— Нет, — просто ответил альфа и медленно двинулся на Элиота, тот закономерно начал отступать, пока не наткнулся на кровать позади себя.

— Трой, я не хочу, — попытался вразумить альфу омега.

— А вот это мы ещё посмотрим, — хмыкнул Трой, остановившись в непосредственной близости от пары.

— Не ты ли клялся, что никогда бы не изнасиловал? — разозлился Элиот и попытался оттолкнуть альфу. Тот покачнулся от сильного толчка, но не дал ладоням отстраниться, поймав их в последний момент.

— А я и не буду насиловать, — всё также спокойно ответил Трой, хотя в глазах разливалось явно что-то хищное, — ты будешь, — и опустился перед омегой на колени.

Элиоту осталось от такого заявления только хватать ртом воздух, словно выброшенной на сушу рыбе. Он хотел было переступить через альфу, вырваться на свободу, но тот вцепился в его сильные бёдра, скрытые пока тканью.

— Ну же, Элиот, — заговорчески сказал Трой, глядя на омегу снизу вверх. Из взгляда его постепенно уходили искорки паники, а брови удивлённо взметнулись вверх.

— Такой шанс выпадает тебе в первый и последний раз, уж поверь, — продолжил тем временем альфа и провёл носом по полотенцу прямо в том месте, где у Элиота должно было быть самое сокровенное, — грех им не воспользоваться. Точнее, мной воспользоваться, удовлетворить физиологическую потребность только и всего.

Элиот дёрнулся ещё раз, поджав губы, но глазки предательски заблестели, и Трой потянул ворсистую ткань на себя. Та скользнула не без сопротивления, но в конце концов перед глазами альфы открылся вид на тёмную шёрстку лобковых волос и полувозбуждённый член. Трой проигнорировал его, и повёл губами по низу живота, зарылся носом в шёрстку и втянул носом этот странный несладкий аромат. Вот это, кстати, было сделано зря, потому что собственное возбуждение заинтересованно подняло голову, хотя сейчас надо было фокусироваться совсем на другом.

Элиот буквально одеревенел, но Трой чувствовал, как горящий волчий взгляд прожигает ему затылок, вскинул голову навстречу этому взгляду и, не прерывая зрительного контакта широко лизнул бедро омеги снизу вверх, снова проигнорировав член. Проделал это движение вновь, и вновь и застыл. Глаза в глаза.

И Элиот сдался. Точнее, нет, не сдался, а выпустил наружу собственное животное, порядком накопившуюся обиду и злость. Оскалил белые зубы и зарылся пальцами в густые каштановые волосы, дернул вниз, ещё больше задирая лицо Троя вверх. Потом толкнулся бёдрами так, чтобы его член явственно прижался к щеке альфы, и тот покорно раскрыл рот.

Омега не церемонился, тут же засадил Трою на всю длину, и правда, видно, решил воспользоваться предложением. Тот еле удержался от того, чтобы не закашляться, веки предательски затрепетали от почти забытого чувства непролитых слёз, во рту начала скапливаться вязкая слюна, но альфа только поудобней ухватился за ноги Элиота и вернул взгляд на омегу.

Трою казалось, что он знает за что ему доставался каждый новый толчок. За «шлюху». За угрозы. За ненавистный брак. За десять лет одиночества. За маску сильного омеги. За каждое. Грёбанное. Прикосновение. Той. Самой. Ночью.

Кончил Элиот быстро, зажмурившись с невольным стоном, хотя от таких резких движений горло у Троя нещадно начало саднить почти сразу. И когда омега отпустил его голову, тот всё-таки закашлялся, склонившись, потёр склеившиеся от влаги ресницы и помассировал затёкшую шею. Элиот повалился на колени рядом с альфой безвольной куклой и пытался отдышаться.

— За-чем? — выдохнул рвано омега и решился взглянуть на Троя.

— Понравилось? — прохрипел он в ответ, омега на это только помотал головой, — хочешь повторить? — всполох стыда и снова немое отрицание, — поздравляю, теперь ты понимаешь, что я чувствую.

Чёртов Трой Паркер! Чёртов Трой Паркер перехитрил его, заставил так тщательно воздвигнутую стену в сознании Элиота пошатнуться одним чёртовым минетом, после которого омега ещё два дня ходил в полном раздрае. Он сам себя порядком удивил собственной реакцией, тем, что он был способен на такое, но в голове из всего этого эпизода выделялось только одно.

