Глядя, как Айрин и Бронхейм работают вместе, скармливая щелкающей машине задание за заданием, он чувствовал себя лишним и ненужным. Во время короткого перерыва его жена, взглянув на него, догадалась о его душевных переживаниях, которые были написаны у него на лице.

— Ты же капитан, — сказала она ему. — Ты всегда должен быть примером для всей команды. Оставайся здесь, в рубке управления, и если наши крылатые друзья попытаются синхронизироваться… — она бросила на Таллентайра подозрительный взгляд. — К тому же не стоит хозяину выполнять работу второго помощника.

— Я артиллерист, моя госпожа, — сказал офицер.

— Вы находитесь на должности второго помощника, — ответила она ему, а затем улыбнулась. — Я не имею к вам претензий. Но на торговом судне вы все же второй помощник, а не артиллерист.

Она стряхнула пепел в блюдце своей кофейной чашки и сказала Траффорду:

— Если мистер Бронхейм или я понадобимся вам, вы найдете нас в вычислительной. Как обычно.

Когда она ушла, Таллентайр, взглянув на Траффорда, сказал:

— Я начинаю сожалеть, что я такой узкий специалист, сэр. Объяснили бы вы мне, что значит вся эта суета.

Траффорд решил немного поиграть на чувствах других. Он удобно откинулся в своем кресле и зажег трубку.

— Вначале, — сказал он, — позвольте вас спросить, хорошо ли вы знаете двигатель Маншенна?

— Конечно, — воскликнул Таллентайр. — В его основе лежит гироскопическая процессия, поворот вправо по трем осям в пространстве, но тем не менее процессия идет совместно с пространственно-временным континуумом.

— Достаточно. Как сказала импе… Как сказала моя жена, два твердых тела не могут одновременно находиться в одном и том же месте. Мы, конечно, являемся одним из этих твердых тел. Другим же будет Антрим.

— Хм. Мне кажется, я догадываюсь, куда вы клоните, — сказал Таллентайр и возбужденно добавил: — Меня словно озарило. Теперь я все понял. Проще говоря, мы должны пройти прямо сквозь планету, словно она не существует вообще, чтобы вынырнуть в нормальном континууме на другой стороне, где нас не ждут корабли орбитальной блокады. Это так просто, что до сих пор никому не приходило в голову.

— Во-первых, — сказал ему Траффорд кисло. — Это далеко не просто. А во-вторых, такое уже пытались проделать однажды. Ты, возможно, слышал о пирате, называющем себя Черным Бартом. Во многих отношениях он был поистине военным гением, и одним из его вкладов в искусство ведения войны в пространстве стала синхронизация. До открытия законов случайной процессии это было смертельное оружие. Он мог обнаруживать и преследовать свою жертву с помощью одного лишь масс-индикатора, синхронизировать величину временной процессии, усиливая тем самым бортовой залп своего корабля, или наоборот, десинхронизировать процессию при ответном ударе противника. Потом он просто перекрывал свой привод, причаливал и грабил.

В конце концов, мальчики из секретной службы вооруженных сил скопировали этот способ, установили соответствующее оборудование на двух эскадрах, одна из которых гонялась за Черным Бартом, а вторая осуществляла блокаду его базы, которая была самой настоящей крепостью, оснащенной проекторами, эффективно действующими на тысячу миль вокруг. У Черного Барта был только один корабль, силы противника превосходили его качественно и количественно, и он решил бежать домой. Но одна эскадра шла за ним по пятам, а вторая ждала в засаде.

Он пустился наутек — а что еще прикажете делать? Удирая, он миновал точку, где любой здравомыслящий командир должен был бы выключить свой двигатель. А потом внезапно, когда он был уже в атмосфере, произошел атомный взрыв, который слизнул с поверхности планеты все на пять миль вокруг. Одновременно космическая крепость пирата, вовлеченная в ракетную дуэль с крейсерами блокады, прекратила свое существование.

Таков был конец Черного Барта. Конечно, никто не знает, что же произошло на самом деле. Но ученые выдвинули вполне приемлемую гипотезу. Черный Барт пытался осуществить то, что хотим сделать и мы. Но он не принял в расчет всех факторов, когда вел свои вычисления.

