- Конечно, солнышко, для тебя она проснётся, - она выдавила из себя улыбку, понимая, что она вышла не очень-то искренней.

Саске понял: пора действовать и ему. Если сейчас он не заговорит со своим сыном и не попытается его как-то утешить, — будучи и врачом Сакуры, и отцом этого ребёнка — у него больше не будет шансов наладить с малышом контакт. Он осторожно подошёл к нему, как будто бы даже сомневаясь, что мальчик примет его и не убежит, не оттолкнёт, и слегка улыбнулся, протянув к нему широкую ладонь. Это было жестом дружбы, и Юки принял этот жест, пусть и немного пугливо, но пожав ладонь мужчины. Впрочем, он ухватился только за длинный указательный палец, решив, что и этого будет достаточно, и в силу своей стеснительности густо покраснел, с надеждой подняв большие глаза на доктора. Стало значительно легче: как мальчику, так и мужчине. Оба смотрели друг на друга, буквально только глазами выражая все чувства, таящиеся внутри.

- Да, проснётся… - подтвердил Саске. - Юки, нельзя заходить в палату, когда я этого не разрешаю. Хорошо? - учтиво посмотрел он на мальчика, вздёрнув бровь

Тот положительно закивал, всхлипнув, и явно понял, что поступил глупо и опрометчиво. Однако в этом не было ничего зазорного: Саске не обижался на малыша и не злился. Нельзя запретить что-то делать маленькому ребёнку — это он знал не понаслышке. Более того, был теперь уверен в том, что их отношения с Юки очень наладятся — малыш доверчиво смотрел на него, хлопая чёрными глазами, и снова на них наворачивались хрустальные слёзы. Он, обхватив Ино за ногу, прижался к ней и сразу же тихо сглотнул. Больше Юки не мог себя сдерживать, сколько бы не старался — мальчик громко заплакал на весь узкий коридор пятого этажа.

Нет ничего хуже, чем видеть слёзы маленького ребёнка. Плачущее дитя жаль больше всего на свете: оно безутешно, безостановочно рыдает, вытирает маленькими кулачками катящиеся прозрачные слезинки и плачет ещё громче от того, что эти слёзы не останавливаются. Саске как-то испуганно посмотрел на мальчика, и тут же этот взгляд сменился сочувствием в глазах мужчины. Нужно было успокоить этого мальчугана, чтобы он больше не плакал.

Если дети — маленькие ангелы, то значит, их слёзы — это плачущее небо?

- Ну… малыш, ну… поплачь… - стала гладить его по спине девушка, взяв на руки и принявшись крепко обнимать.

Она и сама с трудом сдерживалась, чтобы не плакать: не хватало тут ещё и плачущей девушки, помимо маленького надрывающегося ребёнка. Осмотрев всех, девушка не сдержала солёную маленькую слезинку: она скатилась по щеке, и Ино быстро, чтобы никто этого не видел, кроме Саске, вытерла её тыльной сторону ладони, всхлипнув и крепче прижав к себе ребёнка. Юки обхватил её за шею маленькими ручками и безостановочно плакал, не в силах успокоиться. Он уже практически сорвал голос — вся боль и это чёртово страдание выходили из него за всё это время. Слёзы катились по покрасневшим щекам крупными каплями и тут же впитывались в водолазку Ино, хотя он старательно пытался вытереть их и не оставить ни единого следа от своей горечи. Он напоминал крошечного, загнанного в угол котёнка: безутешного, маленького, страдающего, боязливого и напуганного.

Учиха протянул к Ино руки, чтобы она передала ему сына, и взял Юки на руки. Прижав мальчика к себе, он пытался утешить его, принявшись гладить широкими ладонями узкую спинку. Он всё не успокаивался, всхлипывал, вытирал слезинки и прижимался к своему единственному, на данный момент, спасителю. Саске являлся теперь для него воплощением добра, и малыш старался передать ему это если не словами и слезами, то крепкими объятьями. Обхватив мужчину за шею, он тихо закашлял, вновь заплакав, но уже куда тише: горечь впитывалась в белый халат мужчины, и Юки опустил глаза на широкие плечи, осмотрев их. В объятьях Саске было что-то тёплое и родное для мальчика… но он совсем не мог понять, что это было.

