«Будьте как дома, – произнес дворецкий. – Сэр Уолден скоро к вам присоединится. В вашем распоряжении освежающие ихоры трех марок: мэй-чи, гельминт и вербена. Мы будем рады, если вы соблаговолите их попробовать».

Лакей поклонился и удалился – путешественники остались одни.

Прошло пять минут, прежде чем появился сэр Уолден – высокий человек с серьезным лицом, довольно приятной, хотя и мрачноватой наружности. Хозяин извинился за то, что не сумел приветствовать гостей сразу, сославшись на задержку, избежать которой не было никакой возможности.

Как только выдался случай, Глистра наклонился к Пьянце и пробормотал: «Разве мы не встречались с ним раньше?»

Пьянца покачал головой: «Не припомню…»

В круглом зале появились два паренька четырнадцати и шестнадцати лет, в розовых костюмах с желтыми и зелеными вышивками, в странных сандалиях с загнутыми носками. Они поклонились: «К вашим услугам, гости с Древней Земли!»

«Мои сыновья, – пояснил сэр Уолден, – Тэйн и Халмон».

«Мы рады воспользоваться вашим гостеприимством, сэр Уолден, – сказал Глистра. – Откровенно говоря, однако… Позвольте спросить: почему вы проявляете такую щедрость в отношении незнакомцев с другой планеты, явившихся в Кирстендейл без приглашения?»

Сэр Уолден ответил уклончивым элегантным жестом: «Будьте добры, не спешите… В свое время мы все подробно обсудим, но теперь… Теперь вы устали от долгого и трудного пути. Вам следует освежиться». Хлопнув в ладони, хозяин позвал: «Прислуга!»

В зал поспешили зайти несколько мужчин и женщин, в общей сложности человек двенадцать. «Приготовьте ванны для гостей, ароматизированные…» – тут сэр Уолден погладил пальцами подбородок, словно для решения этого вопроса следовало тщательно взвесить множество сопутствующих факторов. Наконец он пришел к окончательному выводу: «Ароматизированные эссенцией „Нигали №29“, так будет лучше всего. И подберите им новую удобную одежду».

Фэйн вздохнул: «А, ванна! Горячая вода!»

«Благодарю вас», – чуть поклонился Глистра. Гостеприимство сэра Уолдена оставалось загадкой.

Его отвели в приятную комнату, откуда открывался панорамный вид на город сверху. Молодой человек в черной ливрее в обтяжку принял от Глистры потрепанную грязную одежду с ничего не выражающим лицом и, отступив на шаг, сделал приглашающий жест: «Эта дверь ведет в ванную, лорд Глистра».

Клод Глистра вступил в маленькое помещение со стенами, сплошь выложенными перламутром. Теплая вода поднялась до колен, до пояса, до груди. Из-под ступней взвивались струйки пузырящейся мыльной воды, щекотавшие тело; лопаясь на поверхности, пузырьки испускали приятный, чуть резковатый запах. Глистра вздохнул и расслабился: измождение проходило, уступая место мягкому ощущению легкой усталости.

Уровень воды быстро убывал – она исчезала в отверстиях пола; подул теплый ветер. Открыв плотно запертую дверь, Глистра вышел из ванной.

Служителя в черной униформе в комнате не было. Вместо него, улыбаясь, стояла девушка с полотенцем на вытянутых руках: «Я ваша горничная. Но, если вы предпочитаете, я могу уйти».

Глистра схватил полотенце и завернулся в него: «Принесите мне одежду».

Продолжая улыбаться, девушка вышла, тут же вернулась с костюмом, сшитым по местной моде, и помогла ему одеться, не запутываясь в бесчисленных складках, оборках и лентах.

Наконец горничная объявила, что Глистра выглядел достаточно прилично. На нем был наряд из синих и зеленых лоскутьев, казавшийся неудобным и смехотворным. Девушка настойчиво утверждала, что мужчина без головного украшения немедленно выставил бы себя на посмешище, в связи с чем ему пришлось подчиниться и напялить на свои все еще короткие черные волосы свободный берет из черного бархата. Прежде, чем он успел возразить, горничная прицепила к берету подвеску из алых бусинок, качавшуюся над правым ухом.

