– Куда, на почтамт?

– На почтамт не надо, людей напугаем. Прямо домой!

Офицеры быстро допили чай и выехали по записанному у них адресу. Майор остановился у ничем не примечательной двери и троекратно позвонил. Лейтенант, приготовив пистолет, замер поодаль.

– Кто там? – раздался голос изнутри.

– Соседка сверху, – пропищал Пуздрич. – Вы нас затапливаете.

Когда дверь доверчиво распахнулась, офицеры пулей влетели в квартиру. Лейтенант уложил дилера на пол и надел наручники, а майор ринулся к холодильнику. Торжествуя, он вытащил оттуда большой кусок хамона.

– Вот! То, что мы искали! Эх, парень… что же ты… такой молодой, а всю жизнь себе сломал… Ну что, собирайся, едем в отделение. И вещдоки прихватим. Только это… Олялин… ты смотри, не вздумай пробовать хамон … его специальный трактор на полигоне потом уничтожит…

ОПАСНОЕ ЗАДАНИЕ

Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что некоторые американские дипломаты переодевались женщинами и принимали участие в российских оппозиционных акциях.

(По сообщениям СМИ)

Джон Ф. Никербокер и Сэмюэл Л. Хитчхайкер, сотрудники американского посольства, наряжались для участия в оппозиционном митинге в центре Москвы. Никербокер натягивал чёрный чулок с кружевами, а Хитчхайкер, сделав губы куриной гузкой, наносил на них коралловую помаду.

– Наш босс окончательно сошёл с ума, – вздохнул Никербокер, – придумывает такие странные задания. И очень разорительные: приходится все эти женские штучки покупать на свои кровные. А чулок не напасешься; видишь, уже стрелка побежала. Рвутся один за другим.

– Есть хороший способ, – невозмутимо сказал Хитчхайкер, закончив макияж и спрятав тюбик в клатч. – Я вычитал на русском женском форуме. Эти русские, конечно, странные ребята, но иногда голова у них работает что надо. Сразу после покупки кладёшь чулки в морозильник на пару часов и они становятся куда более прочными. А стрелку можно остановить, если капнуть на неё лака для ногтей.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Никербокер. – А какой ты липстик предпочитаешь?

– Sisley, – сказал Сэмюэл уверенно. – Он заодно ухаживает за губами.

– Не знаю, – подал плечами Джон. – Мне больше нравится Guerlain, он придаёт объём и фактуру. Ты ноги, кстати, чем бреешь?

– Я не брею, я пластырь использую, – поморщился Хитчхайкер. – Больно, конечно, но что поделать. Зато эффект! А вообще, вот тебе мой совет, выпиши Cosmo. Там дельные советы встречаются.

– Мдааа, – протянул Никербокер. – Не нравится мне все это. Чувствую себя, словно милашка Тутси. Представляешь, вчера жена нашла у меня в тумбочке полную женскую амуницию. Трусики, лифчик, туфли на каблуках. Какой скандал был, ты не представляешь! А я ей и объяснить ничего не могу – задание-то секретное. Ладно, пусть думает, что у меня есть гёрлфренд из местных.

– У меня было хуже, – вспомнил Хитчхайкер. – На прошлой неделе я стоял у зеркала в ванной и примерял новый комплект женского белья. И вдруг заходит моя двенадцатилетняя дочь. Сразу глаза по серебряному доллару. «Ты что, – говорит, – делаешь, дэдди?» «Дарлинг, – отвечаю я ей, – это не то, что ты думаешь. Подрастешь – я все объясню». Кажется, так и не убедил. И вот что она теперь думает о своём папочке?

– Безвыходное положение, – пожаловался Никербокер. – Один раз я забастовал, мол, не буду больше переодеваться и все. Так босс на месяц перевел меня на самую грязную работу. Я вывинчивал лампочки в московских подъездах, крал канализационные люки по ночам, выламывал плитку на тротуарах. Бывало, что и кнопки в лифтах жёг. Так что брить ноги – не самый скверный вариант.

– Ты лучше подумай, что довелось испытать Эбигейл М. Чизбургер, блондинке из второго отдела. Наш больной ублюдок заставил ее переодеться мужчиной-сантехником и нанести визит к Мэри Захаровой из МИДа. Эбигейл пришлось монтировать видеокамеру у Мэри в душе и целый месяц вести потом наблюдение. Ждала, пока раскроются какие-то государственные тайны.

– Раскрылись?

– Нет, – вздохнул Хитчайкер. – За весь месяц Мэри в душе так и не появилась.

