― Думаете, русским будут рады больше?
― Почти все государыни и жены государей последнего времени, начиная от Екатерины и даже раньше, были немецкими принцессами. Это имеет значение.
Наполеон задумался.
― Вы думаете, он за это ухватится? А как же англичане?
― Пруссия стоит дороже, чем ему могут дать англичане. Кроме того, я постараюсь помочь в этом вопросе. Я сам повезу письмо, если вы его напишите.
― У вас есть связи при дворе?
― Есть кое-какие возможности. Думайте. У вас есть время до утра. Больше дать не могу. Вы слишком заметная фигура, чтобы ваше отсутствие не вызвало паники. Вас, наверное, уже ищут. В письме предлагаю сделать упор на то, что вы совершили ошибку, вторгшись в Россию, о чем сожалеете. В качестве компенсации за принесенные страдания... Ну, и так далее.
Император вскинулся при последних фразах, но граф Монтекристо жестом остановил его.
― Рекомендую отбросить ненужную в данной ситуации гордость ― для вас важно выиграть время. Бумага все стерпит. Если все получится, я найду вас в Париже, и тогда поговорим о новом оружии и о том, как добраться до англичан.
Наполеон вновь погрузился в задумчивость, а граф Монтекристо отправился спать, предварительно показав Императору его комнату, где имелись также и письменные принадлежности.
Утром Наполеон протянул графу незапечатанный конверт.
― Прочтите.
Граф Монтекристо быстро пробежал глазами по тексту, размещенному на трех листах. Внизу последнего, кроме подписи, стояла также личная печать Императора.
― Неплохо. Думаю, Александр будет впечатлен. Давайте позавтракаем ― и в путь.
...Спустя три часа они заметили на дороге французский дозор. Пришло время прощаться.
― Куда вы сейчас, граф? ― поинтересовался Наполеон.
― В ставку Кутузова.
― Передайте ему привет от меня. Скажите, что я впечатлен его идеей направить меня обратно по старой смоленской дороге, которую он успешно реализовал под Малоярославцем. Хитер. Без сражений хочет уполовинить мою армию.
― Хитер и умен. Так о нем и Суворов отзывался.
Попрощавшись с графом, Император выехал на дорогу навстречу французскому дозору. Соответствующая легенда у него была уже заготовлена.
Глава вторая
― Ваше Сиятельство! Михаил Илларионович! Тут какой-то гусарский офицер очень просит вашей аудиенции. Говорит, дело чрезвычайной важности. Капитан Шпагин.
― Эко, фамилия-то у него какая гусарская. Не знаю такого. Запомнил бы. Ладно, зови. Но без оружия.
― Знамо дело.
Моложавый гусарский капитан действительно оказался незнакомым. Иначе генерал-фельдмаршал запомнил бы это мужественное лицо с выразительными голубыми глазами.
― Что у вас, капитан?
Гусар протянул ему конверт, одновременно подавая руками тайный знак масонской ложи .
― Свободен, ― бросил Кутузов адъютанту. Когда тот вышел, поинтересовался:
― Что за срочность, гусар?
― Прочтите, все поймете.
Кутузов углубился в чтение, то и дело удивленно вскидывая брови.
― Откуда у вас это письмо, капитан?
― От самого Императора.
― Вы что, были у них в плену?
― Не совсем так, Ваше Сиятельство. Это Наполеон был у меня в плену.
― Был? У вас?
― Я передал его вчера в руки французского дозора возле Царево-Займище. Отпустил после обстоятельной беседы и получения вот этого письма.
― Что-то проскакивало в донесениях. Где-то в тех краях казаки-донцы атаковали императорский обоз и порубили с полсотни охраны. Будто бы сам Император ушел, но обоз захватили. Правда, про содержимое обоза скромно умолчали. Но не много ли вы на себя берете, капитан?
― Я участвовал в этом бою, переодевшись казаком. Император не ушел. Пока донцы разбирались с добычей, я отвел его в охотничью избушку, и мы вдумчиво проговорили весь вечер. Наполеон действительно считает вторжение в Россию ошибкой, как и пишет в письме. Кстати, он просил передать вам привет и свое восхищение вашими действиями под Малоярославцем, когда вы заставили его отступать по уже разоренной старой смоленской дороге. Говорит, тем самым вы без сражений уполовините его армию.
