– Боже.

– Я рассказала ему о тебе все после той ночи, что мы провели с тобой. Когда ты не позвонил, я рассказала ему о том, что у меня такого в жизни не было, как у нас с тобой. Я считала его другом. – Глубоким судорожным вздохом Сэм подавила боль, скрутившую внутренности. – Он это запомнил. Знал, что ты представляешь собой настоящую угрозу. Первейшую опасность с тех пор, как мы с ним расстались.

– Он настолько ревнив, чтобы захотеть убить нас обоих?

– Дестини Джонсон вручила ему идеальную возможность своими выступлениями во вчерашней газете. – Вся картина в целом сложилась с такой четкостью, что только удивительно, как раньше Сэм пропустила это. – Если бы все получилось, копы обвинили бы ее с дружками. Никто бы на него не подумал. Так все легко. – Боль пожирала ее внутри, делая больной и слабой.

– Он смог бы узнать, как сделать бомбу?

– В наши дни в Интернете можно найти инструкции к чему угодно. Хиггинс сказал, что бомбы смонтированы грубо. Наверно нам повезло, что Питер сделал их как попало.

– Тебе больно.

– Просто нужно дышать, – задыхаясь, заверила Сэм.

Ник отпустил ее.

– Что я могу сделать? Ты меня пугаешь, Сэм.

Обхватив руками живот, она подняла на него взгляд.

– Я втянула тебя в этот кошмар.

– Да я там и хочу быть… с той ночи, как встретил тебя. И если прежде тебя доберусь до твоего бывшего, то точно дам ему понять, что какой бы длинный крюк он нас ни заставил сделать, мы все равно нашли дорогу друг к другу. – Ник поцеловал ее, сначала нежно, потом со все возрастающей страстью, она ответила тем же. – Несмотря на все его усилия, мы вернулись друг к другу, и теперь ничто не свернет нас с пути. Ничто и никто.

– Особенно жалкая парочка бомб, – со слабой улыбкой вторила Сэм.

– Точно. – Ник улыбнулся в ответ. – Как живот?

– Лучше, – ответила она, с удивлением поняв, что так и есть.

– Надо что-то с этим делать. Как только это дело закончится, ты пойдешь к моему другу – доктору Гарри.

– Ты, что ли, под конвоем меня поведешь?

– Узнаешь, если не пойдешь по доброй воле.

Сердце как молотом билось в груди, когда Сэм пристально изучала Ника.

– Знаешь, есть кое-какие вещи… насчет меня… которые мне нужно тебе сказать, тебе следует кое-что знать, прежде чем ты что-то решишь.

Взяв в ладони ее лицо, он всмотрелся в нее: все чувства отражались в его глазах.

– Ничего, что бы ты ни сказала, не заставит меня отказаться от тебя. Ничего.

– Ты ведь не знаешь…

Он прижался губами к ее рту, проглотив остаток слов, мыслей, дыхания и разума. А когда поцелуями добился покорности Сэм, сказал:

– Я узнаю.

– Но…

– Я люблю тебя, Саманта, полюбил с первого взгляда, еще когда увидел идущую сквозь толпу на той вечеринке, и любил все эти годы. Ты вернулась ко мне – и это самое лучшее, что случилось в моей жизни. Поэтому ничего, слышишь, ничего, что бы ты там ни сказала, не заставит меня изменить решение и отказаться от тебя и моих намерений.

Сэм редко лишалась дара речи, но когда смотрела в его прекрасное честное лицо, лицо, о котором грезила во время своего несчастного брака, то просто не могла подобрать слов.

И не отрывая от нее взгляда, он поцеловал ее снова так нежно и нетребовательно, что у Сэм подкосились колени.

– Позже, – сказал Ник. – У нас вся жизнь впереди, обещаю.

Чтобы поехать в Арлингтон, они одолжили машину у Селии. После сумасшедшего дня район возвращался к своей обычной жизни. СМИ, слава богу, переключились на другие новости. Окна в доме Ника вставили, но в прихожей и в спальне на втором этаже под ногами хрустели разбитые стекла.

– Мне целый год придется убирать осколки, – пошутил Ник, пытаясь разрядить обстановку, поскольку чувствовал напряжение, исходящее от Сэм.

– Мне жаль.

– Не ходи здесь, Саманта.

