Однажды ночью он позвонил Урсуле и провел с ней долгую беседу. Она отвечала на вопросы спокойно, даже несмотря на то, что его намерения были ей не по душе.

– Комплекс синаптического стимулирования, который мы применили на тебе, в неповрежденном мозге вызовет чрезмерно активный синаптический рост, – твердо заявила она. – Он изменит личность, и неизвестно, что она будет из себя представлять.

«Он сотворит безумца вроде тебя самого», – говорил ее встревоженный взгляд.

И Сакс решил исключить синаптические добавки. Спасти жизнь Энн – одно дело, но изменить разум – совсем другое. Произвольные изменения все равно не были конечной целью. В отличие от приятия. От счастья – истинного счастья Энн, в чем бы оно ни заключалось, – которое казалось теперь таким далеким, таким невообразимым. Ему было больно об этом думать. Поразительно, какую сильную физическую боль могли принести мысли – лимбическая система заключала в себе целую вселенную, наполненную болью, подобно тому, как темная материя заполняет все в нашей вселенной.

– Ты говорил с Мишелем? – спросила Урсула.

– Нет, но это мысль!

Он позвонил Мишелю, рассказал, что случилось и что он собирался предпринять.

– Господи, Сакс, – отозвался потрясенный Мишель. Но уже спустя несколько мгновений пообещал прилететь. И собирался уговорить Десмонда, чтобы тот доставил его в Да Винчи, где Мишель хотел взять все необходимое для лечения и, наконец, прибыть в убежище.

И так Сакс продолжал сидеть в палате Энн, положив руку ей на голову. На ее шишковатый череп, который, несомненно, привел бы в восторг любого френолога.

Потом прилетели Мишель и Десмонд, его братья, и встали рядом с ним. Была там и врач, сопровождавшая их, и высокая девушка, и другие люди, поэтому им приходилось общаться лишь взглядами либо их отсутствием. Тем не менее они прекрасно понимали друг друга. На лице Десмонда все читалось предельно ясно. Они привезли комплект омоложения Энн с собой. Оставалось лишь выждать нужный момент.

И он наступил довольно скоро. Поскольку кома Энн уже стала привычным делом, жизнь в маленькой больнице протекала по заведенному порядку. Прохождение процедуры омоложения в состоянии комы, однако, не было изучено до конца, и Мишель просматривал литературу, но данные были скудны. Ранее она применялась в экспериментальном порядке в нескольких случаях и приводила к пробуждению почти в половине из них. Именно поэтому Мишель сейчас считал это хорошей идеей.

И вот, вскоре после их прибытия, они втроем встали среди ночи и, пройдя на цыпочках мимо спящей дежурной сестры, проникли в приемную медкорпуса. Медицинская практика всегда утомляла, и дежурная сестра крепко спала, неуклюже развалившись на стуле. Сакс и Мишель подключили Энн к капельницам, воткнув иглы ей в вены на тыльных сторонах ладоней. Они делали все медленно, аккуратно, точно. И тихо. Вскоре все было готово, и новые белковые нити потянулись ей в кровь. Затем ее дыхание начало сбиваться, и Саксу стало жарко от страха. Он тихонько застонал. Ему было спокойнее оттого, что Мишель и Десмонд были рядом, держа его за руки и не давая ему упасть, но он безумно хотел, чтобы здесь оказалась Хироко. Она бы со всем справилась, он был в этом уверен. И от этой мысли ему стало легче. Да и вообще, он делал это в том числе из-за Хироко. Но ему хотелось ее поддержки, ее физического присутствия. Он желал, чтобы она вдруг пришла на помощь, как на равнине Дедалии. Чтобы спасла Энн. Она была мастером настолько диких и безответственных экспериментов над людьми, что нынешний был бы для нее сущим пустяком.

Когда процесс завершился, они вынули иглы и убрали оборудование. Дежурная так и спала, приоткрыв рот, точно маленькая девочка, которой она, в сущности, и была. Энн все еще лежала без сознания, но, как заметил Сакс, дышать она стала уже легче. И интенсивнее.

Они втроем стояли и смотрели на Энн. Затем выскользнули прочь и прокрались обратно в коридор к своим комнатам. Десмонд дурачился, танцуя на носочках, а остальные двое пытались его утихомирить. Вернувшись в кровати, они не могли ни уснуть, ни разговаривать и лишь молча лежали, как братья в поздний час в большом доме после успешней ночной вылазки.

