Взрыв порохового завода поразил германского агента не менее казанских мещан и обывателей. Никаких слухов о готовящейся диверсии в городе не было. Ведь сам Двойник с лета шестнадцатого года по приказу резидента занимался именно этим заводом! С упорством крота рыл землю вокруг порохового завода, чтобы взрастить на ней черные семена диверсии. Не без помощи резидента ему удалось выйти на одного местного рабочего, сын которого был отправлен за смутьянство на каторгу и там умер. Этот несчастный хотел отомстить властям за смерть единственного сына и готов был на все. Этим-то и решила воспользоваться германская агентура в Казани. Двойник представился большевиком-подпольщиком Кукшуевым, присланным из петроградской партийной организации для агитационно-диверсионной работы. Предложил рабочему Аглетдинову вступить в большевистскую партию. Получив согласие того, выписал фальшивый билет члена РСДРП, пояснив ему, что принят в партию заочно в порядке исключения. Аглетдинов не знал устава партии и воспринял это как должное. В порядке «партийного поручения» приказал Аглетдинову подыскать подходящего человека, имеющего доступ на склад готовой продукции. Потом собрал через него нужную информацию о системе охраны. Словом, вовсю готовил диверсионный удар по заводу. И тут-то его опередили: страшный взрыв потряс весь губернский город. Только тогда Двойник понял, что он был дублером, страховочным канатом над пропастью провала.

На восстановление завода были брошены огромные средства. Казалось, вся губерния работала только на него. Из нейтральной Швеции за золото спешно доставили новейшее оборудование, и пороховой завод возродили за какой-нибудь месяц-полтора, и он вновь натуженно запыхал своими многочисленными трубами, чтобы в пороховом огне сжигало свои жизни вражеское воинство.

Вскоре Черная вдова объявил Двойнику, что он со своими людьми на заводе должны играть главную роль в подготовке новой диверсионной акции. Но на этот раз их накрыла контрразведка Казанского военного округа. Агенту удалось скрыться. Правда, резидент решил, что в этом провале полностью виноват сам Двойник. Ну а последней каплей, склонившей весы приговора к смерти для Хагена, оказалась история с неудачной вербовкой начальника чистопольской школы прапорщиков. А эшафот для Двойника приготовили на Воскресенской улице.

Конечно, кайзеровский агент не стал дожидаться, когда его освежуют свои. Он посчитал за благо лечь на дно. Но однажды, находясь в казанских номерах «Франции», Двойник подслушал разговор двух мужчин, из которого понял, что ведется не только подготовка к ограблению Казанского банка, где хранился золотой запас России, но и взрыв порохового завода. Хаген понял, что в этих акциях не обойдется без длинных рук его бывшего шефа, Черной вдовы. И он решил, что наступил самый подходящий момент, чтобы пустить чека по следу этих субъектов. Короче, желая, чтоб чекисты вышли на самого резидента. «Когда у него возникнут проблемы, ему будет не до меня»,— рассуждал опальный агент. И он черкнул в чека анонимку.

Шло время, ничего не менялось, но шестым чувством он стал ощущать, что неизвестность, как стальной обруч, вот-вот крепко сомкнется вокруг него. Правда, Двойник теперь больше боялся чека, чем своих. Вскоре окончательно пришел к выводу: надо бежать из этой губернии на все четыре стороны, иначе головы не сносить. Решиться на это сразу он не мог. Флора не собиралась покинуть Казань. А любовь к ней была какой-то даже болезненной. Свою жизнь без Флоры он не представлял. Ее красоту сравнивали с красотой легендарной царицы Сююмбеки.

Двойник не доложил шефу, как требовала того инструкция, о своих контактах с Флорой, но резидент все равно узнал об этом. Выкидник с упорством следователя допытывался у Хагена, насколько глубоки его чувства к этой женщине. Он, конечно же, утверждал, что Флора — обычная для него женщина, с которой он познакомился в шалмане «дяди Кости»,— главаря банды Суконной слободы. Хаген прекрасно понимал: скажи он этому тупому связнику о своей любви к звезде подпольного публичного дома, которая по сути там была лишь приманкой, — участь его была бы решена прямо в номере гостиницы «Булгар», где он остановился. Ведь разведчик, влюбленный в женщину из стана неприятеля, — это добровольный пленник сумасшедших чувств, над которыми властвуют, как волшебники, не только его возлюбленная, но и ее хозяева. Такой разведчик стоит на пороге предательства или провала. Лишь взаимная любовь, как спасательный круг, еще может помочь влюбленным.

