Перед окном Павло, вытягивая вперед руки, прыгнул головой вперед, но ножны зацепились за раму, и он застрял!
Сотник дрыгнул ногами, полы черкески разъехались и удар шашки обрушился на его туго обтянутый штанами зад. Гаврила Охримович ударил еще и еще раз!...
Забор около шелковицы рухнул - во двор хлынула толпа.
- Бей кугутов! - кричали там. - Дрючком их!
- Бей кровопивцев!
- Наша власть!
Несколько казаков с наганами в руках бежали к Гавриле Охримовичу.
- Тикай, Гаврила! Ти-икай!!!
Председатель оглянулся, вскинул Депошу на дыбы, с крутого поворота бросился со двора вон. Вслед загремели выстрелы. С тополей полетели листья, срезанные пулями ветки и, как град, посыпались хуторские ребятишки.
Обернувшись, бородачи принялись разряжать наганы в надвигающуюся толпу. В толпе вскрикнули. На несколько секунд наступила тишина, а потом воздух раскромсался разбойничьими свистами.
Кони, отдыхавшие на выгоне после скачек, словно ужаленные этим свистом, все разом, сметая с пути заборы, бросились табуном во двор к своим всадникам. А от выгона, рассыпаясь по всей улице, бежали молодицы и ребятишки: праздник кончился.
ГОТОВНОСТЬ № 1
Казаков и коней смешало круговертью-крики, визг, свист, выстрелы! Во дворе будто вздыбился степной вихрь, и всех, кого он испугал своей свирепостью и силой, разметало в стороны.
Колька и Сашка бежали до тех пор, пока у них не подкосились ноги.
Со стороны хутора мальчишки уже не слышали ни криков, ни выстрелов. Конных и пеших несло в улицу и рассыпало по всем дворам. Обезлюдел выгон. Немой стражей возвышались там лишь тополя.
Мальчишки огляделись. Впереди - знакомый курган с отполированной ветрами и дождями глинистой лысиной.
Ну и ну! Ноги сами вынесли их к кораблю времени!
Все получалось не так, как задумывалось. Ни коней, ни погони... Бесполезными оказались и дустовые шашки, и капроновый шнур, и замки-собачки. Теперь нужно было действовать иначе. Но прежде всего необходимо устранить неисправности в корабле и подготовить его к полету.
Когда все было сделано и оставалось лишь испытать "Бомбар-1", Колька и Сашка, разгибая спины, выпрямились. И только сейчас заметили, что в степи сумрачно и душно. Взглянули на плавни, а там - темно! Вот это да! Туча!..
Прав оказался Гришка - дождь собрался!
В суматохе Колька и Сашка потеряли его, и теперь Гришку нужно во что бы то ни стало отыскать.
Терять уже нельзя было ни одной минуты. Влезли в кабину, уселись перед приборной доской и экраном.
- Включай ты! - разрешил Колька Сашке. Мотор он проверил, все вроде бы в порядке, но ведь, кро-ме него, есть еще электроннолучевая трубка, аппарат Сашки-ного брата. Все это не проверишь: сложнейшая аппаратура! Что с ней произошло за время полета в восемнадцатый год?..
Руки у Кольки дрожали, сердце билось с перебоями - сейчас все решится.
- Включить передачи! - тихо сказал он. - Контакт с аппаратом! Мопедный моторчик завелся, загудел электромотор.
- Термостат! - произнес погромче Колька, чутко улавливая все, что происходит в корабле. В стеклянных трубках вспыхнуло. Левый рычаг вперед, правый - до отказа назад.
- Контакт!.. - выдохнул Колька, впиваясь в экран.
- Есть контакт! - ответил Сашка.
Щелчок включателя. Экран прорезала светлая полоса, внезапно развернулась кадром, и мальчишки увидели курган.
"Ах ты ж умница-разумница! - с нежностью подумал об аппарате Сашкиного брата Колька. - Выдержал! Как только его не встряхивало, а он выдержал!"
- Отсечься от времени! Вакуум! Кнопка-лампочка со словом "пуск" вспыхнула радостным зеленым светом.
- Энергопитание! - рявкнул Коля уже с металлом в голосе.
Моторы, разгоняясь, чуть слышно свистнули, взревели! "Бомбар-1" ожил и был готов для бросков во времени!
