- Ты в порядке? - ставя невесту на ноги поинтересовался мужчина.

- Подожди. - Лиза отстранила его и пошла к подруге, которая так и наровилась свалиться вниз от истерического хохота. - Вася, Василек, Василиса... - трясла она ее за плечи, но та была невменяема.

В это время в уборную зашла природница.

- Влей ей это. - протянув стакан Лизавете, после обратилась к Виктору Петровичу - Помогите Елизавете Степановне, надо придержать руки девушки и запрокинуть голову. - и уже выходя добавила - Как придет в себя, отправьте ее в мою аудиторию, пусть наведет порядок после своего взлома. И, Виктор Петрович, вы тоже подойдите туда, надо починить замки.

Женщина ушла, а пара выполнила все рекомендации травницы.

***

В комнате было тихо и пахло какой-то дрянью. Казалось, что этот запах даже на языке оставлял свой мерзкий вкус. Александр открыл глаза, соображая, что произошло. Обычно он просыпался от шума посуды на кухне. Лизавета вставала ни свет, ни заря и готовила завтрак мужчинам. Ему всегда от этого было не ловко. Но сейчас он лежал в маленькой комнатушке с белыми стенами и потолком, как в больнице. Он никогда не лежал в лечебницах, но именно так себе их представлял. Попытавшись встать, он обнаружил что лежит под простыней абсолютно голый, то есть совершенно. Натянув простынь до самых ушей, попытался вспомнить последнее, что с ним происходило. Последнее, что он помнил это спор с рыжей бестией за несчастный стул и место за партой. Потом что-то неприятное с ним произошло и все... провал. Не ужели эта ведьмочка все-таки воплотила свои угрозы в жизнь? Он ничего не мог вспомнить. Дверь распахнулась и в дверях появилась Федоровна, менталист и лекарь в одном лице. Она пристально посмотрела на парня, пытаясь, что-то понять и только тогда вошла. Казалось, какие-то сомнения ее остановили на полушаге в дверном проеме.

- Значит очнулся уже. Да кто ты вообще такой? - она спрашивала, не ожидая ответа. Но парню показалось, что лекарь не верила в благополучный исход лечения. Неужели он мог вообще не очнуться? От этой мысли хотелось залезть под простынь с головой.

- Что со мной случилось? - голос был сухой и осипший.

Федоровна взяла от куда-то стакан с водой и протянула Саше. Он с благодарностью, осушил его, одной рукой цепко держа простынь, чтоб не сползла, и попросил еще воды.

- Вот ты нам и расскажи, что с тобой происходит? - протягивая полуторалитровый графин больному, ждала, пока тот напьется. Саша осушил его за раз.

- Я помню только как был в классе и ждал начала занятий. - он ждал, что ему что-то прояснят, но женщина молча смотрела на него, время от времени притрагиваясь. То пульс проверяла, то веки оттягивала и заглядывала в глаза, зачем-то прикасалась к вискам пальцами с двух сторон и закрывала глаза, пытаясь что-то почувствовать

- Можно мне узнать, что со мной произошло и как я здесь оказался... в таком виде. - заглядывая себе под простынь, он решил подтвердить свою догадку зрительно.

- Тебя Георгий Николаевич с Василисой привели, а остальное у Ректора спросишь. Он скоро подойдет.

Значит все-таки рыжая. Да сколько можно уже играть в этот детский сад? Саша разозлился на себя, что слишком много позволяет этой девчонке. Надо заканчивать с этим балаганом.

- Давно я здесь? - он оглядывался, чтоб найти свои вещи.

- Смотря с чем сравнивать? - опять менталист говорила загадками. - Если по времени, то уже трое суток прошло, а если по степени нанесения вреда, то еще дней пять ты должен быть без сознания.

Трое суток без сознания, это ж что она со мной сделала? Дверь опять распахнулась и в комнату вошел ректор.

- Значит все-таки правда. А я сразу и не поверил. Как самочувствие? - Герман Федорович подошел и протянул руку, Саша автоматически ее пожал. Только главный перехватил ее и пощупал пульс. Если и этот начнет его ощупывать, подумал больной, он уже не выдержит.

- Можно мне мою одежду? - начиная злиться от бессмысленных процедур и игнорирования того факта, что он в одной простыне.

- Да, да, конечно, - прислушиваясь к пульсу, как будто говоря самому себе, ректор отбивал ритм сердечной мышцы Александра другой рукой о свою ногу. - Виктор Петрович вам сейчас все принесет. - еще немного постояв, отпустив уже руку парня и внимательно разглядывая его лицо, добавил, - Думаю, его можно уже отпустить, не вижу смысла в дальнейшей госпитализации.

