Спустившись в тронный зал, при этом не жалея свои босые ножки, принцесса сразу же побежала к трону, где и проводил время король, держа в руках знак своей власти. Девушка, запыхавшись, упёрла руки в бока, остановившись перед ним и пытаясь отдышаться. Грудь тяжело вздымалась и опускалась. Мадара, который в это время стоял, облачённый в чёрные одежды, рядом с королём, что-то нашёптывая ему на ухо, отстранился от его величества и заложил скрещённые пальцы за спину, приподняв в красивой улыбке уголок тонких губ. Сакура выдохнула, нахмурившись, а затем перевела взгляд на отца.

- Ты так рано проснулась, дочь, - улыбнулся его величество, выпрямившись и посмотрев на Сакуру.

Нет, она больше не хотела верить этому человеку… он просто будет говорить о том, что ничего не случилось, да и вести себя точно так же. На глаза постепенно навернулась плёнка слёз, которую девушка просто не могла остановить или как-то отвести от глаз – слезинка вот уже быстро покатилась по покрасневшей веснушчатой щёчке.

- Что-то произошло? - заволновался король. - Тебя что-то беспокоит? Быть может, это дурной сон и стоит принять лекарство?..

- Нет! – тут же закричала девушка, схватившись за голову и пытаясь сдерживаться. Нет-нет-нет, не стоит так кричать на отца, девушка это точно знала. Видимо, Мадара тоже так считал, а поэтому меланхолично хмыкнул, вздёрнув тонкую бровь. – Меня беспокоит только один вопрос! Что случилось с… куда поехал Покорённый в Сердце?!

Сразу же король с Мадарой переглянулись, а его величество почесал подбородок, пытаясь откашляться и принять задумчивый вид. Именно сейчас он не знал, что говорить принцессе. Проснись она хотя бы на минут двадцать позже, так он бы и придумал оправдание. К примеру, решил пойти на тренировку… но нет, обычно молодой рыцарь тренируется в восемь часов утра, когда просыпаются петухи, а может, и позже, но нет, сейчас было без четверти восемь. Сакура, тяжело дыша, смотрела сначала на Мадару, а потом на своего отца, который вновь облокотился на спинку трона, надев на голову корону.

- Стоит ли говорить? – поинтересовался он. – Я думаю, что нет. Молодой рыцарь не соизволил сообщить, куда он направился и как долго продлится его поездка.

Сакура прекрасно видела, что отец врёт. Внутри поднималась ненависть и боль. Она ведь… так любила своего отца… а что произошло с ним? С тех пор как в замке появился Мадара, всё пошло наперекосяк, да ещё и рушилось просто на глазах у девушки, подобно карточному домику. Был лишь один человек, что спасал её положение, но и он испарился в неизвестном направлении… погодите-ка, а разве не причастен к этому его величество и Мадара? К тому же Мадара странно улыбался, глядя на Сакуру… и девушка, фыркнув, скрестила руки на груди, сделав вывод, что нужно было спускаться ей в более приличном виде или хотя бы привести волосы в порядок.

- Я знаю, что это вы его куда-то отправили, - твёрдо произнесла Сакура, однако проглотила последнюю гласную, и голос её дрогнул.

Король вздохнул. Тяжело было разрываться между дочерью и политикой, но…

- Да, - сознался он, наконец не выдержав слёзы дочери. Та вдруг подняла на него заплаканные глаза, всхлипнув, и сразу же прижала ладони к губам. – Я знаю, что ты безумно любишь розы прелестного синего цвета. А потому стоило его отправить за ними… ты ему глубоко симпатична, не буду это скрывать, да и ты сама наверняка это знаешь.

Сакура ощутила, как зрачки вдруг расширились от непонятной злости и ярости… почему?! Зачем его нужно было посылать за бесполезными цветами?! Конечно, его величество был прав, и Сакура вправду любила розы синего цвета, но… нет, она же не просила его о том, чтобы он их достал. И синие розы растут лишь на Красном Склоне… нет, Саске тоже этого не знает. Сколько он будет искать цветы, которые, конечно же, не видел никогда в жизни?

От ярости девушка опустила голову, ощущая, как тонкие пальцы сжимаются в кулачки почти самопроизвольно, она не прилагала к этому усилий, лишь тихо шипела от неудовольствия. Король вздохнул, покачав головой, показывая, что поведение дочери его раздражает.

