- Сказать как есть. Ну а что ещё делать? - вздёрнул бровь Сай, заметив, что Ино явно не особенно хочет соглашаться с его предложением. - Он ведь всё равно увидит, в каком она состоянии, остаётся только надеяться на золотые учиховские ручонки. И да, думаю, он узнал её. Столько времени быть вместе, да ещё и ребёнок…

Он не стал договаривать — и без слов всё было понятно.

- Зато теперь доучился. Небось с женой и детьми уже… я сейчас не буду ему говорить что-то… пойдём. Только ты говори, я не смогу. Ты мужик, давай, - подначивала его Ино, пытаясь хоть как-то настроить мужа на то, что он будет говорить Юки. Это было не так уж и легко, учитывая, что мальчику всего лишь четыре годика.

- Так и быть, - он пожал плечами, вздохнув, и медленным шагом направился в сторону Юки вместе с Ино. Та тяжело вздохнула, вторя брюнету, и опустила глаза — как-то виновато даже, как будто понимала, что Юки не сможет им довериться и простить за то, что сразу не сказали правды.

Когда они подошли к мальчику, тот тут же встрепенулся, вытаращив чёрные глаза и радостно посмотрев ими на пришельцев. Ино и Сай смущённо переглянулись: будет тяжело сказать Юки правду о том, что случилось с его мамой. Не было сомнений, что он станет плакать… или нет? Ведь он наверняка сильный мальчик, к тому же принял слишком много отцовских генов. От этих мыслей Ино слегка улыбнулась — Саске никогда не позволил бы себе плакать в такой ситуации. Как бы она не презирала его сейчас, — пусть даже немного — она с уверенностью могла сказать, что Учиха был сильным и стойким мужчиной.

- Где мама? Вы узнали? - поинтересовался мальчик, хлопнув ресницами и переведя взгляд с Ино на брюнета и обратно.

- Да, узнали… - тихо проговорила девушка, переглянувшись с Саем вновь.

Она прекрасно понимала, какая гробовая тишина сейчас наступит, после того как Сай скажет всё, что нужно было высказать раньше. Это было тяжело… для Ино это было тяжело, и она даже не могла вообразить, как это будет невыносимо для Юки. Для маленького мальчика четырёх лет, который души не чаял в своей маме. Несмотря на то что он рос без отца, он понимал, что был единственным мужчиной в семье. Казалось, в Юки были заложены все мужские качества с самого рождения: упорство, смелость, способность добиваться своего во что бы то ни стало и стремление к защите любимой женщины.

- И где она? - улыбнулся мальчуган, посмотрев на Ино: - Ой, подождите, я сейчас разденусь…

Он принялся стаскивать с себя шапку и куртку немного неловкими движениями, а парень с девушкой только наблюдали за этим, не в силах ни помочь, ни сказать что бы то ни было. Он старательно стаскивал с себя верхнюю одежду, а положив её на стул, стоящий рядом, тут же доверчиво посмотрел на них, взяв рисунок в маленькие ручки. Казалось, что они так и не смогут сказать ему ничего, глядя в горящие надеждой большие чёрные глаза, унаследованные от отца… но чёрт возьми, как же нужно было это сделать! И как невыносимо одновременно только думать о том, что он станет сидеть возле перебинтованного тела матери, держа её за холодеющую руку.

- Юки, понимаешь… - Сай присел напротив мальчика на корточки, не зная, как начать, и повернул голову в сторону блондинки. Та пожала плечами, будто вообще не участвовала в этом, и взяла куртку мальчика в руки, повесив её на сгиб локтя, задумавшись. Нижняя губа тут же была виновато закушена, а сердце колотилось с такой яростью, что едва не билось о рёбра. Взглядом она сказала Саю: «Давай, начинай», и это его ничуть не приободрило. Юки обеспокоенно посмотрел сначала на неё, после — на Сая, и сразу как будто и погрустнел, заволновавшись. Губы мальчика немного приоткрылись, а довольная и радостная улыбка словно стёрлась сама собой. А может, это скорбь и горечь своей трухлявой невидимой рукой поспешила убрать её с лица ребёнка. - Понимаешь, мама не только подвернула ногу. Она ушиблась, но это ничего страшного. Её переведут в палату — и ты сможешь её обязательно увидеть. Всё будет хорошо, просто она…

