настиг его.
Он натянул фланелевую рубашку на широкие плечи, размышляя о предсказуемости своих кошмаров. Ему чудились боль, кости, шипы. Отвратительное зловоние и ужас. И руки-кинжалы…
В поисках ключей от машины Логан перерыл кипу желтеющих газет и заметил заголовок на покрытой жирными пятнами странице таблоида: «Врач-шарлатан, совершивший убийство из милосердия, ускользает от ФБР».
Под заголовком, рядом с заметкой, был напечатано черно-белое зернистое фото толстого бородатого мужчины с невыразительным, ничем не примечательным лицом.
Этот снимок и заголовок смутно встревожили Логана, но он не понял почему. Когда он попытался ухватить обрывки воспоминаний и соединить их, те растворились, словно пар, в его затуманенном мозгу.
Небо прорезала вспышка молнии, с треском расколовшей еще одно дерево.
Еще одно предостережение.
Надвигается шторм, и это будет большой шторм. Большой. Тот, которого я ждал.
Сунув в карман деньги и ключи, Логан покинул «Пророчество», ни разу не оглянувшись. Его последнее воспоминание – неоновая вывеска, мерно мигающая сквозь дождь.
Потом Логан вдруг оказался сидящим на табурете у стойки бара, сгорбившись над покрытой пятнами стойкой в какой-то грязной забегаловке. Снаружи, за грязным стеклом витрины, дождь уже прекратился. Саван из грязного снега покрыл разбитые улицы и тротуары.
Когда выпал снег?
Дрожащими руками Логан потянулся за стоящей рядом с ним бутылкой. Глотнул, гадая, не подействовало ли на него, наконец, все выпитое спиртное и не вызвало ли что-то вроде провала в памяти.
Он не помнил, как ехал сюда, но в большое окно он видел свой «Лотос-семь», стоящий на парковке.
Вел ли он машину сквозь дождь, а потом снег? Неужели прошло несколько часов? Или дней? Неужели он упустил товарный поезд… а с ним и свой единственный шанс на спасение?
Впервые на памяти Логана его охватила паника. Еще один глоток виски помог подавить ее, но осталось недоумение.
Логан отчасти вернул себе самообладание, наблюдая за тем, что происходит вокруг него: бармен спокойно перемывал бокалы и одновременно смотрел по телевизору с выключенным звуком футбольный матч. Еще один человек, сидящий в противоположном конце бара, молча пил. Логан понюхал воздух и сморщил нос, почувствовав запах вонючего спиртного и застарелого табачного дыма.
Трубки, похожие на червяков. Они вонзаются в его уши, в нос, в рот, в его мозг.
Снаружи свет одинокого светофора переключился с зеленого на желтый, потом на красный и обратно. На тротуарах не было прохожих, а часы на покрытой снегом башне в конце квартала шли назад.
Мы путешествуем в будущее каждую секунду нашей жизни, но никто не может вернуться обратно вовремя, как утверждает Эйнштейн. Это доказывает, что старик, в конце концов, был не так уж умен.
В полумраке, под мишенью для игры в дартс, Логан заметил трех мужчин в длинных пальто и темных очках под надвинутыми на лица шляпами; перед ними стояли нетронутые бокалы. Трое сидели на краю темноты. Ждали. Наблюдали.
Пора идти…
Логан встал, бросил на стойку несколько банкнот, пошел к двери. Мужчины не обратили на него внимания… Или сделали вид, что не обратили. Их бездействие давало Логану надежду, но небольшую.
Снаружи под его тяжелыми сапогами захрустел ледяной наст.
Сапоги. Похожие на солдатские. Такие, как у меня. Однажды я был солдатом. Нет, дважды. Я сражался в двух войнах. Обе были очень давно.
Логан посмотрел вниз и увидел, что его сапоги исчезли. Его ноги уже не были обуты в прочную кожу, на них оказались мягкие мокасины. А вот снег остался. Повсюду. Но этот снег был белый и девственно чистый. Задумчивый снег его юности. Он окутал деревья и укрыл скалы, блестя от мороза под бледным зимним солнцем.
Таверна, парковка, люди в полутьме – исчезли. Логан брел один по молчаливому горному лесу.
Дом? Неужели я уже дома?
Иней хрустел под его подошвами. Холод проникал до самых костей в жилистое тело подростка. Но, несмотря на морозный воздух, темнеющее небо и растущий слой снега, Логан упорно шагал вперед.
Его влекла вперед жгучая ярость, она сводила его с ума – беспричинная потребность отомстить толкала Логана все дальше и дальше в глушь.
По щиколотку утопая в снегу, Логан быстро шел по следу, мучительно стараясь догнать свою ускользающую добычу. Онемевшие пальцы сжимали длинный отцовский кинжал, он был готов нанести удар, заколоть, разорвать.
Ему хотелось убить.
У скалистого обрыва, с которого не стихающий ветер смел снег, следы, по которым шел Логан, внезапно оборвались. В отчаянии он оглядывал лес, потом понюхал воздух в надежде найти свою жертву по запаху.
Резкий ветер обжигал кожу Логана – его лицо горело от холода и было покрыто синяками после побоев Виктора Крида, известного местным поселенцам в этих краях под именем Саблезубого, индейца из племени черноногих.
Я знаю, что Крид меня ненавидит. Но я не знаю почему. Опять тайны, более глубокие и темные, чем лес вокруг меня.
Саблезубый появился у двери бревенчатой хижины Логана за несколько часов – или дней? – до этого, как появлялся каждый год примерно в это же время. Посещения Крида не имели разумного объяснения и логики – ясно было только, что он приходил тогда, когда Логан оставался один.
Логан вышел за пределы участка отца, к шеренге деревьев, где он собирал хворост для предстоящих холодных дней и ночей. Он опять остался один. Его отец отсутствовал уже несколько недель, добывал мех на севере.
