— Я копнул глубже и нашел одну интересную личность. Катерина Смирнова, в девичестве Ольховская.

Я навалилась на балконные перила и отвернулась от него. Страх парализовал меня, сковал мое тело, и я просто молча, продолжала слушать то, что он говорит.

— На самом деле, Катюша не интересная личность. Интересны обстоятельства ее… Исчезновения, — Игорь ухмыльнулся, когда я бросила на него гневный взгляд, — Она попала в страшную аварию со своим сыном и мужем. Оба погибли на месте, а вот Катя выжила. И после этого… Инцидента исчезла.

— Заткнись, — прошипела я, резко метнувшись к нему.

— А то что? — довольно хмыкнул он.

— А то я расскажу твоей жене, какой ты козел и чем ты занимаешься вечерами в ночных клубах.

— Ты не посмеешь, — его лицо побагровело, — Хоть слово пикнешь, и папка с твоим досье упадет на стол Эрику.

— Эрик все знает, — решила сыграть ва — банк я и лицо Игоря на секунду исказила гримаса удивления, — Так что ты его не удивишь.

Я стояла вплотную к нему, и, слава Богу, он был одного со мной роста. Мы смотрели друг на друга в упор, словно хотели прожечь дыру насквозь.

— Если еще раз приблизишься ко мне с разговорами, я все ей расскажу. И тогда твоей «дольче вита» придет конец.

Я толкнула его плечом и вылетела с балкона. Он рванул следом и схватил меня за руку.

— Отпусти, — взвыла я, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки холодных пальцев.

Игорь прижал меня рукой к стене, и я оцепенела.

— Мне просто любопытно, — прошептал он, сверкнув глазами, — В медицинском заключении говорилось о пожаре в машине…

Все остальное происходило, как в тумане. Я поняла, что свободной рукой он тянет мою футболку вверх и попыталась вырваться, но он впечатал меня в стену.

— Господи Боже, — вырвалось у него, и он поднял глаза на меня.

За секунды на его лице промелькнула лавина эмоций. Ужас. Удивление. Отвращение. Жалость. Меня затрясло.

— Отпусти, — крикнула я, сглатывая слезы.

В ту же секунду Эрик влетел в спальню и уставился на нас. Он посмотрел на мое лицо, потом перевел глаза на Игоря и все, что я увидела, это руки, оттаскивающие Игоря от меня.

— Какого хрена ты к ней прикасаешься, — заорал Эрик и, кажется, стены затряслись.

— Твою мать, друг, с кем ты связался? Она же вся…

Игорь заткнулся на половине слова, потому что кулак Эрика впечатался ему в лицо. Я снова заморгала, и увидела боковым зрением Машу, стоящую в дверях.

Игорь размазал кровь, хлещущую из носа по лицу, и злобно сверкнул глазами. То, что он сказал дальше, добило меня, Эрика, и, кажется, Машу тоже.

— С каких пор ты стал извращенцем, Эрик? Тебя возбуждают шрамы? Она же урод!

— Пошел вон из моего дома! — прошипел Эрик, хватая Игоря за грудки.

Он потащил его в прихожую, Маша покорно отступила, продолжая смотреть испуганными глазами на меня. Я рванула в ванную, и, только закрыв за собой дверь, разревелась в голос.

Комната начала сжиматься вокруг меня. Воздух стал тяжелым. Я попыталась протолкнуть его через легкие, но у меня не вышло. Пронзительный визг в ушах постепенно становился громче и громче, став невыносимым. Я закрыла уши руками и закричала.

Пип — пип — пип — пип — пип

— Март, пристегнись! — пропищала я, когда он просунул руку между моих ног.

— Тогда мне будет неудобно, — шепнул мне в ухо муж, прикусывая мочку.

Я застонала от желания и истомы, которая разлилась по телу.

— Я за рулем.

— Плевать. Немного экстрима разнообразит нашу скучную семейную жизнь. Тем более, Сашка спит и ничего не увидит.

Март стянул бретельку платья и бюстгальтера, обнажив мою грудь. Я почувствовала его губы на своем соске, а потом он легонько прикусил его. От неожиданности я всхлипнула.

— Я знаю, что тебе так нравится, — промычал он, а я вцепилась в руль руками, — Я люблю тебя, Катя.

