Внезапно раздается визг и на меня кто-то прыгает. Черт возьми, и кто это? Снимаю с себя невысокую шатенку, одновременно останавливая свой взгляд на изящной, женственной фигурке. Кругленькое личико в солнцезащитных очках недовольно хмурится:

— Тедди, ты чего?

Блять, и откуда она мое имя знает? Нет, внешне она ничего, да и голосок приятный, но что-то я не припомню нашей страстной ночи или разрешения называть меня уменьшительным именем. Ладно, придется попрощаться:

— Послушай, дорогая! Во-первых, никто не имеет права называть «Тедди», кроме близких. Во-вторых, я сейчас не нуждаюсь в обществе, даже твоем. И в-третьих, меня ждут, — киваю ошеломленной девушке и скрываюсь в толпе. Боже, ну и угораздило же наткнуться на это чудо!

Отправляюсь в зал ожидания. Если никого нет — мы не гордые, подождем. Авось, вспомнят. Вставляю в уши наушники и достаю новый сценарий. Чего время зря терять?..

Из работы меня вытаскивает звонок телефона. Бросив взгляд на часы, с удивлением замечаю, что сижу здесь уже час. В неком смятении поднимаю трубку и сразу же отдергиваю телефон от уха:

— Теодор Кристиан Грей! Какого черта ты лазишь неизвестно где, при этом успев оскорбить свою сестру? — крик отца больше напоминает рычание льва. Что? Оскорбил сестру? Да он в своем уме? Или уже поддался развитию старческого маразма?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, отец, — мой злостный, переполненный сарказмом, голос ни в чем не уступает интонации моего собеседника. — Я никого не оскорблял, более того, я никого даже не видел. И поэтому я сижу в этом долбанном аэропорту, в ожидании того, что меня сейчас отвезут домой!

— Никого не видел, говоришь? Тогда почему Кэнди сидит дома в слезах, рассказывая матери, что брат отправил ее куда подальше, при этом едва проституткой не назвал? Ты вообще оборзел, сынок? — Что? Та незнакомка — это Шоколадка? Боже, что я наделал? Но я реально ее не узнал.

Мой голос сразу стихает, и я обещаю приехать через полчаса, вызвав в такси. В ответ раздаются глухие гудки и, взяв чемодан, топаю к выходу. Ну что ж, Теодор Кристиан Грей? Ты — полное чмо! Ничего не скажешь — истинный сын своего отца!

Комментарий к Глава 1 Ну как-то так. Знаю, что не очень, но пока только так. Возвращение блудного сына и стало завязкой рассказа.

С нетерпением жду Ваших отзывов! В ближайшем будущем постараюсь порадовать новой главой!

====== Глава 2 ======

Хммм, ну вот я и «дома». Стою перед кованными воротами и все еще думаю: вводить пароль или сесть в такси и свалить обратно? Да нет — я должен хотя бы извиниться перед Шоколадкой. Эх, ну, с Богом.

Ввожу на панели комбинацию и вхожу на территорию главной резиденции Кристиана и Анастейши Грей. Странно, почти ничего не изменилось, только газон подстригли. Оглядываясь по сторонам и вспоминая счастливое детство, гордо вышагиваю по подъездной дороге. Все кустики аккуратно подстрижены, клумбы прополоты, цветы политы. Уютно, но для меня — холодно. Чужое, все чужое.

Подхожу к двери и, вздохнув, стучу. Буквально через секунду меня сжимают в объятьях, и я крепче прижимаю к себе прекрасную женщину — мою маму. Ее голубые глаза оглядывают все мои сто восемьдесят пять сантиметров, замечая отросшие волосы, повзрослевшую фигуру и изменившейся взгляд. По ее щеке скатывается слеза, и она еле слышно шепчет:

— Тео. Мой мальчик.

Не хочу огорчать маму тем, что я уже не мальчик, потому что не имею права. Она действительно запомнила меня испуганным восемнадцатилетним мальчуганом, который яростно стремился доказать, что он чего-то стоит. Теперь я понимаю, что удовлетворял свое наглое, разбалованное эго, и, возможно, родители всегда желали мне лучшего. Поздно, Теодор, думать — суп уже сварен.

Мама отступает назад и я встречаюсь с тяжелым, стальным взглядом отца. Кристиан Грей испепеляет меня глазами, но где-то глубоко я вижу в них обеспокоенность. Мама подходит к отцу и сжимает его локоть. Они ведут безмолвную беседу, которую женщина, кажется, выигрывает. Отец подходит ко мне и протягивает руку, которую я пожимаю с неким облегчением. Влияние моей матери на мужа безгранично, потому что в следующее мгновение он сдержанно меня обнимает и хлопает по плечу. Да уж, воистину «Возвращение блудного сына».

