Мне до Мавроди далеко, но фразу, позволяющую получать частные займы, я всё же придумал. Обычно я предлагаю потенциальным инвесторам 2 % в месяц (24 % годовых), указываю, что это три официальных инфляции и более чем двойная ставка по вкладам в банках. А затем, когда борьба между жадностью и риском начинает явно проступать на лице инвестора, говорю:
— Видишь моё честное лицо? В случае чего сможешь набить эту толстую морду. А попробуй-ка набить морду банкиру или кому другому, кто тебя «кинул». Не выйдет: там охрана, и как бы не набили тебе…
Возразить нечего: правда. Человек соглашается. Кстати, подумай приятель, стал бы я это писать, если бы в мире существовала хоть одна собака, способная не только облаять, но и укусить.
То есть аргументировано доказать, что Павел Чувиляев её кинул; с ней не расплатился. Видимо, таких нет. И вовсе не потому, что я открыл сезон охоты на собак. Я не кореец; собак не ем (съеденная собака не кусает — корейская пословица). Просто путь журавля, в отличие от метода Мавроди, предполагает честность по отношению к инвесторам. Что вовсе не противоречит сущности мелкого жулика.
Когда в ноябре 2010-го пришел я в банк «Кредит Европа» за реструктуризацией, начальник отдела реструктуризации задолженности физических лиц стал меня пристально разглядывать. Выдаст пару фраз, потом пауза — и смотрит, голову на бочок наклонив. Я думаю: «Мужик, ты гомик, что ли? Что смотришь, как на красную девицу? Ладно, дверь в переговорную не заперта; начнёшь приставать — убегу. Торгуйся, предлагай условия. Мы же не в гляделки тут играем»! В конце концов, я не выдержал:
— Что вы на меня так смотрите?
Сотрудник банка смутился:
— Простите. Мне кажется, я вас где-то видел, и совсем недавно.
— Вообще-то я журналист; вы могли меня видеть, например, по телевизору. Редко, но бывают передачи, куда меня приглашают в качестве эксперта. В этом году парочка была по третьему, московскому каналу.
— Нет, не по телевизору. Вы же в «Коммерсанте» работаете?
— Да, в документах так написано.
— Сейчас, подождите…
Главарь реструктуризации сорвался с места и куда-то убежал. Я думаю: «Ну, влип! Сейчас этот гомик позовёт друзей-го-миков. Не слинять ли мне, пока не поздно»? Я встал и выглянул в коридор, желая увидеть, вернётся ли он один. Он пришёл один, зато с пухлой папкой в руках. Но улыбался нехорошо. Мне это надоело; я стал агрессивен:
— Что случилось-то? Ваш банк журналистам долги реструктурировать запретил? Если да, то почему такая дискриминация?
— Не волнуйтесь, всё нормально, — сказал сотрудник банка, еле сдерживая смех. Открыл папку, а там ксерокопия моей заметки про мелких жуликов. С фотографией.
— Ваша?
— Моя.
Тут он не выдержал, и заржал. Отсмеявшись, объяснил, что служба безопасности банка проводила семинар, посвящённый методам жульничества заёмщиков. Молодому перспективному кандидату на должность начальника отдела реструктуризации велели хорошо учиться. Он и учился. Зачёты сдавал. На примере моей заметки, которая не просто так себе писулька, а методический, понимаешь, материал.
Вот она, слава! Пришлось давать автограф…
Кстати, друзей он всё-таки привёл; после очень вежливой просьбы. Всем хотелось получить автограф всамделишного живого жулика, публично объявившего себя таковым. Раньше-то они про жуликов только слышали. А условия реструктуризации растроганный неофит предложил просто царские, намного выгоднее приведённых выше. Но попросил не разглашать. На моё опасение, что начальство может не понять, он отмахнулся:
— Это в моей власти. Я подчиняюсь непосредственно правлению банка, а там не сильно смотрят. Но если заметят, я всегда могу сказать: «Он же жулик! Загипнотизировал, обманул». У меня и автограф ваш есть в качестве доказательства.
«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся» (© Ф. И. Тютчев).
Впрочем, у этой мысли есть и более современная трактовка:
Раз не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся,
То пусть оно пока заткнётся —
И это будет благодать!
© Владимир Друк.
Подпоручик Киже[62]
Устав Вооруженных Сил — это такая книжечка, где каждая строчка написана кровью умников, делавших по-своему.
Армейская мудрость.
