Повторюсь, деятельность Алексея Навального полезна для России. В том числе и потому, что ранее крупные корпорации часто попросту отмахивались от обвинений в коррупции и неэффективности. А теперь вон как забегали: аж акционеров на Ямал везут! Пожалуй, это впервые; то есть та самая «корпоративная практика», которой посвящен доклад Общества Генри Джексона, в России меняется. Что является несомненным успехом с точки зрения общественной пользы. Но блогерам и правдорубам рано почивать на лаврах. Возникает вопрос об эффективности генерируемого ими общественного давления. Там, где раньше хватало громкого крика — караул! коррупция! — теперь требуется квалифицированное заключение финансового аналитика. Крупные российские корпорации научились защищаться, значит, Алексею Навальному нужно эффективнее нападать. В данном случае он, что называется, не убедил, и, скорее всего, можно поверить искренности ВТБ.

ЛЮБИТЕ, ДЕВУШКИ, ПРОСТЫХ… РОБОТОВ

О словах, джипах и жене из Голландии

— Ни чё не понимаю!

— Аналогично!

Из мультфильма «Следствие ведут колобки»

1. Проблема понимания.

Случалось ли вам попадать в ситуацию эпиграфа? Когда вы только что прочитали текст на родном языке, но ровным счётом ничего не можете сказать, о чём он. Уверен, случалось; мне — тоже. Это состояние чрезвычайно распространено и стало столь привычным, что уже не замечается. Меж тем, оно глубоко ненормально.

В самом деле: за довольно редким исключением (смотри ниже) тексты пишутся, чтобы их читали и понимали — зачем же ещё? Тем не менее после чтения мы часто оказываемся в ситуации интеллектуальной пустоты, когда на месте только что прочитанной страницы возникает чёрная дыра, где тонет всякое понимание. Разумеется, это злит. Срабатывает примитивный психологический механизм: непонятый текст объявляется «заумным», «скучным», «ненужным» — и отбрасывается. Особенно часто это случается с учащимися, которым приходится читать много специальных текстов с особыми терминами. Так что я сейчас решу половину ваших проблем с успеваемостью. Механизм избавления от напасти настолько прост и примитивен, что даже не верится.

Тем не менее я гарантирую — а я крайне редко что-то обещаю — что после прочтения данного письма вы избавитесь от беды раз и навсегда. Если, конечно, будете следовать предложенным рекомендациям.

Прежде всего нужно осознать, что состояние: «ни чё не понимаю!» — ложь. Неправда! Нельзя не понимать ничего; так бывает лишь у тяжёлого дебила, пускающего слюни. По крайней мере, вы понимаете, что только что прочли текст, и он состоит из букв. Их вы знаете; родной алфавит вам, надеюсь, объяснили. Вы осознаёте, где и зачем находитесь и с какой целью читали. На самом деле, это немало. Что же случилось с вашим мозгом, что он выдал вам явную ложь о полном непонимании и заставил в неё поверить? Команда предпочитает работать без экстрима, так что полагаю, что палкой по голове вас никто не бил. Но вы попали в интеллектуальный ступор. Выход из него состоит в том, чтобы осознать, что именно вы не поняли. Создание текста сродни постройке дома. Он может быть сколь угодно архитектурно красив и технически сложен, но основой всё равно остаются кирпичи: слова. Если фундамент из слов окажется гнилым, ажурная конструкция с громким треском рухнет, оставив вас кашлять и задыхаться в пыли.

Нельзя не понимать текста, абзаца, предложения или словосочетания. Можно не понять лишь слово или слова. Безусловно, это сильное утверждение, но верное. И вы сейчас в этом убедитесь. Иногда выявить непонятные слова непросто. Они имеют обыкновения маскироваться под вроде бы понятные. Скажем, слово «религия» — что оно означает? Не знаю, станете ли вы смеяться или плакать, однако:

«Религия (традиционная этимология связывает этот термин с лат. religio, relegere — связь, связывать; религия, следовательно, будет связью между людьми): система верований (догм) и практики (ритуалы и запреты), относящихся к чувству божественного, объединяющая всех своих адептов в единую моральную общину…». Дидье Жюлиа. Философский словарь: Пер. с франц.— М.: Международные отношения, 2000. ISBN 5-7133-1033-7, 2-03-720214-8;

Оказывается, религия — сначала «связь», а только потом «система верований». Связь не только «между людьми», как сказано выше, но и между человеком и сверхъестественными силами, между человеком и Богом. Многие, в том числе участницы Команды, упрекают меня в том, что я иногда подшучиваю над религией. Нехорошо, мол, смеяться над святым. А я просто знаю, что изначально религия = связь, а священник = связник, посредник. И, когда мне начинают говорить нечто религиозное, я вижу перед собой… коммивояжёра в поношенных ботинках, суетливо пытающегося сбагрить мне залежалый товар. Это фигура комичная; тут я ничего не могу с собой поделать. Извините, если невольно задел чувства тех, кому для общения с Богом нужен продавец-посредник. Мне он не нужен. Тому, кто знает точные значения слов, посредники без надобности.

Слово «религия» — очень сложное; за позднейшими наслоениями смыслов докопаться до начального значения непросто. Оно даже не во всех словарях есть, поскольку опасно. Как так: священник = коммивояжёр? Это сразу разрушает весь ореол, снижает образ. А самое главное, заставляет думать, чего ни одна религия не поощряет. Для «системы верований» самым лучшим является слепая и не рассуждающая вера. С ней гораздо меньше возни при вербовке. Да и крокодилам из священноначалия так гораздо лучше и спокойнее. Но я отвлёкся. По-хорошему методы прояснения слов нужно было дать в начале книги. Вопрос — где их поместить? — был для меня мучительным. Полагаю, я всё же не ошибся: если вы дочитали до этого места, мои усилия уже не напрасны.

2. Шифр.

Продолжим. Человек мыслит картинками. Не словами, а образами. Первые письменные знаки были иероглифическими: вот картинка; всё нарисовано, читай. Дорожные знаки во всем мире и поныне остаются иероглифическими: нарисован пешеход — значит, здесь пешеходы, притормози. К сожалению, для сложных понятий простых картинок оказалось недостаточно: выучить три десятка дорожных знаков совсем не то же самое, что знать все 170 тысяч (!) иероглифов китайского языка.

В целом, мир от картинок отказался и перешёл к так называемым полным алфавитам, где символы-буквы абстрактны и обозначают лишь звуки. Достижение русским языком этой стадии имеет свою историю, причём довольно кровавую. Было две реформы орфографии: в 1708 году ей занимался Император Пётр I Алексеевич (Великий), а в 1918-м приложили руку коммунисты-большевики. Споры по поводу результатов реформ не утихают до сих пор, особенно сильно ругают последнюю реформу 1918 года.

Сейчас у многих коллег-писателей слюна и кровь с клыков закапают, но я всё же выскажу своё частное мнение: реформа орфографии 1918 года — одно из очень немногих полезных для России деяний большевиков. Устранение лишних, устаревших и повторяющихся букв им было нужно для бюрократизации и массового внедрения в госаппарат печатных машинок. Но неожиданным и позитивным побочным эффектом стало то, что 75 лет спустя Россия гораздо легче вошла в компьютерную эпоху.

Для компьютеров и Интернета чем меньше символов в алфавите, тем лучше. Самым полезным стал бы алфавит из двух букв; двоичный код: 0 и 1. С ним мы программировали бы непосредственно. К сожалению, слова в двоичном коде получаются очень длинными; запомнить их невозможно, хотя отдельные индивидуумы умудряются. С другой стороны, нынешние 33 буквы — многовато. Лучше бы 32, поскольку 32 = 2 в 5-й степени. Поэтому я, к ужасу и возмущению знакомых писателей, поддерживаю идею отмены буквы «ё». А замшелые редактора велят мне её в этой книге ставить. Ставлю, подавитесь!

Если серьёзно, то смысл полного алфавита в том, что с помощью немногих абстрактных символов удаётся записать всё богатство языка. Алфавит — это шифр.