«Скорее! – кричал Пьянца. – Швартов не выдержит, вот-вот порвется!»

Элтон и Глистра зашли в реку по пояс и взобрались на трухлявые бревна: «Поехали!»

Плот отплыл от берега. Береговой обрыв казался огромным черным мазком на фоне закатного зарева; над обрывом остался осиротевший, беззащитный городок Эдельвайс. «Жаль, что так получилось!» – пробормотал Глистра.

Плот несло вниз по течению, но он был привязан к противоположному берегу разорванным тросом канатной дороги.

«А! – вздохнул Фэйн, с облегчением опуская объемистый зад на бревна. – Мир и тишина! Наконец! Чудесно!»

«Подожди радоваться, – заметил Кетч. – Мы еще не на том берегу. Ты забыл про гриамоботов?»

Фэйн тут же вскочил на ноги: «Забыл! Боже мой! Где они? Одно за другим, одно за другим…»

«Смотрите! – тихо сказал Бишоп. Словно синхронизированные компоненты одного механизма, все головы повернулись туда, куда он показывал. Все глаза сосредоточились на объекте, понемногу приближавшемся к краю плота – плоском и блестящем, кожистом и мускулистом. Неизвестный объект задрожал, продвинулся к крайнему бревну и стал рывками забираться на него, изгибаясь подобно гусенице и обнажив при этом небольшое, округлое в сечении тело. Еще один судорожный рывок…

Пьянца рассмеялся. Бишоп подошел к речной твари: «Я думал, что это конец щупальца».

«Это кровососущая рыба или гигантская пиявка».

«Какая мерзость!» – Бишоп пинком сбросил пиявку в воду.

Плот неожиданно вздрогнул, качнулся, повернулся – вокруг расходились волны.

«Под нами что-то большое», – прошептал Глистра.

Мотта и Вэйли начали скулить.

«Тихо!» – оборвал их Глистра. Цыганки зажали рты руками. Движение прекратилось, вода успокоилась.

Бишоп прикоснулся к руке Глистры: «Взгляни на обрыв под Эдельвайсом».

Там, уже в темноте, загорелся факел. Через некоторое время он погас, потом загорелся снова, опять погас – факел мигал снова и снова, через неравные промежутки времени.

«Код! Они с кем-то сообщаются. Скорее всего, с жителями Болотного острова. Надеюсь, никто не обрубит трос с другой стороны».

«Фэйн мог бы доплыть до берега и передать сообщение», – предложил Элтон. Фэйн возмущенно фыркнул – Элтон усмехнулся.

Из-за острова выплыл гриамобот – высоко подняв голову над водой, высматривая добычу. В темноте трудно было различить его очертания, но огромные фасетчатые глаза отливали свинцовым блеском. Вокруг гигантского тела чудовища, из утробы которого доносилось тихое рокочущее рычание, бурлили и пенились потоки черной воды.

Голова монстра покачивалась вперед и назад – внезапно она бросилась к плоту.

«Он нас увидел, – пробормотал Глистра, вынимая лучемет. – Может быть, я сумею его изувечить или напугать его. Но если эта тварь решительно намерена нами поужинать, лучемет не поможет – аккумулятор дышит на ладан».

«Отожги ему голову, – поежившись, сказал Эли Пьянца. – Тогда он не сможет нас найти».

Глистра кивнул. Фиолетовый луч прикоснулся к голове чудища. Голова отскочила, как бумажный мешок, сорванный пинком. Но шея продолжала качаться – вперед и назад, вперед и назад; монстр не остановился и не изменил направление движения.

Глистра прицелился в туловище монстра и выстрелил. Раздался треск рвущейся ткани, в темном боку гриамобота образовалась дыра – в ней копошились какие-то белесые существа.

Глистра не верил своим глазам, но выстрелил снова – так, чтобы разряд угодил в туловище гриамобота примерно на уровне ватерлинии. Чудище закричало – смешанным хором человеческих голосов.

Поврежденный корпус плавучего «троянского коня» раскачивался из стороны в сторону – из прожженного отверстия наружу сыпались белесые фигуры.

«Ложись! – закричал Глистра. – Они бросают копья!»

Глухой удар! Рядом с ним, дрожа, в бревно воткнулась пика. Еще одна – и еще… последовал звук, не похожий на другие: резкий вздох и продолжительный хрип.

Глистра приподнялся: «Кетч!»