― Будут и сражения. ― Кутузов довольно сощурился. ― Но вы так и не ответили: почему вы отпустили его? Кто дал вам право решать такие вопросы? Я ведь могу и привлечь вас к дисциплинарной ответственности.
― Зачем отпустил? А зачем России пленный французский император? Тем более, талантливый полководец? Какой от него прок в плену? Объедать русскую казну? Пусть он лучше сражается с общими врагами в Европе. Тем более, будучи в плену, Восточную Пруссию он не отдаст. Что касается дисциплинарной ответственности, то я ― не ваш подчиненный, Ваше Сиятельство. Я ― французский офицер.
― Как это? ― замер Кутузов и удивленно посмотрел на капитана своим единственным глазом. ― Вы же только что сказали, что участвовали в налете на обоз?
― Участвовал. Переодевшись казаком. Среди французских офицеров у многих есть понимание того, что вторжение в Россию было роковой ошибкой. Вместо этого нужно было добивать англичан. Я ― представитель этих сил. Надо попытаться исправить эту ошибку. Чтобы не притащить русские полки на хвосте в Париж, был разработан план. Мне поручили его осуществление. Так что единственное, что вы можете со мной сделать ― взять в плен. Но вряд ли это принесет пользу.
― А ваш язык?
― У меня мать русская.
Кутузов встал с места и начал молча прохаживаться по комнате, то и дело бросая на "капитана" изучающий взгляд.
― Какова же конечная цель вашего плана?
― Сделать так, чтобы русские полки остановились на границе. Тогда Наполеон, подготовив новые войска и наведя порядок в Европе, вплотную займется англичанами. Нас бы это вполне устроило.
― А если нет? Если вновь попрет на нас?
― Нет. Вот дословно, что он сказал: "Я не из тех, кто любит повторно наступать на одни и те же грабли, как говорят в России. Мне достаточно было одного раза. Я выведу войска из Испании, поставив на Пиренеях заслон, и вплотную займусь Европой и англичанами". И я ему верю. Он говорил, считая меня русским дворянином. Еще он сказал, что между нашими странами нет разногласий, которые требовали бы решения их военным путем. Когда я сказал ему, что в сложившейся ситуации попробовать остановить русские войска можно лишь одним способом ― предложив Императору Александру Восточную Пруссию, он после некоторых размышлений и уселся за письмо. Должен заметить, что для вашей страны такое решение тоже было бы наилучшим выходом. В конце концов, почему русские солдаты должны проливать кровь за английские деньги, чтобы помогать англичанам и остальным решать их проблемы с Наполеоном? Поэтому считаю, что дать нам уйти отсюда не слишком ощипанными ― в российских интересах. Чем больше опытных полков сохранит Наполеон, тем легче ему будет потом иметь дело с англичанами. Да, и еще одно. Про пленение императора и это письмо никто не знает. Ни у французов, ― Наполеон придумал, что сказать по поводу своего отсутствия, ― ни у нас. Казаки не знают, куда я подевался с ним. Да и не будут особо эту тему трогать, потому что неплохо поживились при налете. Опасаются, как бы не отобрали. Эскорт же его весь погиб.
Услышав про грабли и ощипанных французов, Кутузов усмехнулся, а когда капитан замолчал, вновь задумался. Фельдмаршал тоже придерживался мнения, что таскать для кого-то каштаны из огня, проливая русскую кровушку, было неправильно.
― Почему вы пришли ко мне?
― За советом. Если отправить письмо Императору Александру курьером, вовсе не факт, что дело решится нужным образом. Я хотел бы доставить письмо сам, предварительно кое с кем поговорив в Санкт-Петербурге. Но у меня там, вполне естественно, нет никаких связей. Я хотел бы получить от вас предписание, надежные документы на имя какого-нибудь офицера, прибывшего недавно, скажем, с Кавказа, которого в столице никто знать не может, и рекомендательные письма. И, как я сказал, мне нужен совет: как действовать, чтобы решить дело наилучшим образом?