– Да много, много наших работает в городе. Видел человека-пончика, который на углу всегда рекламирует лучшую московскую пышечную? Думаешь, он зря там стоит?

– Что, неужели и он?

– А ты думал…

– Ну, дела. Но хуже всего пришлось Моргану Э. Писмейкеру. За какую-то провинность бедолагу сослали в Иркутск торговать боярышником. Правда, операцию он выполнил блестяще, ждёт возвращения обратно.

– Ну что ж, ближе к делу. Через полчаса начинается митинг, нам пора. Ты печеньки взял?

– Разумеется. Они как бы с предсказаниями, но там на бумажках вместо предсказаний написано «Путин – вор!», «Не забудем, не простим!» И так далее. Все же мистер Обама – это голова.

– Только давай в этот раз на такси. Хватит уже метро. В прошлый раз в вагоне, в толчее, какой-то грубый мужлан схватил меня прямо за ягодицу.

– И что же здесь ужасного?

– Ужасно, что мне это понравилось, – грустно протянул Никербокер.

БЛОКБАСТЕР

В комнате для совещаний Первого канала сидели Константин Эрнст, продюсер Анатолий Максимов, режиссёр Андрей Кравчук и почему-то Данила Козловский.

Обсуждался сценарий нового фильма о Малюте Скуратове, на который по сусекам, с горем пополам, из бюджета наскребли миллиард рублей, двадцать миллионов долларов и два мешка венесуэльских боливаров, которые Николас Мадуро отдал российским братьям за ненадобностью.

– Название! – мягко, но строго глянув на собравшихся, сказал Эрнст. – Нам нужно хорошее название, которое, как известно, половина дела.

– «Волхв»! – неожиданно вмешался Максимов.

– Почему «Волхв»? – обомлели все.

– А почему прошлый фильм назывался «Викинг»? По-моему, ничуть не хуже.

Эрнст отмахнулся.

– Кудесник… Фарисей… Богоборец… Чревоугодник… Проныра… – раскачиваясь, бормотал Максимов случайные слова. Сидевший рядом с ним Козловский заткнул уши, чтобы не слышать.

– Итак, синопсис, – бодро продолжил Эрнст. – Простой паренёк Григорий Скуратов-Бельский a.k.a «Малюта» встревожен тем, что царя окружают заговорщики и пятая колонна. Он приходит к Ивану Грозному и говорит: «Надежа царь! Челом тебе бью! Доверь мне борьбу с супостатами!»

Максимов поморщился, как от незрелой хурмы.

– Наше кино будет не для историков, а для обычного быдла, такого, как мы с вами. Говорить надо попроще. Например: «Васильич, если будут проблемы, ты нам свистни, мы сразу подъедем с мужиками с Уралвагонзавода…» Прошу прощения, просто с мужиками. Грозный немедленно замечает толкового паренька и делает его своим полномочным представителем. И тот возглавляет тогдашнюю ФСБ – опричное сыскное ведомство. Следующая сцена: талантливый Малюта гусиным пером набрасывает логотип новой службы – перекрещенные собачью голову и метлу. Лого закажем в студии Артемия Лебедева.

– Актёров нет на главные роли, – пожаловался режиссёр.

– Как это нет? – оскорбился Эрнст. – Широка и богата людьми земля русская. Вот же сидит Данила Козловский. А Безруков? А этот самый… как его… Козловский? Я уж и не говорю о Безрукове!

– Бондарчук! – подал голос Максимов. – На роль Грозного! У него вполне безумный вид! А Безруков будет его сыном, которого он убьёт. Думаю, он это сделает с удовольствием.

– Получается, Козловский – Малюта? – методом исключения догадался Эрнст. – Хорошо, что у него осталась ещё борода после «Викинга». Данила, не сбривай!

– Я не буду играть отрицательных персонажей! – капризно заявил Данила. – Хочу сыграть хипстера в современном сериале!

– А кто тебе сказал, что он отрицательный? – изумился Эрнст. – Да, были перегибы на местах. Была некая молодая горячность. Но в целом-то вектор правильный! Итак, сцена первая… «Скуратов отправляется к богатому боярину, чтобы разграбить его дом». Эх, кто ж такой сценарий-то дебильный написал? Не разграбить! Изъять излишки в государственную казну! Или даже не так! Оптимизировать налогообложение. Так их, олигархов этих! В общем, оптимизировав имущество, скотину, меха и зерно, Малюта отбирает у боярина дочь для царского блуда…