Есть много ситуаций, при которых Государство должно решительно и безжалостно вмешаться, чтобы не допустить катастрофы.
Формально наркотики находятся у нас под запретом, а запретный плод, как известно, сладок. Молодёжь попадает и… пропадает. Сколько укороченных болезнями жизней, сколько преждевременных смертей! Наркоманы не могут самостоятельно справиться с чужеродной энергией, а их брезгливо клеймят за это люди, которые ничего об этом не знают, не понимают и понимать не хотят.
Лечение наркомании – это внутренне преодоление своих слабостей. Кто-то может переломить свои искусственные пороки и заставить себя идти по жизни вперед, а большинство остаётся в этом состоянии, всё больше попадая в зависимость от своего тела.
Самое лучшее лечение для наркомана – это полная и надёжная изоляция (и не на один год). Хотите спасти своих родственников – наркоманов – не церемоньтесь с ними! А вы жалеете своих родных и близких уповая на химеры медицинского излечения! А эти медики сами не понимают, что и как они лечат. Что они делают? – Снимают ломку, почистят организм, кое-что подлечат, ну, и продлят жизнь наркомана на одну-две недели, но практически никогда и никого не избавляют от наркомании. Разве можно вылечить греховную сущность какими-то медикаментами?
Никого не надо жалеть. (В умудрённом многовековым опытом Китае иностранных граждан, пойманных с наркотиками, сразу уничтожают без всякого судейского крючкотворства!) И наркоманов жалеть не надо. Жалость – это скрытая форма презрения. Вы презираете и жалеете своих близких за их слабости. Лучше заставьте, научите их быть сильными. Пусть пройдут они через горнило полной изоляции, укрепят свой дух в испытаниях и обретут достойные человека образ и форму.
(А с теми дураками, идиотами или алчными сволочами, кормящимися от наркоторговли и вопящими о каких-то «правах человека» - тоже церемониться не надо. Пока будете с ними базарить, время будет упущено. А времени у нас осталось мало.)
На зоне постепенно складывался коллектив единомышленников. Все коллеги по судьбе и жизненным устремлениям каждый вечер собирались в кочегарке. Обсуждали, планировали и потихоньку узурпировали в зоне власть. Установили свой реальный контроль в жил.зоне. В пром.зоне были свои нюансы. Там установили контроль уральское землячество вкупе с дагестанцами. Центральный склад, гараж, пожарка, все цеха стояли уже неплохо. Вся движуха в зоне шла через них. Жили они в пожарке, а через гараж в зону шли контрабандные грузы. Группировка у них на тот момент была там сильная. Но Арбалет хотел установить полный контроль над всей зоной. Он настойчиво шёл к своей цели. Теперь у него было много друзей, их сближало землячество, схожие общие интересы. Не хватало самой малости, чтобы стать единым целым, обладающим крепкой ударной мощью.
Антоха, став комендантом жил.зоны, налаживал отношения со звёздными сотрудниками, потихоньку прикручивал их. Сокол подкармливал всех, кого надо в столовой. Группировка вживалась, вникала в хитроумную лагерную жизнь.
В зоне – 2000 наркоманов. На месте спокойно усидеть никто не мог. Все что-то крутили, мутили. Деньги, любой алкоголь, наркотики – практически всё в лагере крутилось вокруг этого. Весь ширпотреб делался для вывоза на обмен. У каждого были свои протоптанные дорожки с воли. Одни затягивали контрабанду через вышки, другие – через сотрудников, третьи – через вольные машины в гараже… Способов налаживания торговый контактов было множество. Вся лагерная жизнь стояла на подпольном бизнесе. Если ты из себя что-то представляешь в зоне, значит ты занимаешься какими-то мутными делами. Чем больше у тебя денег и наркотиков, тем больше твой лагерный авторитет, а если ещё и хватит ума всё это удержать, перед тобой будут пресмыкаться, то есть «уважать».
Вот и Арбалет, приехав с малолетки уже с некоторым опытом, понемногу впитывал в себя эту мистическую лагерную жизнь и расставлял свои приоритеты. Навещали Арбалета и Димыча и ребята со свободы. Две дружественные группировки ещё более сближал тот факт, что в лагере им приходилось держаться вместе.