- Юки, не плачь, всё хорошо, - погладил его по густым чёрным волосам мужчина. - Мама обязательно придёт в себя, стоит только подождать. Она ведь у нас сильная, правда? - последнее местоимение Саске особенно подчеркнул и тут же почувствовал, как мальчик коротко кивнул, уперевшись подбородком в его плечо. Это вызвало короткую улыбку на красивом лице мужчины: - Не плачь, Юки, ты ведь мужчина.

Это подействовало как аргумент — сжав кулачки, мальчик тут же затих, сжав губки в тонкую полоску и стараясь заглушить свои нескончаемые рыдания. Постепенно они скапливались в большой ком. Юки старался терпеть эту невыносимую боль в горле, тихонько сглатывая, и ком постепенно уменьшался. Приобняв мужчину только одной рукой за шею, Юки оглядел всех присутствующих более спокойным и умиротворённым взглядом. Этот маленький черноволосый ангел наконец смог успокоиться. Низко опустив длинные намокшие ресницы, он еле заметно надул губки, явно злясь на самого себя: не стоило показывать слабость хотя бы при хирурге.

- Мама поправится, - улыбнулась Ино, осторожно погладив малыша по животику.

Снова эти обещания… до чего же он устал их слушать! Невыносимо… опустив глаза ещё ниже, Юки вновь обнял Саске за шею, не выдержав, обеими руками, тихо выдохнув. Его крошечный носик был заложен, и Юки дышал ртом, пусть и тяжело и часто от всего пережитого. Он хотел бы даже уснуть на руках этого мужчины… и Юки не мог объяснить, что чувствовал в данный момент. Никогда не знающий отцовской ласки, он вдруг потянулся к совершенно незнакомому молодому врачу, от которого шла какая-то теплота и доброта. Юки даже не был уверен, что Саске чувствовал то же самое к незнакомому мальчику… только вот мальчуган не знал, насколько сильно ошибался.

Вспомнив об отце, которого никогда не видел (разве что, очень давно, и малыш этого не помнил), Юки снова прикрыл глаза, принявшись вытирать скопившиеся на густых ресницах слезинки. Образ папы для него был каким-то призрачным, но Юки слышал, с каким восхищением его мама рассказывает о нём. Юки не понимал, что такого хорошего в том, что его папа, работающий в больнице, не берёт у пациентов деньги за их лечение. Однако он знал, что его мама этим гордилась — значит, его папа очень хороший человек. Почему же он тогда не приходит? Неужто так сильно стесняется своего сына?

- Мама говорила, что папа работает в больнице. Почему он не приходит и не лечит её? - в отчаянии проговорил Юки, ещё крепче обняв Саске за шею.

Ино дала возможность Саске самому всё решить во время короткой паузы. Переглянувшись с мужем, девушка немного отступила назад, скрестив руки на груди, нервно закусив губу. Очевидно, девушка не знала, что Саске может ответить на это. Неужто прямо сейчас расскажет Юки о том, кто на самом деле его отец? Но нет, Учиха не сможет так поступить — слишком много потрясений для бедного мальчика за целый день… но может, Юки, наоборот, станет значительно легче, когда он увидит своего отца? Более того, возможно, он испытывает неимоверное облегчение, зная, что его папа обнимает его и пытается хоть как-то утешить?

- Может быть, он придёт потом, когда ты ляжешь спать? - предположил Саске, вздёрнув бровь и посмотрев на Ино.

Блондинка понимала, какую боль сейчас чувствовал Учиха. Такой соблазн рассказать своему маленькому сыну о том, кто действительно является его папой… но нет, Саске не мог. Однозначно он решил отложить это на потом — он не хотел шокировать бедного ребёнка ещё больше, и Ино одобрила это решение, пусть и являлась для Юки буквально посторонним человеком. Облегчённо вздохнув, она подошла к мальчику, принявшись вытирать хрупкие маленькие слезинки с его покрасневших щёчек:

- Он придёт, ведь мама так говорит? Поедем домой?

- Нет, - отрицательно покачал головой малыш. - Я останусь здесь.

Он едва ощутимо надавил маленькими ручками на плечи Саске, так что тому пришлось опустить малыша на пол. Юки посмотрел на него, оглядев с ног до головы, и тут же снова воззрился на Ино.

- Я никуда не пойду, я останусь здесь, с мамой, - заявил он, забравшись на скамейку, стоящую рядом с палатой и скрестив ручки на груди для пущей убедительности.