Завывают мегафоны

Повелительно и грубо,

Втихомолку фараоны

Слабакам считают зубы.

Ноги ноют после смены

(Здесь ещё стоять придется),

Попоить бы вас, «джентльмены»,

Из подобного колодца.

Сколько-бы интеллигенты

Диссертаций настрогали!

Но они свои моменты

Пропотели в душном зале.

...Резкие телодвиженья.

Путь к покупке очень труден.

Оскорбленья. Униженья.

...Это люди ...Это люди.

И они ничем не хуже

Тех, кто пишет нам уставы.

Пьющий demos даже нужен

Для стабильности «державы».

Заработанные потом

Деньги тратят на спиртное.

(А оно, по всем расчетам,

Ничего казне не стоит...)

Наливайте, россияне,

Пойло рабское в бокалы

И гордитесь: обезьяне

Пряника с кнутом хватало!

Опрокидывайте стопки

Чудодейственного зелья.

Вам, холопы и холопки,

Вмазать надо для веселья,

Промочить сухое горло,

Чтобы легче было плакать.

...Всё сильней к прилавку перла

Человеческая слякоть.

Милицейская застава

Под напором не сдавалась

(Дефицитная отрава

Только для нее осталась).

...И горбатящихся даром

Разогнали по подъездам.

...Снова дышим перегаром

Вопреки речам и съездам.

Взявшись яростно за дело,

Как всегда, вы скисли рано.

Не пора ли сверху смело

Шандарахнуть... по карману?

………………………………….

Змей зеленый – враг смертельный

Одолеть его сумеем,

Если каждый князь удельный

Будет воевать... со змеем.

1987 г.

***

«Birds of a feather flock together».

a proverb

Твоя, подруга,

Пустая блажь –

Тащиться с круга

На вернисаж.

У входа – дамы,

Не обойдёшь.

Какие драмы!

Какой галдёжь!

Провинциалы –

Со всех сторон

– Товару мало?

– Подите вон!

Здесь рвут и мечут,

Кривят уста:

«Хочу Предтечу»

«Хочу Христа!»

К святым иконам

Прилипла здесь,

Шурша блузоном,

Собачья спесь.

...Мы проломились

(Не помню как),

Подруга – в силе,

А я – слабак.

В шеренге длинной

Идём вперёд.

Там у картины

Сопит народ.

Трусит вальяжно

Избранных круг.

Лопочет! Ажно

Берёт испуг.

Бесследно тают

«Сю-сю, ша-ша».

Не понимаю

Я ни шиша.

It's very, very…

Natürlich… Yes...

И жмется к пери

Седой балбес.

Оранжерея.

И декольте.

Снуют жирея,

Все Те, да Те.

От женщин – запах!

(Pardon, parfüme),

Сто тысяч в лапах!

Ползет на ум.

Здесь мини, макси

Плывут, маня.

Здесь все по таксе

(Не для меня).

Из полусвета –

Парад невест.

Нет у буфета

Свободных мест.

На ожерелье –

Ревнивый взгляд.

Не для безделья

Выводят клад.

Здесь вор в законе

И мэтр на «ты».

Галдят в загоне

До тошноты.

Здесь через слово:

«Пейзаж. Пленэр.

Вернуть Целкова

В СССР!»

Харчи на стенах

Все – высший сорт,

Не в новых ценах,

Но – натюрморт.

В желудке – пусто.

Я очень стар.

Прощай, искусство!

Au revoir.

СОЛДАТСКИЕ ДОРОГИ

Золотой погон и аксельбант

Дамочек манили с подоконников.

Даже самый маленький сержант –

Из когорты доблестных поклонников.

За тысячелетья на земле

Порезвились вдоволь хлопцы дюжие,

Добывая в диком ремесле

Славы шум и... новое оружие.

Изредка гремит костьми война,

Но «бойцы» за рвение служебное

Выгребают из казны сполна

Содержание кальсонно-хлебное.

А чтоб рос невозвратимый долг

С каждого отслуженного месяца

Через стекла вышколенных «волг»

Враг коварный всюду им мерещится.

...Давит лихо бронетранспортёр

У фонтанов митинги стихийные.

Бьют солдаты братьев и сестер,

Заградив гадюшники партийные.

(Расставаться с креслом тяжело

И материально и психически)

Мафию грузинскую спасло

Доблестное воинство химически.

Превратился бравый солдафон

На глазах в скотину-полицейского.

«Очаги пожаров» гасит он,

Топчет корни «умысла злодейского»,

Бережёт «общественный покой»,

Защищает «гласность»... Пахнет порохом.

Кровь течёт по площадям рекой,

Стонут трупы, сваленные ворохом.

Ужас, смерти в душах рядовых,

Тоже битых «самой сильной» армией.

…Оставайтесь, мальчики, в живых,

Отслужив без подвигов в казарме Ей.

…Слышите, гремят колокола

Над телами, в пекле распростёртыми?

…Истина! Куда же ты ушла?...

Где же ты, с живыми или с мёртвыми?

***

Как скорбно укрыт исторической тиной

Седой интерьер подмосковной гостиной!

Задёрнуты плотно бесцветные шторы,

Ковёр рассыпается бледноузорый,

За мебелью старой повисли обои,

Где что-то мелькает почти голубое.

Брошюры и книги на полках – рядами,

Но нет до них дела дряхлеющей даме:

Унылы заброшенные фолианты,

Белеют закладки, – исчезли педанты –

Набитый битком диссертабельной гилыо

Профессорский стол тяжелеет под пылью.

Палас бледно-грязный до пола протоптан,

Весь хлам (без старух) покупается оптом.

Убогая лампочка из абажура

Гостей освещает презрительно-хмуро.

И, кажется: жизнь остановится, если

Усесться сейчас в этом кожаном кресле.

ЛЕНИНГРАДСКАЯ РАПСОДИЯ

В колыбели революции

Истерическая акция:

Требует реформы куцые

«Прогрессивная» реакция.

Громогласно выражается

Воля, будто бы, стихийная.

Из застоя поднимается

Отмываясь, мразь партийная.

…В октябре ночами мглистыми

Эра началась скандальная:

По гробам за коммунистами

Загремела Русь кандальная.

Землю, мир, свободу... прочее

Посулили сверхдоверчивым

И впрягли в ярмо рабочее

Шалашовкам гуттаперчевым.

Столько лет бродить потёмками!

Будет ли когда оценена

«Благодарными» потомками

Роль кровавой банды Ленина?