“Теперь ты понимаешь, что я чувствую”.

Если бы Трой просто сказал Элиоту, что ему стыдно за ту ночь, омега ни на секунду бы не поверил. Подумал бы, что этот альфа просто не способен на такие эмоции, но ведь Элиот сам оказался способен на грубое обращение со своей парой, хотя никогда не помышлял о таком, значит и Трой мог оказаться способен на стыд и раскаяние.

Пока омега терзался угрызениями совести, всеми правдами и неправдами избегая мужа, он не мог отделаться от удручающей мысли: неужели каждый их секс будет таким? Может, они оба просто-напросто не способны на нормальные отношения? Их единственный мало-мальски нежный контакт был только на утро после вечера у Мэра – мимолётное рукопожатие и всё.

На третий день Элиот решил всё-таки проведать Троя до того, как тот заснёт, и альфа опять удивил его, заявив, что хочет побывать на Периферии вместе с ним. Омега долго смеялся, а потом понял, что Трой не шутит.

– С ума сошёл? – нахмурился Элиот, расправляя постель, – это тебе не поход по магазинам, Трой. Это опасно и противозаконно. Да и вообще, тебе-то туда зачем?

– Хочу познакомиться с твоей семьёй, – пояснил альфа, пока Элиот забирался под одеяло.

– Губу закатай.

– Ты вообще сказал им, что замужем?

– Не твоё… – Элиот оборвал себя на полуслове, поняв, что это всё-таки и его дело в какой-то степени, – сказал, ну и что?

– И то, им разве совсем не интересно за кем? – не унимался Трой, попав прямо в точку.

Родные в последнее время только и делали, что выпытывали у Элиота личность избранника, пока тот героически молчал и терял терпение. Но дело было даже не в этом, а в том, что Трой хотел ступить на сугубо его, Элиота, территорию, и омега не знал, готов ли к этому. Фантазия же моментально подкинула идеальный до тошноты образ весёлой беседы за общим столом.

– Я подумаю, – буркнул Элиот и отвернулся от Альфы, устраиваясь поудобней.

На своей талии он почти сразу почувствовал чужие руки. А затем альфа и вовсе поцеловал его в плечо, так просто, словно делал это не в первый раз. Словно не было этой некрасивой сцены между ними три дня назад. Словно Элиоту не нужно было сбегать от Троя после, дабы унять чувство стыда и вины.

На следующее же утро Элиот побежал к Харуки, чтобы посоветоваться с другом по поводу того, как лучше замести следы сразу двух пропавших с радаров Центра людей. Азиат поначалу вообще попытался Элиота отговорить от этой глупой затеи, но под напором Элиота сдался и рассказал о его новом изобретении – дублёре. А потом даже и показал собственное творение из небольшой материнской платы, батарейки, одного светодиода для обозначения работающего сигнала и целого шмотка старинной изоленты. Работало оно так: на дублёр копировались данные чипа человека, после чего оригинальный сигнал блокировался уже знакомым Элиоту “пластырем”, а работающее теперь устройство, по задумке Хара, подбрасывалось кому-нибудь из случайных прохожих или незаметно крепилось на какой-нибудь автомобиль, чтобы сымитировать движение цели, а как только с настоящего чипа отклеивалась блокировка, то сигнал моментально заменялся на настоящий, и дублёр тут же отключался. Гениально и просто, впрочем, у Харуки по-другому не бывало.

– У тебя есть второй? – спросил Элиот.

– Сделать несложно, но, Эли, – попытался вразумить омегу друг, – у меня плохое предчувствие.

– А на сколько рассчитана батарея? – продолжил допытываться Элиот.

– Три дня, но…

– Замечательно!

– Нет!

– Один, – сбавил обороты омега, – обещаю, мне нужен всего лишь один день.

На этом и порешили. Когда Элиот вернулся к Трою, то долго проводил разъяснительную беседу, чётко следовал инструкциям по процессу подмены сигналов, и только перед самой активацией понял, что так и не придумал, где положит их. Трой предложил оставить дублёры дома – система будет думать, что они оба просто провели пару дней вместе.