Между тем непрерывное существование Лиги с 1920 г. во многих отношениях изменило старую, традиционную дипломатию. Лига представляет собою организацию взаимного страхования против войны. Точное следование уставу Лиги может повлечь за собой отказ от национального суверенитета. Кроме того, Лига представляет собой новшество по сравнению со всеми предыдущими опытами международного сотрудничества и по другим причинам: во-первых, она основана на уставе или на своде законов и принципов, во-вторых, она устраивает ежегодные съезды в определенном месте и в определенное время и, в-третьих, она имеет постоянный секретариат из специалистов по международным вопросам.

Как я выше отметил, это третье нововведение имеет немалое значение. Мужчины и женщины разных национальностей постоянно сотрудничают для достижения некоторых общих целей; они никому не желают насильно навязывать никаких национальных доктрин и не хотят служить никаким национальным интересам; они хотят только изучить те политические и экономические факторы, которые порождают международную вражду, и, стремясь к этой цели, они приобретают чувство истинного интернационализма, а на международных собраниях и конференциях они могут заразить этим чувством кое-кого из политических деятелей, заседающих в Совете или Ассамблее Лиги.

Если даже допустить, что Лига перестала быть решающим фактором политического умиротворения, все же нельзя отрицать, что ее экономическая и социальная деятельность имеет величайшее значение. Надо надеяться, что, если к человечеству возвратится здравомыслие, оно снова благодаря таким организациям поймет, что международное сотрудничество лучше, чем вражда.

Другим более успешным опытом международного сотрудничества является Британское объединение наций. Независимость, которой добились британские доминионы, была подтверждена их участием на Парижской конференции[75] и мирным договором, который они подписали как независимые страны.

Имперская конференция 1926 г. следующими словами определила положение доминионов: «Они являются автономными государствами внутри Британской империи; равные по положению, никоим образом во всех вопросах внутренней и внешней политики не подчиненные друг другу, тем не менее они объединены преданностью Короне и добровольным участием в Британском объединении наций».

Этот принцип был узаконен Вестминстерским уставом[76] 11 декабря 1931 г.

Британское объединение наций — совершенно новый опыт регулирования отношений между независимыми государствами. Никакая предыдущая лига, федерация или коалиция не обходилась так успешно без писанной конституции и без договора о союзе. Такое коренное отклонение от всех прецедентов, очевидно, вызывает много новых затруднений, среди которых немаловажное место занимает вопрос о ведении внешней политики.

Контакт между отдельными членами союза в основном поддерживается тремя путями: во-первых, каждые четыре года созывается конференция с участием всех членов; во-вторых, каждый член союза может быть представлен в столице другого члена союза специальным уполномоченным и, в-третьих, правительство каждого из доминионов может, если оно захочет, получить от английского правительства полные сведения относительно текущих вопросов внешней политики и относительно вопросов, представляющих интерес для всех членов союза.

Доминионы могут, если они желают, иметь в столицах иностранных государств дипломатических представителей с рангом чрезвычайного посланника и полномочного министра. Так, Канада имеет собственных представителей в Париже, Вашингтоне и Токио, Южная Африка — в Риме, Вашингтоне и Гааге, Эйре [Ирландия] — во Франции, Германии, США и Ватикане. Наоборот, Франция имеет миссии в Канаде и Эйре, США — в Канаде, Южной Африке и Эйре и т. д.

Эти миссии доминионов отчитываются непосредственно перед своими правительствами и не имеют особых связей с английскими посольствами в столицах, где они существуют. Хотя правительства доминионов еще не учредили официальных министерств иностранных дел, тем не менее (по крайней мере в Австралии и в Канаде) в канцелярии премьер-министра работают чиновники, занимающиеся специально внешней политикой.

Этот прекрасный опыт пока что полностью не осознан иностранными дипломатами. Они воображают, что члены Британского объединения обязаны каким-то секретным договором поддерживать друг друга во всех международных переговорах, и им не нравится тот факт, что (как они воображают) английское правительство может распоряжаться голосами своих доминионов на любой международной конференции. Их предположения неверны. Ничто не может помешать доминиону занять совершенно самостоятельную позицию во внешней политике. Существует одно условие, которое было утверждено имперской конференцией 1923 г. Оно предусматривает, что члены союза не должны заключать договора с иностранными державами «без должного размышления по поводу того, как этот договор отразится на других частях империи и на империи в целом».

Такая свободная конфедерация держав непременно должна была бы распасться, если бы они не были связаны крепкими узами традиционной дружбы и понимания того, что желания отдельных членов сталкиваются лишь в редких случаях, а необходимость в совместной защите против врагов чрезвычайно велика.

Обсудив различные методы дипломатической теории и практики и разобрав перемены, появившиеся после войны, я намерен рассмотреть некоторые правила поведения, которые пережили превратности последних столетий и которые в настоящее время считаются наиболее благоприятствующими нормальным дипломатическим сношениям.

Я уже указывал на вопрос о старшинстве и отметил тот факт, что прошло много веков, прежде чем все цивилизованные страны договорились по этому надоевшему вопросу. Старая дипломатия придавала огромное значение старшинству, или порядку важности, различных государств.

В старину папа претендовал на право решать, в каком порядке страны мира должны быть перечислены; существует запись от 1504 г., в которой этот порядок изложен. Папа, естественно, поставил себя первым среди монархов, император был вторым, а после него значился его наследник — «король римлян», затем следовали короли Франции, Италии, Арагона и Португалии. Англия по списку приходилась шестой, а король Дании — последним. Этот папский разрядный список не был безропотно принят заинтересованными монархами. Часто случалось, что французский посол получал приказ от своего государя ни в коем случае не уступать места испанскому послу, а последний получал точь-в-точь такие же инструкции. На дворцовых приемах имели место недостойные сцены; в 1768 г. на дворцовом балу в Лондоне между французским и русским послами произошла ссора, закончившаяся дуэлью.

Классическим примером этой борьбы за первенство является случай в 1661 г. с каретой испанского посла. В те дни иностранные послы необыкновенно совершали въезд в столицу с большой помпой. Для большей пышности их иностранные коллеги обычно присылали навстречу свои парадные кареты. Так, когда 30 сентября 1661 г. новый шведский посол высадился на пристани у лондонского Тоуэра, испанский и французский послы прислали для приветствия свои кареты. Шведский посол спустился с корабля, сел в королевскую карету, посланную его встретить, и уехал. Кучер французского посла немедленно двинулся за каретой шведского посла. Кучер испанского посла воспринял это как прямое оскорбление испанскому королю. Началась драка, которая превратилась в настоящее сражение, так как каждая карета сопровождалась 150 вооруженными людьми. Французский кучер был стащен с козел, две лошади были искалечены и убит один форейтор. Людовик XIV тотчас же порвал дипломатические отношения с Испанией и грозил объявить войну, если не будет получено удовлетворительного извинения и испанский посол в Лондоне не будет наказан. Испанский король, не желая военных действий, согласился послать извинение и удовлетворить требования Людовика XIV.