Он так и не смог договорить до конца — слишком сложно и так непонятно для маленького мальчика. Он с надеждой смотрел в чёрные глаза Сая, не опуская свои, и тихо вздохнул, крепче прижав к себе яркий рисунок. Казалось, даже яркая гуашь на нём постепенно стал пустеть, когда Юки немного отстранился от крепких мужских рук и посмотрел на лист бумаги. Что такое?.. неужто это краска внезапно потекла, чтобы поддержать мальчика в его внутренних страданиях? Нет — просто первая слезинка скатилась по чистой щеке и упала прямо на красный тюльпан, покатившись вместе с гуашью. Ему не хотелось слушать дальше — он и так знал, что они ему врали с самого начала. Зачем взрослые всё время врут? Почему они никогда не могут сказать как есть? Но разве от того, что они сказали бы как есть, ему стало бы лучше? Ничуть, и Юки это знал… длинные ресницы мальчика опустились, и он снова тяжело вздохнул, не зная, что и ответить. Ну что, теперь эти взрослые довольны? Теперь им нравится видеть расстроенного ребёнка перед собой, опустившего черноволосую головку и готовящегося заплакать? Теперь они наверняка счастливы.

- А… а как же?.. - он поднял заслезившиеся глаза, посмотрев с надеждой на Ино, на её спутника, на быстро прошедшую мимо, из-за чего на него подул ветер безразличия, медсестру: - С мамой ведь всё будет хорошо?

Сай растерялся, поднявшись на ноги и слегка приоткрыв губы: на этот вопрос не мог ответить даже он сам, а ребёнок что-то от него требует. С большой надеждой, какой не бывает даже у утопающего в проруби, затягивающейся постепенно льдом, человека, Юки схватился за рукав свитера Сая, потянув его на себя. Хватка была крепкой, но мальчика это не волновало. Не волновало даже то, что Ино метнулась к мужу, схватив его за предплечье и с укором глянув в сторону ребёнка. Его не волновало то, что они соврали, волновало только одно: где сейчас мама и что с ней? Одна мысль билась в голове и в сердце бешеной птицей, готовящейся вырваться наружу. Нет, нет, нет… всё это происходило не с ним! Это происходило с маленьким мальчиком в кошмарном сне, который снился Юки!

- А как же мой рисунок? Мама ведь увидит его? - он с надеждой крикнул это на весь первый этаж. Глаза были заплаканы, но слёзы с них больше и не катились — Юки словно старательно задерживал их, чтобы не показывать, насколько он на самом деле по-детски слабый.

- Конечно, увидит, - заверила его Ино, натянуто улыбнувшись и разжав осторожно ладошку мальчика, держащую свитер Сая. - Её подлечат, а когда поправится, она увидит твой рисунок.

Он снова опустил глаза, посмотрев на красную капельку краски, смешанной с горечью, на листе бумаги. Утешало то, что она поправится и увидит его рисунок… но они снова врали! Юки не сомневался в том, что всё это было ложью, а его мама на самом деле в тяжёлом состоянии. Почему они опять ему лгут? Почему не хотят сказать правду? Он вновь всхлипнул, ещё ниже опуская голову, и тяжело вздохнул, прислонив к себе рисунок. Ничего не оставалось, кроме как снова поверить им, кроме как снова довериться этой блондинке и этому брюнету, которые предпочли поводить его за нос, нежели сказать как есть. Малыш слегка нахмурил тонкие брови, опустив глаза, и тут же смело поднял их, воззрившись на Сая — вряд ли этот взгляд был всепрощающим и снисходительным, мужчина это понял по первому взгляду мальчугана на него.

- А куда мы тогда сейчас? - несмотря на свой не особенно дружелюбный взгляд, обращённый к парню, малыш спросил это с большой надеждой и весьма тихо, переведя взгляд на Ино, моргнув.

Как же быстро дети способны менять плохие эмоции на хорошие, не так ли? Сай чувствовал себя виноватым после этого взгляда и внутренне корил себя за то, что не смог сказать Юки правды и сейчас. Он вновь соврал, и снова Юки станет больше ненавидеть его.

- Подождём, пока маме будут поправлять здоровье? - вздёрнула бровь девушка, ободряюще улыбнувшись и взяв Юки за руку, направившись к нужному этажу. - Покушаешь пока.

- Хорошо, но я не буду есть, - покачал головой мальчик. Ему и вправду не хотелось есть, однако… маленький животик предательски заурчал, и Юки, густо покраснев, пробормотал: - Если только чуть-чуть.