В мае восемнадцатого года Хаген понял, что Флорой заинтересовалась чека, и решил не искушать судьбу, а убраться из Казани подобру-поздорову. Но человек предполагает, а Господь располагает. В последний раз в ресторане «Казанское подворье» Двойник лицом к лицу столкнулся со своим бывшим связником Выкидником и мордастым мужчиной, которого он видел в московском ресторане «Яр» и на Воскресенской улице в Казани.

Хаген отужинал и собирался было уходить, как за спиной раздался знакомый голос:

— Не занято? Можно к вам?

Двойник резко обернулся и еле выдавил нечленораздельное.

Но не менее опешил и Выкидник, который сразу же узнал его:

— Вот те на! Пропащая душа…

«Живая душа, — чуть не слетело с языка у Хагена, — а не пропащая, как вам хотелось бы». Но он лишь развел руками и лихорадочно начал соображать: как уйти от этих архангелов, которые все сделают, чтобы отправить его душу на небо, а плоть — на кладбище. Двойник от этой мрачной мысли инстинктивно встал и нервно проронил: «Тороплюсь. Простите. Там меня ждут. До свидания». Но мордастый мужик, сообразивший, с кем имеет дело, схватил, будто клещами, его за локоть и тихо посадил на место.

— Не спеши, — тихо, как змея, прошипел Выкидник и обвел большой зал ресторана тяжелым взглядом.

«Примеряется, гад, можно ли меня прикончить прямо здесь»,— мелькнула у Двойника мысль. Ведь он знал повадки своего бывшего связника. Однажды тот заколол свою жертву прямо в буфете театра почти на виду у всей честной публики. Выкидник никогда не расставался со стеком, точнее, со стальной заостренной мотоциклетной спицей, сработанной под стек. Он без видимых усилий натренированным движением мгновенно прокалывал человеку сердце. Жертва не успевала даже вскрикнуть, и мертвый человек тихо склонялся над столом или откидывался на спинку стула, будто хотел немного отдохнуть. А убийца как ни в чем не бывало вставал и удалялся.

И сейчас стек был у него в руке, готовый в любую секунду умертвить Хагена. Но Двойник, увидев за соседним столом красноармейских командиров, несколько успокоился. Вряд ли Выкидник будет рисковать сейчас, решил он.

Тем временем подошел официант и принял заказ гостей. А мордастый мужчина, когда к их столу припорхнула смазливая девица, чей заработок зависел от озабоченных мужчин, начал, как показалось сначала Двойнику, бахвалиться своими познаниями иностранной литературы.

— Господа. Простите, товарищи… — криво ухмыльнулся мордастый, он же бывший жандармский ротмистр Казимаков. — Я надеюсь, что вы различаете авентюру от авантюры? А?.. — Он немного выждал и продолжил: — Так вот, в авентюре о том, как Зигфрид был убит, — бывший жандарм недобро глянул на своих слушателей, — речь веду о «Песне о нибелунгах», о героическом эпосе германских народов. Там есть такие строки:

Двойник вздрогнул: «Это прямой намек на меня?! Откуда известно ему мое имя?! Неужто это Черная вдова?! Ведь только он мог знать мое подлинное имя. — У Хагена потемнело в глазах. — Ну конечно, это резидент. Откуда бы ему знать германский эпос? Да еще наизусть».

Бывший жандарм Казимаков уперся локтями о стол и картинно сцепил свои узловатые руки. На запястье левой руки виднелась, как тавро, искусная наколка с изображением двуглавого орла размером с гривенник. Мгновенно вспомнились Двойнику слова Свифта о том, что члены одной из тайных масонских лож в России, основанной для всемерной поддержки трона и Российской державы, имеют внешние отличительные признаки: наколки с изображением вензелей здравствующего императора либо двуглавых орлов. «Кто же он на самом-то деле?»