Я закрываю глаза от слепящего солнца и отвечаю:

— Я тоже тебя люблю.

Визг тормозов выдернул меня в реальность. На нас летел серый внедорожник. Время замедлилось. Я увидела за рулем машины мужчину, который в ужасе смотрел мне в глаза. Ударив по тормозам, я открыла рот в беззвучном крике, и в следующую секунду меня настигла темнота.

Когда я открыла глаза, я увидела только клубы дыма. Что — то в кровавых пятнах лежало на капоте. Я почувствовала, что горю и опустила глаза. Меня зажало между сиденьем и подушкой безопасности. Я судорожно начала ее спускать, обжигаясь о плавящийся пластик, и увидела языки пламени, поднимающиеся по платью.

Кто — то кричит.

Так громко…

Это я кричу.

— Саша! Сашенька! Саша!

Мне никто не отвечает. Только скрежет металла, хруст моих костей и треск огня. Кто — то режет машину снаружи, и кричит мне на эстонском, но я не понимаю ни слова.

— Саша! Сашенька! — рыдаю я и жду, что мой сын мне ответит. Жду, что он издаст хоть какой — то звук.

Но он не отвечает.

Я кричу, воплю во все горло.

Я чувствую холодный осенний воздух, ворвавшийся в салон того, что когда — то было нашей машиной. Я чувствую чьи — то руки, которые подхватывают меня.

Я больше не чувствую боли. Я ничего не чувствую.

Я вижу удаляющийся силуэт моего мужа, наполовину вылетевшего из машины. Он лежит на капоте, повернув голову в мою сторону. Я пытаюсь разглядеть его лицо, но у меня не получается.

Потому что у него нет лица. Только кровавое месиво там, где, когда — то были голубые глаза, точеный нос и полные губы. Просто череп, покрытый разорванной кожей и кровью.

Я смотрю на заднее сиденье и вижу то, что было моим сыном всего несколько минут назад.

Его крошечное тело неестественно изогнуто в детском автокресле. Голова практически оторвана от тела и болтается на чем — то тонком. Наверное, это сухожилия.

Я моргаю.

Я не вижу его лица. Оно залито кровью и в груди что — то торчит. Какой — то осколок. Он не двигается, ручки безвольно повисли сквозь ремень безопасности.

Этого не может быть. Эти кресла признаны самыми безопасными в мире. Он надежно зафиксирован, я всегда следила за этим. Его кресло всегда стояло на самом безопасном месте в машине, посередине. Все исследования говорили о том, что это самое безопасное место — ребенка не может зажать передним сиденьем, и он защищен от боковых ударов.

Он должен был выжить. Он был в безопасности. Это нереально.

Я — Катерина Смирнова. Я отвлеклась за рулем. Я убила своего мужа и своего сына.

Потом было расследование, водитель серого внедорожника был пьян. Его автоматически признали виновным в аварии. Я могла бы дать показания, рассказать, как все было, и тогда дело закрыли бы. Но я не смогла. Его осудили, а могли бы оправдать.

Я — Катерина Смирнова. Жена Марта Смирнова, мать Александра Смирнова. Их больше нет. И меня тоже больше нет. Я сменила имя, потому что умерла в тот день вместе с ними.

— Дана, открой! — кричал Эрик, барабаня в дверь, — Детка, открой, пожалуйста!

Теперь я — Дана. Дана Ольховская. Имя я выбрала наугад, фамилию вернула девичью. Когда меняешь имя, это нигде не фиксируется. Просто события предыдущей жизни перестают появляться. Новый человек рождается, как по волшебству, одним взмахом руки и парой строчек в компьютере.

Эрик вышиб дверь в ванную, и подхватил меня на руки. Приступ начал отпускать, когда я прижалась у его груди, и я задышала.

— Все хорошо, Дана. Все хорошо. Я с тобой.

— С ней все в порядке? — беспокойно прошептал голос Маши где — то надо мной.

— Нет, ей плохо, — сухо ответил Эрик, укладывая меня на кровать, — Принеси воды.

— Секунду…

Маша выбежала, а я осталась лежать без сил на руках у Эрика.

— Все хорошо. Это пройдет, — прошептал он, гладя меня по голове, — Девочка моя, все хорошо.