Вечером мы всей семьей ужинаем на открытой террасе. Для меня стали непривычными тихие разговоры, смех, и доброжелательные шутки друг над другом. И сейчас, общаясь с самыми близкими мне людьми, я понимаю, что никакие амбиции и желание самоутвердиться не заменят семейного очага.

Я вернулся. Может быть не навсегда, но пока — я здесь…

Комментарий к Глава 2 Вторая глава с нетерпением ждет Ваших отзывов!! Знаю, что пока очень скучно, но дальше постараюсь писать поинтереснее! Люблю Вас, мои дорогие!

====== Глава 3 ======

Новое утро в родном доме будит меня яркими солнечными лучами. Мдаа, а ведь я уже начал подзабывать, какой здесь прекрасный вид. Вдыхаю аромат свежего постельного белья и печально отмечаю, что в моем коттедже в Лос-Анджелеса совершенно иной запах. Здесь витают едва уловимые нотки маминых духов и самый главный привкус — семейный уют. Только в своей комнате я понимаю, что в ЛА меня съедало одиночество, и, как последствие, я терял вдохновение. Ведь мой первый роман был написан здесь, и в начале подвергся независимой критике мамы, Кэндис и Салли. Правда, последняя в свои четыре года еще слабо понимала что к чему, но тем не менее любила, когда ей читали на ночь «серьезную» литературу, то есть книги без картинок.

Бросаю взгляд на часы. Хм, половина восьмого. Как я знаю, вся семья завтракает в восемь, а потом отправляется кто куда. Поскольку я один без дела буду гулять еще несколько недель, видимо придется поработать няней для Салли. Хотя стоп. Ей уже восемь, значит теперь она выносит мозги и учителям с одноклассниками. Как же быстро растут дети! Черт, что я несу? Размышляя о том, что веду себя как мамочка-наседка, бегающая с корзиной еды, слюнявчиком и каретой «Скорой помощи» за детьми, привожу в порядок сентиментальные мысли и отправляюсь в душ, чтоб через двадцать минут спустится к семье в столовую.

За столом сидит вся семья кроме мамы и двойника тети Миа. Да, моя сестра любит буянить по ночам, а потом отсыпаться целыми днями. Светская львица, мать-её! В центре стола сидит отец и о чем-то разговаривает с Алексом, мама накрывает на стол, а Кэнди и Салли внимательно осматривают тарелку с мамиными фирменными блинчиками. Обжоры!

— Всем доброе утро!

На меня обращают внимание пять пар глаз, и я слышу ответное приветствие. Мама целует меня в щеку, одновременно усаживая за стол. Передо мной появляется чашка эспрессо и я посылаю благодарный взгляд матери. Все-таки, она знает, что нужно ее сыну. Слегка обжигаю язык, отпивая кофе, и натыкаюсь на серьезный взгляд отца. Хоть «примирение» и состоялось, нам обоим понадобится еще много времени, чтобы понять друг друга, если это возможно. И почему все так сложно?

Завтрак проходит почти спокойно, только слышится беседа младшего поколения семьи Грей. Салли упрашивает меня взять ее с собой на киноплощадку и показать настоящую принцессу, а Алекс уверяет сестру, что это все выдумки. В спор вмешивается Шоколадка, и упорно пытается доказать, что принцессы существуют, потому что монархия сохранилась, пусть даже как экспонат музея. Что сказать? Идиллия.

Пустые тарелки убирает горничная. Увы, это не миссис Тейлор. Родители рассчитали их с Джейсоном год назад, но продолжают с ними общаться, как с друзьями. Новую прислужницу зовут Эмили, и, в принципе, она не хуже Гейл, но миссис Тейлор как-никак была роднее.

К моему удивлению уезжают только Алекс и Кэнди, потому что у них последние дни учебного процесса, а родители и Салли остаются дома. Спустя минуту мой мозг осознает, что причина в моем приезде, поэтому сейчас я сижу в кабинете Грея-старшего, сплошь увешанном фотографиями матери и нашей семьи. Мы обмениваемся тяжелыми взглядами с отцом, но никто не намерен сдаваться. Внезапно раздается вздох и отец отводит глаза в сторону:

— Что же, Теодор. Твоя мама мне все уши прожужжала о том, как я неправильно себя вел. Признаюсь честно, — на лице Кристиана Грея появляется кривоватая ухмылка. — Я держался до последнего, но Анастейша привела весомые аргументы, поэтому мне пришлось сдаться.