Он побросал джинсы, белье, футболки и носки в спортивную сумку. Для похорон в понедельник упаковал темный костюм, рубашку и галстук в пакет и закинул в сумку туфли. В ванной сгреб, что было нужно, как можно быстрее, не желая, чтобы Сэм оставалась здесь дольше необходимого после того, что случилось накануне.

Он сказал, что любит ее. Просто выпалил, потому что подумал, что именно это ей нужно было услышать в тот момент. Ник говорил себе: неважно, что она ничего в ответ не сказала. Скажет. Со временем. А если нет? Что, если ее закружило в безумстве расследования, и он неправильно ее понял? Нет. Невозможно. Не может быть возможным.

– Ник?

– Что, милая?

– Ты просто затих. О чем задумался?

Он прочистил горло, убирая из голоса эмоции и страх.

– Интересно, найдут ли они Питера.

– Они позвонят. Знают, что он мой, когда его притащат.

– Ты собираешься встретиться с ним лицом к лицу?

– Я собираюсь поджарить его.

– Почему бы тебе не уступить эту честь кому-нибудь другому? Почему именно ты?

– Потому что должна.

– Разве?

Сэм пожала плечами:

– Ага.

– Что, если я попрошу тебя не вмешиваться?

– Не надо.

– Это имеет значение? Если бы я попросил?

– Имеет. И я бы прислушалась, и это выбило бы меня из колеи. Я на сто процентов хочу встретиться с этой жалкой пародией на человека. Поэтому не навешивай на меня тяжкий груз. Не поступай так со мной.

– Так вот что я для тебя? Груз?

– Что, черт возьми, произошло между моим домом и твоим?

Ник закрыл молнию на сумке.

– Ничего. Ни черта.

Она схватила его за руку и повернула к себе лицом.

– Ты бесишься, что я ничего не сказала в ответ?

– О чем ты говоришь? – с болью в сердце притворился он непонимающим.

– Ты знаешь. – Тон смягчился, когда она подняла руку к его лицу. – Все такое безумное: расследование, мой психопат-бывший, твоя потеря друга и ситуация с работой, мой больной желудок… даже долбанные каникулы обрушились на меня. После того, через что я прошла с Питером, я изменилась. Стала более осторожной. Хотя с тобой я не была осмотрительной, и это меня пугает. – Она засмеялась. – Вообще-то, ужасно пугает.

– Тебе нечего меня бояться.

– Знаю, но в прошлом я так сильно обожглась. Мне нужно время, когда в голове не будет полсотни других вещей, чтобы переосмыслить все, что случилось за последнюю неделю. Прямо сейчас я не могу. Но если это поможет, признаюсь, что иду туда, куда и ты.

– Мне не мешало бы знать это. – Он взял ее за руки и поднес их к губам. – Пообещаешь одну вещь?

– Если смогу.

– Проведешь со мной здесь канун Рождества? Неважно, что случится в следующие дни, ты оставишь эту единственную ночь для меня?

– Обычно мы собираемся у сестры…

– Мы сможем заняться, чем ты хочешь, в Рождество.

– Ладно.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Сэм поднялась на цыпочки и поцеловала Ника. – Не могу поверить, что в среду Рождество, а я никому не купила подарки. А ты?

– В моем списке не так уж много народу. Обычно я дарю что-нибудь Кристине, О’Коннорам, отцовым близнецам, Джону…

– Прости. Не подумала. В смысле о твоей семейной ситуации.

– Не заморачивайся.

Он выключил свет и повел ее вниз по лестнице.

Сэм стояла в гостиной, сунув руки в карманы пальто.

– Что ты говорил раньше насчет того, что нам жить вместе?

– Слишком скоро, я понимаю.

– Хочу вот что сказать. Знаешь, если мы дойдем до этого, то я не смогу тут жить. Слишком далеко от работы и папы.

– Ладно.

– Так просто?

– Это же только дом.

– Когда ты собираешься превратиться в придурка?

– Прямо сейчас в любую минуту. Я имел в виду, что уже им стал.

Зазвонил ее сотовый, и Сэм вытащила его из кармана.

– Это Фредди. – И включила громкую связь, чтобы Ник мог слышать.

– Что у вас?

- Его и след простыл, но мы нашли провода, пластик и удобрения, валялись прямо на столе. Гонзо требует ордер на полный обыск, а мы сейчас просто ждем.

Сэм села.