Родрик понимающе кивнул, на мгновение вспомнив, как его плоть рвали призраки давно сгинувших древних богов во время Испытания.
- Но ты ведь не за этим пришел ко мне? - заметила Лодрин.
- Мэг говорила мне, что, быть может, здесь я смогу избавиться от проклятья, которое сопутствует всем серым стражам, заставляя нас рано или поздно отправляться на глубинные тропы искать смерти.
- Зов! Печальная песня древнего бога, заключенная в частичку его крови.
- Да... С тех пор, как я очнулся после сражения в этой пещере, я больше не слышу его.
- Нет, я не избавила тебя от него, если ты об этом, - ответила Лодрин. - Всего лишь заставила твой разум забыть о нем... На время, пока ты рядом.
- Значит, ты не можешь избавить меня от него окончательно?
Лодрин зашевелилась в темноте, и пугающая голова дракона показалась в свете факела. В ее дальнейших словах послышалась затаенная грусть:
- Если исчезнет скверна, которая течет по твоим жилам, вместе с ней исчезнет и Зов. Мне удалось проделать подобное с Мэг и отчасти с Оурфом, - ноздри Лодрин, оправленные в крупные блестящие чешуи, оказались совсем близко от груди Родрика, и тепло ее дыхания стало ощутимыми толчками касаться его кожи под рубахой. - Протяни руку и коснись меня, если ты на самом деле хочешь этого. Будь готов испытать ни с чем не сравнимую боль, но знай - что избавившись от частички древнего бога в своем теле, ты лишишься своей способности освободить меня от мучений и в случае неудачи вашей затеи обречешь мир на поверхности на новый мор! Подумай как следует, страж.
Сжимая факел в одной руке, Родрик медленно протянул другую руку по направлению к дракону, но его пальцы замерли, так и не коснувшись Лодрин.
- Ты права, - он сжал ладонь в кулак и отодвинул руку подальше от морды дракона. - Если у нас ничего не выйдет, я обещаю, что моя рука на этот раз не дрогнет, и я избавлю тебя от страданий прежде, что скверна овладеет тобой.
Родрик повернулся и стремительно зашагал к выходу, внутренне отчитывая себя за мимолетное проявление малодушия. У выхода его встретила Мэг. Родрик испугался, что она могла стать свидетельницей его разговора с Лодрин, но с облегчением вспомнил, что его мог услышать разве что Оурф, презрение которого серый страж еще мог перенести.
- Все готово, - приветственно кивнув ему, сказала Мэг. - Винсент уже ждет тебя.
- Хорошо, - кивнул Родрик.
Мэг коснулась его руки.
- Постой!
Родрик повернулся к ней.
- Спасибо за то, что дал ей еще один шанс.
- Мэг, если наша затея окончится неудачей, я буду вынужден...
- Не продолжай..., - Мэг коротко кивнула. - Я понимаю.
Вместе они вернулись к навесу, возле которого их ожидал Винсент и Оурф. Родрик облачился в доспех, прицепил ножны с мечом и накинул сверху плащ, закрепив застежку. Подхватив лямку походного мешка, он приготовился попрощаться со своими новыми друзьями. Кажется, все было готово к путешествию на поверхность.
ЧАСТЬ 11. В СУМЕРКАХ.
Цепочки серебряной звено за звеном, проволоки золотой завиток за завитком. Все, согласно замыслу, все согласно рисунку. Сложному на первый взгляд, но чрезвычайно простому, если смотреть под нужным углом. Красота? Нет, гармония. Изящество? Нет, простота и практичность. Звено за звеном... Завиток за завитком...
Кто-то остановился рядом и замер в нерешительности, словно завороженный точными и размеренными движениями ремесленника.
- Фейнис, оторвись от работы, - наконец решился сказать подошедший.
Последнее звено, последний завиток... Руки положили инструменты в предназначенную для них коробку, незаконченный амулет лег на бархатную подставку. Фейнис встала из-за рабочего стола и повернулась к невысокому старичку, чья мантия мешковата сидела на его худом теле.
- Чем могу служить, чародей Лотар?
- За тобой послала старшая чародейка Меелин. Она сказала, там кто-то хочет увидеться с тобой.