И что это за ролевые игры у них были? Насколько я знаю, родители редко ругались, потому что души не чаяли друг в друге. А может…

— Я хочу попросить у тебя прощения, Тео…

Чего? Мне не послышалось? Сам Кристиан Грей извиняется передо мной? Кажется завтра выпадет снег. Ошеломленно глазею на отца, а он тем временем продолжает:

-… действительно не имел права. Ты — взрослый, умный парень, следовательно, сам можешь решать, что тебе делать. Я просто не хотел, чтобы ты наделал моих ошибок, хоть и сам наступил на грабли своих родителей. Мне хотелось дать тебе лучшее, ведь ты — мой сын, но Теодору Кристиану Грею удалось добиться признания и самому. Пусть и странным путем. В любом случае, — тяжелый вздох собеседника, — я горжусь тобой!

Всем нутром чувствую, как шок овладевает телом, но тем не менее нахожу в себе силы встать и снова обнять отца. Я боялся себе признаться, но меня одолевала тоска и за папой. До сих пор помню, как мы раньше ходили на рыбалку, как он рассказывал мне основы бизнеса, как помогал собирать фигурки из конструктора. Казалось бы, самые обычные воспоминания, но они — одна из составляющих моего счастливого детства. Ни у кого не было такого, только в семействе Греев.

После «жарких» объятий мы возвращаемся в кресла и отец наливает нам по стакану виски. Следующий час мы проводим обсуждая мой новый бизнес-план. Я рассказываю о своей идее создания компании по изготовлению телекоммуникационного оборудования, которая занималась бы и продюсированием съемок фильмов. Папа внимательно слушает, вставляя редкие замечания, но в целом соглашается со мной и заявляет о готовности вложить в дело некую сумму. Облегченно вздыхаю, осознавая, что мне удалось найти инвестора. Мы празднуем сделку еще одним бокалом виски, как внезапно отец становится серьезным и, отпив алкоголь, спрашивает:

— Ты ведь вернешься обратно?

Киваю в ответ, ведь это должно было быть и так ясно. Он с минуту размышляет и снова задает вопрос:

— Где ты живешь?

— Недалеко от Голливуда. А что?

— Как часто у тебя появляется новая девушка? — несмотря ни на что, лицо отца непроницаемое.

— Сейчас постоянных отношений нет. К чему допрос? — меня начинает злить подобный разговор. Это называется: «Мы помирились»?

— Понимаешь, — отец чешет свой затылок.- Кэндис хочет поступать в Академию искусств в Лос-Анджелесе, и мы с Аной не знаем как нам быть. Не хочется отпускать одну в такой огромный город. Ей же только семнадцать исполнится! — папа выдохнул и внимательно посмотрел мне в глаза. — В общем мы с Аной посовещались и решили спросить тебя. Может быть Кэнди поживет пока в ЛА под твоим присмотром? Надеюсь, ты сможешь сократить свои гуляния?!

Что? Разрешить Шоколадке жить со мной? Это же значит попрощаться со всеми вечеринками и подружками! А с другой — появится какое-никакое семейное тепло в моем холодном жилище.

— А вы с Кэнди говорили? Может быть она не захочет?

— Кэндис тебя боготворит, так что я уверен — она согласна. — отец всем видом хотел показать, что он расслаблен, но сжатые костяшки пальцев выдавали напряжение.

Через двадцать минут я вышел в гостиную с криками:

— Шоколадка! Собирай вещи — мы летим в Лос-Анджелес!

Комментарий к Глава 3 Выставляю новую главу, в надежде, что вам понравится, и Вы обрадуете меня своими отзывами!!! Приму к сведению любую критику – только Вы можете помочь мне написать этот рассказ!!!

С наилучшими пожеланиями, Маша**

====== Глава 4 ======

Нервная мама, гордый отец, возбужденная Фиби, спокойный Алекс, любопытная Салли и дерганная Кэнди. Все в порядке — у двойняшек выпускной. Пока глава семейства лениво прохаживается по дому, одновременно развлекаясь с нашей принцессой, Алекс оглядывает свой костюм, горестно вздыхая. А в комнате у Шоколадки вообще творится черт знает что: пока выпускница пытается повторить свою выпускную речь, мама с сестрой в четыре руки лепят из нее «Невесту на выданье». Едва в том балагане показалась моя скромная фигура, как я получил от милейшей Фиби расческой по голове, из-за чего был вынужден покинуть поле боя. Главное — зачем так мудровать, если на сестренке будут надеты эти ужасные шапочка с мантией? Казалось бы, сколько лет прошло, а «традиции» не меняются. Кажется, эти «выпускные наряды» будут носить и наши внуки. Ничего, пусть помучаются.