Мосс Кетч пытался нащупать слабеющими пальцами древко пики, пронзившей его грудь; он упал на колени, еще немного продвинулся вперед, опустив голову и обхватив пику ладонями – и в таком положении застыл.

«Нас берут на абордаж!» – заорал Фэйн.

«Разойдитесь!» – заорал в ответ Пьянца, отпихнув Фэйна в сторону плечом. Его лазерное ружье испускало щедрые потоки оранжевого пламени – вскидывая руки, белесые фигуры чернели и съеживались, с шипением падая в реку.

Постепенно наполняясь водой, осевший корпус гриамобота проплыл мимо плота вниз по течению и скрылся в ночи.

Клод Глистра осторожно опустил на бок тело Кетча, все еще сжимавшее древко пики.

Поднявшись на ноги, Глистра бросил взгляд в сторону уже едва различимого на фоне неба Эдельвайса. Помолчав несколько секунд, он снова нагнулся к телу Кетча: «Фэйн, пособи».

Он взялся обеими руками за уже холодеющие лодыжки Кетча. Фэйн тоже нагнулся, подхватил тело под мышки, но тут же отпустил: «Что ты хочешь сделать?»

«Выбросить его в реку. Мне очень жаль. Но мы не можем позволить себе сентиментальность».

Фэйн открыл рот, хотел что-то сказать, запнулся. Глистра ждал.

Наконец Фэйн подавленно произнес: «Разве ты не считаешь, что мы должны… ну, сам понимаешь… похоронить его по-человечески?»

«Где? В болоте?»

Фэйн снова нагнулся и помог Глистре поднять тело.

Выполнив мрачный долг, Глистра снова обернулся к городу кудесников: «Гриамобот оказался мистификацией, коммерческим трюком. С помощью этой разрисованной посудины кудесники отпугивали людей от реки, чтобы им платили за пользование канатной дорогой».

Тяжелая, влажная ночь опустилась на Большую Планету, берега Ауста исчезли во мраке. На плоту воцарилась тишина: только речная рябь потихоньку хлюпала под трухлявыми бревнами. Оставшихся в живых землян и трех девушек несло вниз по течению, но в то же время плот, влекомый оборванным тросом канатной дороги, постепенно приближался к топкому берегу.

Над ними уже возвышались стволы голого леса Болотного острова. В воздухе жужжали и стрекотали бесчисленные мелкие насекомые. Нигде не было никаких огней.

Плот мягко приткнулся к едва выступающему из воды глинистому берегу и остановился.

«Придется ждать рассвета, – сказал Глистра. – Попробуем немного выспаться».

Все они, однако, долго сидели на плоту, глядя в ночь невидящими глазами и ощущая потерю Кетча так, как пациент дантиста ощущает языком пустоту на месте вырванного зуба.

День начинался на реке почти незаметно – мягчайший, осторожнейший свет, словно пропущенный сквозь крылья ночной бабочки, сочился ниоткуда и отовсюду. Вскоре на восточном небосклоне разгорелись оранжевые и желтые сполохи, исполосованные черными вертикалями болотных деревьев. Семидесятиметровые стволы толпились так плотно, что местами соприкасались.

Мотта оглушительно завизжала. Глистра испуганно обернулся к реке – у него замерло сердце, похолодела кровь. Речной простор загородила лениво вздымающаяся гигантская черная туша с посаженной на мощной шее цилиндрической головой, расщепленной почти пополам костистым беззубым зевом. Шея выгнулась дугой, голова опустилась – на какое-то мгновение взгляд маленьких глазок скользнул по группе собравшихся на плоту людей – но движение шеи продолжалось: голова погрузилась в воду и поднялась из воды с пастью, полной влажных, желтоватых, волокнистых водорослей. Чудовище судорожно проглотило водоросли, отрыгнуло и погрузилось в реку так же постепенно, как появилось.

Истерические женские вопли всех разбудили.

Глистра с облегчением вздохнул: «Очевидно, гриамоботы существуют».

«Неопровержимый факт, засвидетельствованный моими собственными глазами!» – торжественно подтвердил Роджер Фэйн.

«Но гриамоботы питаются водорослями. Кудесники нарочно распускали лживые слухи об их плотоядности. И все это для того, чтобы наживаться на канатной речной переправе… Что ж, пора в дорогу».

Опустевший плот праздно покачивался на речной ряби. Навьюченные зипанготы стояли на губчатом прибрежном перегное, поочередно приподнимая и опуская каждую из шести ног, раскачивая над самой землей головами на длинных шеях – им явно не терпелось скорее уйти подальше от реки.