- Зачем?! – вдруг закричала она, резко вскинув голову. – Я что, просила о том, чтобы он достал мне синие розы?! Как можно вообще отправить его достать цветы, которые он, разумеется, не видел никогда в жизни? Отец, ты…

- Не смей ничего говорить мне! – прикрикнул он на Сакуру, сразу же вскочив с места.

Та отскочила в сторону, прижав ладони к губам, поняв, насколько сильно она надерзила только что королю. Тот продолжал хмурить брови, а затем уже и направился к девушке. Дочь была гораздо ниже его ростом, а поэтому ещё больше сжалась в комок под взглядом отца, который напоминал сейчас громовержца Зевса, пуская в Сакуру молнии ярости, злости и ненависти. Презренно глядя на свою дочь, он хмыкнул, едва не схватив её за руку. Та отстранилась, всхлипнув и стараясь не заплакать.

- Как я посчитал, так и будет сделано, Сакура! Сколько раз я упоминал о том, что любовь нужно в первую очередь доказать?! Бесчисленное количество! Иди к себе, - велел он непреклонным тоном.

Девушка уже хотела что-то возразить, приоткрыв губы, однако король повторил:

- Иди к себе, я сказал!

Бросившись прочь от отца и стараясь не смотреть на ухмыляющегося старшего Учиху, Сакура побежала наверх. Единственное утешение сейчас было в объятьях её матери, куда девушка, плача, и направилась, стараясь успокоиться. Боль буквально омывала сердце кровью, подливала масла в огонь, заставляя всё тело принцессы покрыться мурашками и задрожать. Сакура, то и дело всхлипывая, быстро вбежала в комнату к уже проснувшейся королеве, которая лежала на кровати. Принцесса, плюхнувшись рядом и прижавшись к матери, разрыдалась и крепче прижалась к родному телу, которое сейчас могло её успокоить. Королева ничего не могла сказать, только стала приглаживать длинные волосы дочери нежными руками, слыша, как она всхлипывает и подрагивает от сдерживаемых рыданий…

Красный Склон представлял собой овраг, поросший кровавого цвета травой. Её происхождения никто не знал, однако в городе бедняков ходили легенды о том, что здесь когда-то давно, во времена расцвета рыцарской эпохи, состоялась межклановая война между рыцарями. И сколько же крови было тогда пролито… было страшно про это говорить, поэтому дети, что слушали рассказ старика, который продавал вязаную одежду, зажмуривались и изредка плакали, стараясь не слушать подобное. Старик – худой мужчина в годах в длинной рубашке, простых штанах и сапогах, с длинной бородой, которую обычно повязывал вокруг пояса, чтобы она не мешалась и не лезла в похлёбку, и треснутыми очками-половинками – рассказывал о том, что когда-то здесь выросла трава, полностью покрытая кровью. Однако кровь эта не имела свойства смываться, как с обычной травы, а так будто бы и вросла в корешки трав, что росли здесь.

Как тут могли появиться синие розы, Саске понятия не имел. Он нахмурился, взобравшись с помощью верного Альвы на Красный Склон. Конь стал оглядываться по сторонам и склонил голову к земле, принюхавшись. Очевидно, он собирался попробовать столь необычного цвета траву, но тут же вдруг отпрянул, тряхнув головой и фыркнув. Если конь не хочет есть эту траву, значит, здесь точно что-то нечисто… место было странным и пустынным.

Недалеко был перелесок, из-за которого, будто бы клочья ваты, торчали синие и тёмно-фиолетовые облака. Здесь, должно быть, чаще всего льёт дождь, поскольку копыта Альвы то и дело проваливались в землю. Саске продолжал хмуриться, оглядывая незнакомую местность. Он даже и не представлял, что существует такое место. Где-то недалеко каркнул ворон, и Саске сразу же поднял голову, посмотрев, что на ветке дерева, мимо которого он как раз проезжал, сидела чёрная птица, поглядывая на пришельца красными глазами, склонив голову. Да уж, и как в таком месте вообще могут расти синие розы? На то они и синие, что в обычном месте расти не будут…

Вздохнув, Учиха по инерции обернулся. Конечно, там никого не оказалось, а ворон, снова каркнув, поспешил сорваться с места и, словно испарившись, был таков. Саске посмотрел перед собой, погладив Альву в области основания шеи, так что конь, встрепенувшись и мотнув головой, поспешил пойти дальше, наступая на скелетики мелких животных, хрустевших под копытами. Видимо, коня это не нервировало, он шёл напролом, гордо подняв голову.