Ректор уже собирался уходить, когда Саша остановил его своим голосом

- Мне кто-нибудь объяснит, что я здесь делаю? - он буквально шипел через зубы. От чего глаза у ректора стали такие удивленные!

- Он ничего не помнит. - объяснила Федоровна. Тогда руководитель школы, не дойдя до двери, вернулся и сел на край кровати-кушетки.

- Расскажи, что ты последнее запомнил.

Саша повторил уже то, что говорил Федоровне.

- Ясно, значит ментальное внушение все-таки разрушило часть клеток...

- Или это сделал он сам, когда заставил кровь пойти носом и через уши. - Федоровна говорила и одновременно восхищалась, тем, что кажется, по ее словам, невероятным. - Ему пришлось чем-то жертвовать.

- Может быть... Может быть... - Александр уже давно стал замечать, что когда ректор был в своих мыслях, то повторял фразы. Первый раз говорил себе, второй, как бы окружающим.

- Но у Василисы нет дара ментальной магии. - не понимая, о чем они говорят и вслушиваясь в каждое слово, Саша пытался угадать, что же с ним сделали и не мог.

- А при чем тут Василек? - не понимала Федоровна при чем тут маленькая девочка.

Саша не знал, что ответить. Он был уверен, что именно по ее вине он сейчас в лазарете, но судя по тому как отреагировали эти двое, ему стало стыдно за свои мысли.

Мысли... Мысли и чувства, что-то с этим связано, что-то неприятное, но как бы парень не напрягал мозги, ничего вспомнить не мог. Сознание ускользало...

- А парень... там был какой-то парень и кажется он потерял сознание... - пытаясь вспомнить, у Саши стала разламываться голова.

- Не стоит, Александр, Вы только делаете себе хуже. Не пытайтесь восстановить в памяти то, что грубо стерли. Это может быть опасно и грозить новым приступом. Мы вам все сами расскажем, только не сейчас. Вы еще очень слабы. - говоря все это, ректор держал свои пальцы у висков парня и боль ухолила. - Сегодня отдохните, вернетесь домой, пройдитесь по свежему воздуху. А завтра, перед занятиями зайдете ко мне вместе с Непомнящих. Пара уже вам дать конкретный план действий, пока вы друг друга не угробили.

Три дня Василиса была тише воды, ниже травы. Она пыталась быть неприметной. Ей казалось, что все вокруг ее обвиняют в том, что случилось с новеньким. Да она и сама себя обвиняла. Правильно сказал Ректор, когда вызвал после всего случившегося к себе.

"Я доверил тебе ответственное дело, полагая, что ты уже взрослый и опытный маг. Еще никогда я не назначал наставником учеников даже последних курсов. А ты повела себя как избалованный ребенок! Как можно было допустить ментальный контакт с ведьмаком, который только вступил в свою силу? Ты же понимаешь, чем ему это грозило?! Вы уже должны были пройти теорию по защите и блокировки. А он оказался совсем не готов к атакам! Это же первое, чему вас учат! Если бы не твоя помощь при реанимации, пошла бы следом за Соколовым! И я бы не принял в учет твои способности. Даже Анастасия одобрила бы мои действия! Я подумаю, что делать с вашей глупой и не оправданной враждой. Пока Александр не придет в сознание, чтоб я о тебе ничего не слышал и не знал!"

И Василиса была с ним полностью согласна. Она очень хотела вернуть обратно и день знакомства, и первый день в школе, но увы это было невозможно.

Дни тянулись, как нарочно увеличивая срок ее внутренних терзаний. Хоть как-то ускорить время, каждый день бегала к Лизе работать над дипломом. Но ничего не получалось. Мысли о Саше не давали сосредоточиться над темой. В какой-то момент поняла, что ходит туда ни сколько из-за дипломной работы, сколько встретиться с Виктором Петровичем. Открыто задавать вопросы о его состоянии не могла, не хватало смелости, но сидела замерев, когда жених Елизаветы возвращался домой. Он сам рассказывал все невесте, так как каждый день после работы заходил к Федоровне узнать о его состоянии. К Александру никого не пускали и не объясняли, почему. От этого, сердце ныло еще сильней. Она не помнит, чтоб так серьезно когда-нибудь оберегали покой больного. Всякое случалось в школе, но так долго еще никто не восстанавливался. А Федоровна пророчила еще минимум неделю неизвестности