Тот факт, что он не почувствовал всё так, как это ощутила я, будто это что-то большее… что-то мощное… только доказывает, насколько я глупая.

Мне казалось, что этот урок я усвоила уже давным-давно.

Внезапно, я больше не могу выносить того, что он всё ещё внутри меня. Я слегка отталкиваю его назад. Это занимает пару секунд, но он улавливает намек.

– Ты в порядке? – бормочет он после того, как выходит из меня. Его губы скользят по моим плечам, оставляя нежные поцелуи вдоль спины.

– Да. Только руки больно.

– Верно. Прости, – он расцепляет наши пальцы, а затем отступает назад, убеждаясь, что держит меня достаточно крепко, когда отпускает мои руки и осторожно их развязывает.

В действительности мне не было больно до этого… или если и было, то мысли в моей голове всё затмили, но теперь, когда мои руки свободны, и к ним приливает кровь, такое ощущение, будто меня жалит миллион булавок и иголок.

Я ничего не говорю ему об этом, но каким-то образом Себастьян и так об этом знает… наверняка потому, что у него гораздо больше опыта в завязывании людей, чем у меня быть связанной самой… и хватает меня за правую руку, нежно её массируя. Когда к руке возвращается чувствительность, он переходит ко второй, всё ещё обвивая мою талию руками и прижимаясь своим телом к моему.

Я не знаю, что мне об этом думать. О Себастьяне, о том, что мы делали вместе, или о том, как он заботится обо мне сейчас. Мне кажется, я ожидала, что он отнесётся к этому, как и любой другой богатый человек – трах-бах, бам, убирайся отсюда, мэм, но вместо этого он добрый и нежный.

Он заботится обо мне. И я позволяю ему это.

Это, также, является шоком. По большей части, я самостоятельная девушка, или, по крайней мере, пытаюсь такой быть, и то, что мне нужны – его нежность, его комфорт, успокаивающие ласки мужских рук, вниз по моей спине – тревожит меня так, как не встревожил меня секс.

И секс был довольно тревожащим – крышесносный способ вытянуть-меня-из-моей-зоны-комфорта.

– Мне нужно вернуться к работе, – мой голос звучит хрипло, как будто я не использовала его некоторое время. Или словно я провела последний час, выкрикивая имя Себастьяна.

– Я знаю, – он прижимается долгим, затяжным поцелуем к моему голому плечу. – Но провести ещё нескольких минут вместе никому не повредит.

– За исключением моих чаевых.

– Верно. Твои чаевые, – он отступает, а затем нагибается и собирает мою одежду. Когда я забираю её у него, то отказываюсь встречаться с ним взглядом. Я также сделаю все возможное, чтобы игнорировать тот факт, что на мне по-прежнему надеты высокие каблуки и чулки.

– Я могу воспользоваться твоей ванной комнатой?

– Да. Конечно, – он кладёт свою руку мне на поясницу, мягко поглаживая своим большим пальцем кожу на ней, когда подталкивает меня к закрытой двери на другой стороне комнаты.

– Спасибо, – я хватаюсь за дверную ручку, по-прежнему стараясь не смотреть на него.

– Эй, – он кладёт два пальца мне под подбородок, приподнимая моё лицо вверх, пока мне не остается ничего, кроме как смотреть на него. – Ты уверена, что с тобой всё хорошо?

– Я в порядке.

– Да? – он выглядит обеспокоенным, как будто действительно заботится обо мне, и это ещё больше сбивает меня с толку. Я не знаю, что он хочет от меня сейчас услышать, не знаю, что я как предполагается, должна чувствовать. Я почти полностью голая, совершенно беззащитная, и всё, чего я хочу – немного одежды. Шанс вернуть в игру свою голову.

– Да, – я проталкиваюсь мимо него в ванную, захлопываю, а затем запираю дверь позади себя. Я прижимаюсь к ней в течение долгих секунд, поскольку пытаюсь переварить в голове всё, что только что произошло.

Это не большое дело. Я имею в виду, да, у меня был просто душераздирающий секс. С моим боссом. И да, он только третий парень, с которым я спала в своей жизни. Всё это означает, он может превратиться в большое дело. Если я позволю этому случиться. Чего я не собираюсь делать.