Отступив на шаг, девушка восхищенно смерила его взглядом: «Отныне мой лорд выглядит, как подобает лорду среди лордов… Внушительно, презентабельно!»

«Я чувствую себя, как паяц среди паяцев», – пробормотал Глистра.

Он спустился в главный зал. Лучи заходящего солнца озаряли просторное помещение через сводчатые окна. Здесь уже успели установить круглый стол, покрытый тяжелой скатертью оттенка слоновой кости, и расставили стулья и столовые приборы для четырнадцати человек.

Мраморные тарелки, тонкие и хрупкие, очевидно высекали и обрабатывали вручную; ложки, вилки и ножи были вырезаны из твердого черного дерева.

Один за одним спускались спутники Глистры – мужчины в новых костюмах смущенно переглядывались, девушки сияли, красуясь в сверкающих платьях. Нэнси получила бледно-зеленое длинное платье с розовыми и белыми орнаментами. Как только она зашла, Глистра поспешил встретиться с ней глазами, но Нэнси отвернулась. Поджав губы, Глистра нахмурился и сосредоточился на синем бассейне в центре зала.

Прибыл сэр Уолден с двумя сыновьями, дочерью и высокой женщиной в развевающемся облаке лавандового шелка, каковую он представил как свою супругу.

Состоялся роскошный ужин; блюда подавали одно за другим – незнакомые, необычные, странного вкуса, но тщательно и артистически приготовленные. Еда была настолько разнообразна, что Глистра испытал нечто вроде шока, когда осознал: все, что подавали слуги, было целиком и полностью вегетарианского происхождения.

После ужина подали маслянисто-густые ликеры, хозяева и гости разговорились. Отдохнув и подкрепившись, Глистра ощущал непривычную беспечность. Собравшись с мыслями, однако, он наклонился к сэру Уолдену и спросил: «Вы все еще не объяснили, почему случайные проезжие вызвали у вас такой интерес».

Хозяин луковичной цитадели деликатно поморщился: «Вы же понимаете, что это не имеет особого значения. Мне нравится находиться в вашей компании, а вам в любом случае нужно было где-то остановиться и передохнуть. Здесь или в отеле – какая разница?»

«Тем не менее, этот вопрос продолжает меня занимать, – настаивал Глистра. – Любой человек руководствуется в своих действиях тем или иным побуждением, и характер побуждения, заставившего вас отправить посыльного в отель, остается для меня непонятным… Надеюсь, вы простите мне навязчивое любопытство…»

Сэр Уолден улыбнулся: «Здесь, в Кирстендейле, некоторые из нас придерживаются доктрины произвольного замещения логики, во многих отношениях противоречащей вашим представлениям о причинно-следственных связях. Кроме того, существует догматический принцип турбулентности времени – весьма любопытное мировоззрение, хотя я, например, не могу полностью согласиться со всеми следствиями этой теории. Возможно, ее основные постулаты еще неизвестны на Земле? Ее приверженцы утверждают, что река времени, протекая сквозь нас из прошлого в будущее, возбуждает мозг – или вызывает в нем побуждения, если хотите – едва заметными отклонениями и завихрениями энтропических потоков. Они считают, что, если бы мы могли контролировать турбулентность этой бесконечной реки, мы приобрели бы способность манипулировать творческими способностями человеческих умов. Что вы думаете по этому поводу?»

«Я все еще не понимаю, почему вы пригласили нас в гости».

Сэр Уолден рассмеялся и беспомощно развел руками: «Очень хорошо, попытаюсь объяснить вам непоследовательность жизни, которую мы ведем в Кирстендейле». Владелец цитадели наклонился к собеседнику, словно в порыве откровенности: «Мы, кирстеры, обожаем новизну – все свежее, незнакомое, нарушающее однообразие бытия. Вы – земляне. Земляне не появлялись в Кирстендейле уже пятьдесят лет. Ваше присутствие в моем жилище не только доставляет мне удовольствие новизной, но и повышает мой престиж в городе… Вот видите, я откровенно определил свои побуждения, даже если это может нанести ущерб моей репутации».

«Понятно», – согласился Глистра. Разъяснение показалось ему вполне разумным.

«Я поспешил с приглашением, конечно. Не сомневаюсь, что вы получили бы дюжину подобных приглашений на протяжении часа. Но у меня есть полезные связи с начальником станции канатной дороги».