На следующее утро к ним зашла врач.

– Ее основные показатели улучшились.

Все трое просияли.

Позднее, в столовой, Саксу хотелось рассказать Мишелю и Десмонду о том, как он увиделся с Хироко. Для них эта новость значила бы больше, чем для кого-либо еще. Но что-то в душе Сакса протестовало, не позволяя рассказать им о встрече. Он боялся показаться чересчур возбужденным и даже помешанным. Вспоминая минуту, когда Хироко оставила его в марсоходе и исчезла посреди бури, он не знал, что об этом думать. Проводя долгие часы рядом с Энн, он много размышлял и читал, так что теперь знал, что на Земле скалолазы, оказавшиеся одни на большой высоте и страдающие от недостатка кислорода, нередко страдают галлюцинациями и видят своих товарищей. Своего рода двойников. Может, и Сакса тоже спас призрак. Ведь его кислородная трубка частично забилась.

– Думаю, Хироко сделала бы то же самое, – сказал он.

Мишель кивнул.

– Это было дерзко, на самом деле. В ее стиле. Нет, не пойми меня неправильно: я рад, что ты это сделал.

– И чертовски вовремя, скажу я тебе, – добавил Десмонд. – Кому-нибудь стоило связать ее и заставить пройти лечение много лет назад. Ох, Сакс, Сакс… – Он счастливо рассмеялся. – Я надеюсь только, она не сбрендит так же, как ты.

– Но у Сакса был инсульт, – заметил Мишель.

– Ну, – Сакс решил внести полную ясность, – я и до этого был немного эксцентричен.

Оба его друга молча кивнули. Они были в превосходном настроении, хотя ситуация еще не разрешилась до конца. Затем явилась высокая девушка и сообщила: Энн вышла из комы.

Сакс почувствовал, что его желудок так сжался, что не мог принять пищу, но тут же заметил, как его рука переложила ему на тарелку несколько тостов с маслом. Даже, скорее, загребла.

– Но она будет очень зла на тебя, – сказал Мишель.

Сакс кивнул. Увы, возможно. И даже вероятно. Дурная мысль. Он не хотел, чтобы Энн опять его ударила. Или, что еще хуже, отказалась с ним общаться.

– Тебе стоит полететь с нами на Землю, – предложил Мишель. – Мы с Майей летим вместе с делегацией. И с Ниргалом.

– На Землю отправляют делегацию?

– Да, кто-то предложил, и это показалось хорошей мыслью. Нам нужно, чтобы на Земле были наши представители, которые будут вести с ними диалог. А к тому времени, как мы вернемся обратно, Энн успеет хорошенько все обдумать.

– Любопытно, – сказал Сакс, чувствуя облегчение от мысли, что может сбежать из этой ситуации. Его даже испугало, как быстро он смог подобрать десяток весомых причин отправиться на Землю. – Но что с Павлином и со всей этой конференцией?

– Мы можем участвовать в ней по видеосвязи.

– Точно. – Именно так он всегда и участвовал.

План выглядел заманчиво. Сакс не хотел бы оказаться здесь, когда Энн проснется. Или, скорее, когда она узнает, что он сделал. Конечно, он струсил.

– Десмонд, а ты летишь?

– Ну уж хренушки!

– Но ты говоришь, летит Майя? – спросил Сакс Мишеля.

– Да.

– Хорошо. В последний раз, когда я… я… я пытался спасти жизнь женщине, Майя ее убила.

– Что? Кого, Филлис? Ты спасал жизнь Филлис?

– Ну… не совсем. То есть я пытался, но, прежде всего, я же подверг ее опасности. Так что, пожалуй, это не считается. – Он попытался объяснить, что случилось той ночью в Берроузе, но получилось не очень. У него самого были лишь смутные воспоминания, не считая определенных ярких моментов ужаса. – Ладно, забудьте. Просто подумалось. Не стоило говорить. Я…

– Ты пытался, – сказал Мишель. – Но не беспокойся. Майя будет далеко отсюда, да еще и под твоим надзором.

Сакс кивнул. Идея казалась ему все лучше и лучше. Дать Энн время остыть, обдумать, понять. Хотелось на это надеяться. И конечно, интересно было увидеть своими глазами нынешнее состояние Земли. Чрезвычайно интересно. Настолько интересно, что ни один здравомыслящий человек не упустил бы такой возможности.