А как всё-таки насчёт того, чтобы «сбежать с деньгами»? Я же сказал: нельзя! Хотя иногда очень хочется. Ну, чего ты, приятель, ко мне с этим гадким вопросом всё время пристаёшь? Любопытный какой, всё тебе расскажи! Ладно, уговорил. За единственным исключением я не знаю историй успеха тех, кто сбежал с занятыми деньгами. Всех в итоге находили, и было им очень плохо. Как правило, могилок прибавлялось (см. Маршрут 3). Одну историю рассказать всё же могу. Но повторять категорически не советую.
Учились мы вместе. Мой знакомый тоже закончил МФТИ и по военно-учётной специальности является офицером-ракетчиком. Лейтенантов нам присвоила в один день, о чём торжественно объявила родная военная кафедра. Кстати, как бизнесюку, она много мне дала: за века военные очень хорошо отработали методы управления людьми. Но не обо мне сейчас речь. После учёбы помыкался мой знакомый лет пять. Денег не заработал, с женой развёлся. Начал попивать. Но однажды взял себя в руки и решил круто изменить свою жизнь. А какие изменения без денег? Никакие. А всё достояние — квартира, и та не его, а родителей. Набрал он кредитов у всех, кого мог. Не только у банков и ростовщиков, но и у бандитов занял. Брал под любой процент, поскольку отдавать не собирался. Набрал 300 тысяч долларов, и пошёл в военкомат:
— Хочу служить! Я патриот!!!
В военкомате на него смотрят, глазам и ушам не верят. Все от армии косят, бегут, как от чумы, а тут молодой мужик — и
сам, добровольно служить. И ведь не пьян, не обкурен. Бодрым и звонким голосом вещает то, что обычно агитаторы под нос бубнят, сами себе не веря. Военком, говорят, аж прослезился: не перевились ещё богатыри на Руси! Оформили моего однокашника мгновенно. Что и правильно: вдруг передумает. Воинскую часть на выбор предоставили: некомплект ведь везде. А он их вторично огорошил:
— Хочу в Забайкалье!
Во, мужик, даёт! Добровольно из Москвы — и в Забайкалье. То ли дурак совсем, то ли впрямь патриот, каких мало. Короче, через четыре дня убыл свежеиспечённый старший лейтенант (звание добавили) по месту службы. Ехал как подпольный миллионер Корейко: с чемоданом наличных долларов, про который, однако, никто не знал. Через десять дней, когда они с чемоданом благополучно прибыли в часть, он натурально сдал багаж в камеру хранения. Классика! Немного опасавшийся внезапного приступа патриотизма военкомат успокоился. А зря, поскольку уже через месяц ему стали досаждать кредиторы старшего лейтенанта. Выяснять, куда тот отправился служить. Военкомат официально ответить не может: расположение частей — военная тайна. Тем более, частей баллистических ракет — шутка ли! Но кое-кто из кредиторов неведомыми путями расположение сверхсекретного объекта всё же выяснил. Только это им не помогло. Миром, конечно, правит бардак. В России эту истину осознаёшь с особой отчетливостью. А в славной российской армии — сугубо и трегубо. С другой стороны, государство в России ещё не умерло. И дай Бог ему здоровья, это я как бизнесюк говорю. Есть объекты, которые государство будет охранять строго, и держаться за них до последнего. Ракетные войска стратегического назначения, дивизии РВСН, к таковым, конечно же, относятся.
Явились кредиторы — а там тройная полоса защиты. Это я военную тайну выдаю. Вокруг пусковых шахт три периметра, между ними бродят пешие и моторизованные патрули. Первый: обычная колючая проволока; спираль Бруно. От кабанов, грибников и вездесущих любопытных мальчишек, вообразивших себя кабанами. На проволоке грозные надписи: «Стой! Стреляем без предупреждения»! Относиться к ним надо буквально: если патруль заметит нарушителя, действительно пальнёт: право у него есть. Но зона большая; чаще всего патруль далеко. Поэтому для тех, кто предупреждениям не внял, существует второй контур защиты. Та же проволока, но не спиралью, а рядами. И под током. Ток для экономии слабый. Но как только проволоки что-то касается, на потревоженный участок автоматически подаётся 1500 вольт. Одновременно звучит тревога; к месту происшествия выдвигается усиленный патруль на бронетранспортёре. Ракетную дивизию охраняет десантно-штурмовой батальон, ДШБ. По традиции его бойцы называют себя «лосями», и задачи способны решать соответствующие. Например, уничтожить диверсионную группу противника. Сначала уничтожить, а потом разбираться: что за группа, и диверсионная ли. Обычно после срабатывания второго контура патрулю ДШБ остаётся лишь смотреть, что там осталось, и устранять неприятный запах. А то палёным мясом в расположении части тянет; не по Уставу. Часто попадается всякая живность; тогда часть разживается мясцом. И жарить не надо, уже готово, не хуже, чем в микроволновке.