Бросая свою одежду на закрытую крышку унитаза, я направляюсь к раковине. И встречаюсь лицом к лицу со своим отражением в зеркале, впервые с тех пор, как всё это началось.

Святое. Дерьмо.

Я выгляжу так, как и должна выглядеть хорошо оттраханная женщина. Мои волосы в беспорядке, глаза остекленели, щеки раскраснелись, а мои губы… чёрт. Губы тёмно–розового цвета, они распухли, а моя красная помада по–прежнему размазана по моему подбородку, по щеке, и даже горлу.

И моё тело… Боже мой. Моё тело покрыто синяками, следами от зубов и розовыми ссадинами от короткой щетины Себастьяна. Моя грудь, мой живот, моя шея, мои руки. Внутренняя часть моих бёдер. Все.

Ужасно… очаровательно… я дотрагиваюсь до них рукой. Пальцем. И забавляясь, соединяю линии между темными синяками. Есть один по краю моей челюсти и четыре на шее. Два на моей груди слева, три справа, включая те, что прямо над моим соском. Я пробую на него немного надавить, морщусь от боли и стараюсь игнорировать тот факт, что от одного простого прикосновения мои соски встают по стойке смирно и искры тепла проходят сквозь моё тело.

Мой сосок такой чувствительный просто потому, что ему уделил внимание Себастьян? Ради интереса я аккуратно обвожу его пальцем. Или меня так заводит боль, даже, несмотря на то, что я уже устала? Неужели Себастьяну Кейну удалось связать боль и удовольствие в моей голове? В моём теле?

Эта мысль беспокоит меня больше, чем всё остальное тревожило меня до этого. Даже больше, чем синяки, разбросанные как конфетти по моему животу, бёдрам и… я делаю быстрый поворот, оглядываясь через плечо – спине. И, если быть честной, те, что на виду, беспокоят меня значительно сильнее.

Не потому, что они есть, а из-за того, чего они мне будут стоить. Может, я слишком мнительная, может, я ищу следы там, где их нет, но стоя здесь, глядя на отметины на своем теле, особенно учитывая, что многие из них на видных местах, я не могу отделаться от мысли, что Себастьян пометил меня, заклеймил меня. Как собственность. Или домашнего питомца.

На мгновение, всего на миг, образ Карло всплывает у меня в голове. Обходительный, утонченный, ревностно оберегающий. Так ревностно. Раньше он так же отмечал меня, напоминал мне и всем остальным, кому именно я принадлежала.

Можно подумать я могу забыть.

Подстилка.

Дешевая проститутка.

Бродяжка.

Слова врезаются в меня, как удары, оставляя синяки, которые не так-то легко увидеть. Просыпаются старые травмы, которые я думала, были исцелены; старые шрамы, которые я была уверена, исчезли в небытие.

Внезапно, я понимаю, что больше не могу смотреть в зеркало, не могу смотреть на свое обнажённое тело… или следы, которые Себастьян оставил на нем. Я наклоняюсь за своей одеждой и натягиваю её на себя так быстро, как это возможно. И тогда я открываю воду и тру, тру, тру, стирая помаду со своего лица. Красную, лживую помаду, которая кричит громче, чем любые слова.

Я останавливаюсь лишь, когда раздается стук в дверь. Мой желудок скручивает от спазма, и на миг, просто на мгновение, возвращаются старые страхи. Я чувствую желание сжаться, свернуться в клубок, чтобы сделать себя как можно меньше.

Осознание, где я, приводит меня в бешенство. Я расправляю плечи и прочищаю горло. Глядя в свои глаза, которые отражаются в зеркале, я отвечаю с большей уверенностью, чем ощущаю на самом деле:

– Я почти закончила. Я выйду через минуту.

– У меня в шкафу нашлось несколько вещей. Думаю, они помогу тебе почувствовать себя более комфортно.

Комфортно? Я не думаю, что сейчас, хоть что-нибудь поможет мне почувствовать себя комфортно. Не тогда, когда моё прошлое и настоящее неожиданно сближаются после того, как я так усердно работала над тем, чтобы удержать их отдельно друг от друга.

Однако, я всё равно открываю дверь и улыбаюсь Себастьяну, хотя мои чувства от этого далеки. Он уже надел свой костюм и на секунду я жалею, что больше никогда не увижу его великолепную татуировку… или крепкую, с хорошо развитой мускулатурой грудь, на которой она нарисована.