Переполняемый энергией и уже наполовину оторвавшийся от августа восемнадцатого года, он весь напружинился, приподнялся для прыжка на рессорах, закачал над травой крыль-ями. Оставалось только добавить мощности - стрелка дрожала у красной цифры, - надавить кнопку "пуск" и... Прочь от хутора с озверевшими бородачами! Останутся позади кровь, нищета, голод, гражданская война!
Гул моторов казался мальчишкам нежнейшей музыкой, повеяло родным, близким... И от этого так защемило сердце, что еще секунда - и рука у Кольки сама, бесконтрольно потянувшись к хронометру, поставила бы его на будущее.
- Выключай, - отворачиваясь от экрана, где курган уже подмывался маревом и был готов исчезнуть, глухо приказал Колька.
Сашка не сдвинулся с места.
Колька испуганно взглянул на него.
Лицо у его друга было мертвенно-бледным, не лицо, а маска, Сашка был похож на измученного, изголодавшегося по домашнему уюту беспризорника. И потому Колька еле слышно сказал:
- Ну что ж!.. Тогда включай "пуск".
Сашка вправе был поступить и так: Гаврила Охримович Загоруйко не его прадед. Все, что намечалось, они попытались сделать, а теперь... и он человек, и он мог захотеть вернуться домой к родным.
- Включай, включай! - подстегивал его Колька. - Чего ждешь?
Белесые ресницы у Сашки дрогнули, губы сжались: он чувствовал обиду своего друга.
- Нет, - сказал Сашка твердо и принялся выключать один за другим все приборы и механизмы.
Корабль мягко опустился на землю, свет в экране сбежался в одну точку и погас.
Мальчишки молча выбрались из кабины, оглянулись на горизонт - туча над плавнями разрослась уже в половину неба.
Обойдя вокруг корабля, Сашка, как шофер, ударил ногой по пустым без шин колесным барабанам.
- Жаль, что мы камер и покрышек не нашли,-сказал он.
- Да, жаль.
- Мы бы запросто могли его в хутор откатить. А так, Гришку пока найдем да пока с ним в плавни за Гаврилой Охримовичем смотаемся, сколько же это времени пройдет?.. Не подумали мы как-то об этом варианте, не по-научному все организовали. А теперь вон сколько придется бегать.
- Ладно,-прервал его Колька, больше всего он не любил в своем, друге привычки ныть.-Чего зря болтать? Если б да кабы. Не найдешь же ты ни шин, ни покрышек в хуторе!.. Там ведь и не знают, что это такое... А время идет!
Сашка слушал внимательно. Поныть он любил перёд тем как приступить к делу. Потом - его не остановишь. Он за эти два дня крепко стал уважать Кольку. По-настоящему! Что-то было в Кольке от его прадеда, Гаврилы Охримовича,спокойствие, обдуманность во всех словах и поступках, уверенность в своих силах, настойчивость.
- Да, время идет,-согласился Сашка.-Нам пора!
И они скорым шагом направились через степь к хутору.
ОКРАИНА В ОГНЕ
На выгоне - ни души. Лежали на земле поваленные препятствия, заборы под тополями... Лишь свежий перед дождем ветер гулял вовсю. Извивающейся поземкой он гонял по вытоптанной земле шелуху от семячек, тревожно лотошил листья тополей. Оборачиваясь серебристой стороной, листья трепетали в шквалах ветра, отчего тополя казались заснеженными.
Пусто!.. И напоминали о скачках лишь поваленные заборы, срезанные пулями ветки деревьев да чья-то сбитая в драке кубанка, которую ветер катил по беговой дороге, как колесо.
На площадь мальчишки вышли с опаской. Здесь кое-кто из богачей мог запомнить их в лицо. Не сдобровать, если встретят!
Согнувшись, они проскользнули под стены церкви. Отдышались.
Быстро темнело.
Небо над площадью заполнялось темно-синими тучами. Громоздясь друг на друга, они тяжело шевелились, опускались к земле.
Колька и Сашка взглянули вверх и отшатнулись: купол церкви в движущихся тучах опрокидывался на них! Они рванулись от стен, проскочили мимо закрытых ворот-дверей, замерли у. ступеней винтовой лестницы колокольной башни.
Вход в колокольню забыли закрыть, ветер играл дверью, и она сухо и ржаво скрипела петлями.
На площадь ворвался вихрь. С грохотом он захлопнул дверь колокольни, подхватил с земли ошметки сена, бумажки, тряпки, закрутил столбом. Веревки наверху, под крышей колокольной башни, раскачивались теперь из стороны в сторону, "языки" сдвинулись с места и колокола отозвались глухим похоронным звоном.