Лотар замолчал, пристально вглядываясь в лицо Фейнис. Может быть, из любопытства Лотар ожидает, что Фейнис сообщит ему какие-то детали предстоящей встречи? Ведь мастерская находилась на нижних этажах башни, а скупые на общение храмовники редко когда делились информацией о тех событиях, которые происходят наверху. Старику явно было одиноко среди его подопечных, и он жадно ловил любые, даже самые незначительные обрывки новостей, которые хоть как-то выбивалась из размеренной жизни башни. Но Фейнис не представляла, кто бы мог ей интересоваться, а задавать наводящие вопросы сочла бессмысленной тратой времени, если и так скоро выяснится, кому и зачем она понадобилась.
Чародей Лотар был разочарован. Он посторонился и указал Фейнис на дверь, возле которой скучал храмовник.
- Брат-храмовник проводит тебя наверх.
Фейнис обогнула стол и направилась в сторону притворенной двери. Она шла не медленно, но и не быстро. Ровно так, чтобы храмовник успел сообразить, что она идет прямиком к закрытой двери, и чтобы дать ему время подобраться и слегка встревожиться ее решительным шагом, мгновением позже отказаться от мысли кривить лицо и не маячить у нее на пути, пытаясь остановить ее, а предпринять единственное рациональное в этой ситуации действие: успеть открыть дверь и выскочить в коридор первым, чтобы это не выглядело, будто он какой-то лакей, услужливо распахивающий дверь перед своей госпожой.
Заметив ухмылку на лице провожавшего их Лотара, храмовник воинственно поправил перевязь с мечом и коротко бросил Фейнис:
- Следуй за мной.
Первые шаги храмовника были сбивчивыми и торопливыми, словно он боялся, что если замешкается хоть на секунду, Фейнис пройдет мимо, не останавливаясь, и продолжит шагать по одной ей ведомым делам. Отчасти так и было. Фейнис мало заботило присутствие храмовника и его суетное поведение. Она довольно быстро приноровила шаг, следуя за своим провожатым, и принялась привычно выстраивать в уме узор, вспоминая уже пройденное и надеясь дополнить рисунок чем-то новым. Вперед..., вперед... Поворот... Лестница... Шаг за шагом, коридор за коридором, поворот за поворотом. Они прошли по длинному низкому коридору, в который выходило несколько небольших дверей, каждая их которых вела в крохотную комнатушку, в одной из которых обитала Фейнис. Вот и начался новый завиток в ее рисунке. Коридор... перекресток... лестница... Шаг за шагом, поворот за поворотом, ступенька за ступенькой...
Не раз храмовник, оборачиваясь, замечал, как Фейнис что-то бормочет себе под нос, при этом сжимая пальцами амулет, висевший у ней на шее. Храмовник почему-то грустно вздыхал и следовал дальше. Коридоры стали шире, факелы ярче. Сквозь стрельчатые окна можно было увидеть закат над вспыхнувшим алым краем озера. Навстречу попадались маги, торопливо освобождающие храмовнику дорогу, и братья-храмовники, салютующие ему в приветствии ладонями. Но на Фейнис ни те, ни другие не обращали ни малейшего внимания, будто и не существовало ее вовсе. Впрочем, она отвечала им тем же, поглощенная выстраиванием своего рисунка. Не плоского, но объемного и не менее сложного, чем те, что запечатлены в некоторых магических предметах, попадающих к ней на рабочий стол.
Их путешествие закончилось у высокой резной двери. На этот раз храмовник, открыв дверь, пропустил вперед Фейнис, а затем зашел сам. Личный кабинет старшей чародейки Меелин казался тесным из-за плотно стоявших вдоль стены шкафов с книгами и большого стола, располагавшегося в центре. Сама чародейка сидела в своем кресле с высокой спинкой и резными грифонами на подлокотниках. На столе перед ней были разложены бумаги и принадлежности для письма. В кабинете находилось двое мужчин. Один молодой в темно-коричневой накидке с капюшоном стоял возле двери, второй, облаченный в легкий доспех, сидел на краешке гостевого кресла.
Как только Фейнис вошла в комнату, незнакомец, облаченный в доспех, повернулся к двери и немедленно встал, пристально вглядываясь в ее лицо. Фейнис он показался смутно знакомым. Тем временем мужчина, не обнаружив в ее взгляде ожидаемого отклика, подошел ближе.