Радость от встречи с родителями затмевает удар чем-то тяжелым по голове. Блин, Фиби! Удары не прекращаются, поэтому приходиться заламать руки своей «любимой сестренке». Эх, она еще и ругаться научилась:

— Отпусти придурок, то есть дорогой братик! Я тебе не Кэндис-всепростительница! Ты у меня еще попляшешь, поэт, блин, недоделанный!

— И я рад тебя видеть, милашка! Как Париж? Или доброчестивые граждане не выдержали и составили петицию, чтоб тебя изгнали из их прелестного города?

Мы замираем на минуту и, разразившись безудержным смехом, тоже обнимаем друг друга. Правда, мне достается еще один удар. Да, видимо она не зря ходила со мной на карате.

Отпускаю двойняшку и перевожу взгляд на маму:

— А где остальные?

Мать чуть поджимает губы:

— Алекс у себя в комнате, заканчивают с Барни очередную программу, а Кэнди и Салли в гостиной, играют, — Анастейша старается скрыть злость, но мне это не нужно. И так знаю, что виноват.

Киваю в ответ и в сопровождении семьи шагаю в сторону самой главной комнаты в доме. Мой мозг не находит больших перемен в интерьере, только новые фотографии появились. Скольжу по ним взглядом и понимаю, как сильно изменилось младшее поколение. Особенно — Шоколадка. Когда я уезжал, она была нескладным подростком, которая больше всего на свете любила рисовать и одновременно есть шоколад. Тогда Кэндис ненавидела выходить в свет, одевать платья и заплетать волосы в хитро мудрые прически. Теперь же она превратилась в прелестную девушку с длинными каштановыми волосами, ослепительной улыбкой, которая сопровождала родителей на разнообразные мероприятие, и, казалось, не очень была этим огорчена. Да, все меняется.

Захожу в зал и вижу две фигурки, которые склонились над каким-то листком. Мама окликает дочерей, и я встречаюсь с двумя парами глаз — голубыми и карими. Салли подлетает ко мне и я подкидываю ее вверх. Ну и вымахала! Для восьми лет она выглядит очень взрослой. Сестренка прижимается ко мне и недовольно бурчит:

— Явился, не запылился. Где ты был, Тедди?

Хитро улыбаюсь и начинаю щекотать девочку:

— Где-где? Выбирал самую красивую куклу для самой красивой принцессы.

Она визжит и я вручаю ей фарфоровую куколку ручной работы в пышном платье. Пока Салли в благоговении осматривает подарок, я подхожу к своей Шоколадке, которая заламывает руки и не знает куда посмотреть.

— Кэнди?!

Девушка робко поднимает на меня взгляд, в котором явственно читается обида. Это будет сложней, чем я думал. Раньше подарил бы ей парочку шоколадок и обиды забыты, а сейчас, пойди, попробуй!

— Кэнди, солнышко, прости меня! Я знаю, виноват, но узнать тебя просто невозможно! Такая красавица выросла, наверняка от тебя женихов отгонять буду…

— Не будешь! Тебе ведь не до нас! — Ого! Оказывается и коготки выросли!

Тихо шепчу в ответ:

— Ты же все знаешь, Шоколадка, — ее прозвище смягчает озлобленного котенка передо мной. — Мир?

Она кивает и снова запрыгивает на меня, как в аэропорту. Черт возьми, и я не узнал ее? Я — настоящий придурок! Достаю из чемодана картину, нарисованную на большой плитке белого шоколада, и вручаю девушке. Вот и все. Конфликт исчерпан.

После сцены прощения я встречаюсь с Алексом, и мы с интересом обсуждаем новинки компьютерного мира. Да, у братишки истинная деловая хватка Кристиана. У меня же — упертость Анастейши. Этим мы и отличаемся. Но пока он — ребенок, и поэтому едва не вопит от счастья, держа в руках пропуск на посещение съемок очередного фантастического блокбастера. Что ж, и сам раньше от этого фанател — теперь повзрослел.

Фиби получает в подарок уникальное платье, созданное в единственном экземпляре, от известного дома мод. Мама — изящный браслет, символизирующий единство семьи. А отец…, а с отцом у меня намечается серьезный разговор. Думаю, ему будет интересно узнать о новых возможностях развития телекоммуникационного бизнеса в ЛА.