В зону пришёл новый этап. Арбалет с Димычем пошли посмотреть, кто приехал из земляков. Каждый этап они встречали, что бы, не дай Бог, кто-нибудь обидел «своих» ребят. Этап находился на МСЧ. Когда они проходили через вахту, Арбалета вахтёр, СДиПовец, пропустил, а Димыча почему-то не стал пропускать. Тот сразу вскипел, занервничал. Арбалет его успокаивал: «Сейчас быстро зайду, посмотрю и выйду. Ты, Димыч, не кипятись.» Зайдя на МСЧ, Арбалет навёл справки у старшины: кто и откуда приехал. Получив необходимые сведения, быстро пошёл обратно. Когда он вышел с МСЧ, то неожиданно увидел, что будка вахтёра ходит ходуном, буквально сотрясается от какой-то внутренней возни. Когда Арбалет подбежал поближе, он был потрясён увиденным. Неистовый Димыч всё-таки залетел в будку и мордовал СДиПовца за то, что тот отказался его пропустить. Бедовой СДиПовской головушкой Димыч доламывал вахтёрскую будку. Арбалет еле успокоил Димыча и вытянул его из будки. «Давай их перебьём» - предлагал Димыч.
- Димыч, нас посадят за них в ШИЗО, и мы не выйдем до конца срока.
Но тот не унимался:
- Тогда я пойду один.
Этого уж Арбалет допустить никак не мог. В его изобретательной голове созревал уже более утончённый план действий.
Вечером все собрались в кочегарке для обсуждения этого эпизода. Главное мнение было единым: «Что это за неуважуха, какие-то задрипанные СДиПовцы будут решать, ходить нам по зоне или нет. Наше передвижение не должно зависеть от этих холуев». Конечно, все понимали, что движение по зоне – это жизнь.
Было, однако, и предложение поговорить с Индюком, начальником этой службы СДП, но пацаны знали его хорошо, и предложение это дружно отвергли: «Это сука конченная, работает от мусоров. Он тебе покивает ласково, а утром убежит к операм и всех сдаст. И нам всё перекроют». Обсуждались и другие, более интересные предложения. Димыч ревел, как подраненный зверь: «Давить их надо, этих бесов!» Наконец, приняли единое решение.
Взяли спортивные шапки, сделали в них прорези для глаз, как у ОМОНовцев. Операцию провели ночью. Антоха был на палеве. Арбалет пошёл на дело с нунчаками, чтобы не отбивать руки, Димыч вооружился палкой и молотком. Они ворвались в кубрик к СДП (там их было 8 человек) и начали их беспощадно колотить. Налетели как ураган и быстро всех избили. Не дали СДиПовским палачам даже из-под одеял вылезти. Знатный навели шорох и кипишь был сильный.
Потом так же стремительно ушли через пром.зону, проникли в кочегарку и сожгли свои «Омоновские» шапки, пробрались в свой отряд и улеглись, с полным сознанием выполненного долга, спать. Как раз и проверка ночная начиналась. Всё было сделано чисто.
После того, как лихие налётчики скрылись, измолоченные СДПэшники минут десять приходили в себя, а потом спешно позвонили в дежурку. К ним сразу прибежал наряд. Догадливый Индюк понял, что это были Димыч с Арбалетом. Утром Индюк уже докладывал начальнику опер.части о ночном происшествии.
После обеда по громкоговорящей связи Арбалета и Димыча вызвали в штаб. По дороге они договаривались: «Ничего не знаем. Мы спали. И баста».
Когда они зашли в кабинет, тот был полон народа. Сотрудников собралось больше десяти человек. «Ну всё, - подумал Арбалет, - сейчас начнётся ломка. Будут бить, как бешеных собак». Но сотрудники почему-то больше посмеивались, хихикали, в их взглядах не было напряжения или явной агрессии. Сразу последовал вопрос:
- Ну, рассказывайте…
- Что?
- Что делали ночью?
- Как что, спали, конечно.
Начальник опер.части не стал ходить вокруг да около:
- Ну, ладно, ты Арбалет надел маску и ловко скрылся с места расправы. А ты, - он поглядел с усмешкой на Димыча, - да таких, как ты, огромных быков, в зоне-то больше нет. Ты, дебил, мог бы и не напяливать её.
Но нашего Димыча на понт взять было нелегко, он только засопел от негодования.