Эта орбитальная крепость оказалась на его пути. Настоящая траектория Черного Барта точно пересекала предшествующую траекторию крепости, но так как его двигатель Маншенна действовал, произошла темпоральная синхронизация. И два твердых тела не могли занять одновременно одно и то же место в пространстве.

Итак, как ты видишь, не все здесь так просто. Антрим тоже имеет немалое количество разнообразных спутников — обсерваторий, лабораторий, релейных станций, станций управления погодой и тому подобное — причем на самых различных орбитах.

Поверь, невероятно сложно сделать правильный расчет для всего этого хлама на орбите планеты, когда оперируешь тремя измерениями, но когда у тебя их четыре…

— Я представляю, — сказал Таллентайр. — Или, во всяком случае, мне кажется, что представляю. Я слышал о Черном Барте, но все, что сказано в официальных источниках о его конце, — так это, что он врезался в один из орбитальных фортов.

— В сущности, я сам не знал всей этой истории полностью, пока ее не поведала мне моя жена. Когда она была императрицей, ей доставляло удовольствие листать старые армейские сводки — занятие, вряд ли доступное простым смертным. — Он усмехнулся. — Только поэтому у нас появился хоть какой-то шанс.

— Будем надеяться, — сказал Таллентайр.

— Будем надеяться, — согласился Траффорд.

Молчавший долгое время Карлотти-динамик вдруг заверещал вновь:

— «Вандерер»! «Вандерер»! Вызываем «Вандерер»!

Таллентайр вопросительно посмотрел на Траффорда, и тот кивнул.

— Я слушаю вас, — сказал Таллентайр в микрофон.

— «Вандерер». Прекратите движение. Перекройте привод. Остановитесь. Остановитесь. Неужели вы хотите попасть в лапы маршалу орбитальной блокады? Мы вас помиловали бы…

— Катитесь на свои насесты, — грубо рассмеялся в микрофон Таллентайр. — Только несите яйца круглые, как апельсины.

Наступило долгое молчание, видно, галличекский переводчик копался в своем словаре, отыскивая соответствующие синонимы. Ответ переводчика состоял в основном из самых грязных ругательств, какие только существовали в жаргоне глубокого космоса.

— А я думал, вы леди… — печально заметил Таллентайр.

Впервые Траффорд сближался с планетой на одном двигателе Маншенна.

«Это первый и, я надеюсь, последний раз в моей жизни», — подумал он.

Кораблям седьмой крейсерской эскадры пришлось отказаться от погони, еще на порядочном расстоянии от внешнего Пояса Ван Аллена. Жадность, наконец, уступила место внутриведомственной лояльности, и они тут же возобновили связь с орбитальной блокадой. Динамики рубки управления отвратительно кудахтали и верещали, и Айрин приказала их выключить. Никто из экипажа «Вандерера» не был настолько хорошим лингвистом, чтобы понять, о чем шла речь, но Метзентер, пользуясь телепатической связью, добыл товарищам необходимую информацию.

— Послание! — прошептал он. — Перехватить! Перехватить! Пока эти глупые гагары не уничтожили сами себя!

«Что, скорее всего, и произойдет», — мрачно подумал Траффорд. Он теперь знал так же отлично, как и Айрин с Бронхеймом, что риск велик. Был сделан расчет для орбиты каждого спутника Антрима, но существовало множество объектов, учесть которые было просто невозможно: стартующие корабли, корабли, идущие на посадку, корабли орбитальной блокады. «Если нам суждено столкнуться с кем-нибудь, — добавил он про себя, — то я надеюсь, это будет один из галличекских крейсеров…»

— Капитан! — уверенно проговорил Метзентер. — Надейтесь на лучшее! Надейтесь на лучшее!

— Чертов слухач, — прорычал Траффорд, и Айрин, которая вместе с Бронхеймом застыла над пультом дистанционного управления, недовольно посмотрела на него.

— Что там случилось?

— Моя госпожа, капитан сомневается.

— Мы не можем себе позволить сомневаться, Бенджамин. Тебе надо быть просто осторожным. Ты должен вести корабль. Но делать это уверенно. Вот и все.