- А как ты продал ОАО по рыночной цене??? Почему Лера ничего не заподозрила??? Для определения стоимости акций же требуется независимый оценщик…
- Да он и был, этот оценщик! – устало вздохнул Сережа, которому порядком надоело раскрывать эту муторную схему, отнявшую у него неделю бессонных ночей и целую кучу рублей, а иногда и долларов. – У отца в налоговой свой человек, я воспользовался его услугами, только и всего! Вы разве не в курсе, как это делается? Итог – два раза за месяц перевел активы фирмы, налоги не заплатил, внимания не привлек! Долго мы еще будем рассусоливать эту тему? Может, поговорим о том, как нам найти компромисс в сложившейся ситуации?
- Компромисс!!! – взревел по-новой Альберт Иванович, и Сережа язвительно закатил глаза. – Какой тебе компромисс, мозгляк?? Ты хотел надуть мою дочь, хотел обойти брачный договор! Фирму свою спасал, гаденыш… План какой провернул!! Да я тебя в порошок сотру, да я…
- Хм, кстати! – вдруг вмешалась Ксюша и злобно посмотрела на всех присутствующих. – Раз мы тут играем в «Что?Где?Когда?», я тоже спрошу: как ты догадался, что срок беременности не верный? И как из клиники вытащил настоящее УЗИ?? Если бы ты туда приходил, Надежда Васильевна бы мне сразу сказала! Свою рыжую подослал, что ли???
Сережа вздохнул, снова начиная злиться.
- Мне кое-кто помог. А после я узнал, что ты и Лера в сговоре, и переиграл все назад, чтобы сохранить репутацию. Так, короче. – он повернулся к Кроповницкому, шумно дышащему на него сзади и гневно постукивающему тростью. – Предлагаю такой вариант…
- Стоп, гаденыш! Не разгоняйся! Я первый предлагаю. Это ты хотел меня облапошить, так что слушай, что я скажу. – ткнул в Сережу тростью Альберт Иванович и, выдохнув сигаретный дым, заявил:
- Я оставлю тебе твой идиотский ЗАО «Черный полюс», мне он никуда не уперся. Но взамен ты… признаешь отцовство над Ксюшиным ребенком.
Брови Сережи так и взметнулись вверх, а Виктор Петрович резко шагнул вперед и, не дав сыну даже рта раскрыть, громко прошипел:
- Ты что, Альберт, совсем спятил??? Ты ОХРЕНЕЛ?!? Сергей никогда не повязнет в этом чертовом вранье ради твоей долбанной репутации! И это не обсуждается!!! Я не позволю навесить на моего сына чьих-то нагулянных непонятно от кого внуков, понял???
Альберт Иванович бросил недокуренную сигарету на пол и, затушив ее своей тростью, безумным коршуном посмотрел на Сережиного отца, процедив:
- Тогда и фирму свою можешь забыть, понял?? Что ты там всегда кричал, Виктор?? «Мое детище, мое дело, моя жизнь»? Вот, считай, профукал свое детище, и скажи спасибо сынку за это, вот так-то!!!
- Ах ты…
Виктор Петрович вдруг озверел и вцепился в пиджак Кроповницкого, закрутив его во круг себя и тряся изо всех сил так, что даже трость потерялась в полете центрифуги и, жалобно звякнув, ударилась об пол.
- Эй! Эй, Виктор!!! Ты совсем ополоумел??? Отпусти…
- Папа, папа, Виктор Петрович!!! – завизжала Ксюша, бегом кинувшись к ним, но Сережа, стоявший рядом, уже схватил обоих раскрасневшихся, немолодых мужчин в солидных, теперь уже перекошенных от вмешательств чужих ладоней пиджаках, и со всей силы оторвал их друг от друга, встав между ними и расталкивая их в разные стороны руками, грозно приказав:
- А ну, прекратили!! Оба!!!
- Да я тебе сейчас так накостыляю, трость вообще не нужна станет…
- Идиот!! Придурок! Что за дурак!!! – продолжали в один голос дребезжать отцы, Ксюша стола позади, в ужасе обхватив руками щеки, а Сережа, мгновенно вспылив, снова схватил их обоих за шивороты и встряхнул, громко отрезав:
- Хватит, я кому сказал??? Значит, так. Консенсус будет такой. – он посмотрел на гневно дышащего Альберта, который все оборачивался, выискивая глазами свою трость, и снова тряхнул его, обращая на себя внимание. – Альберт Иванович. Вы оставляете мне «Черный полюс». А я взамен не рассказываю тем бешеным журналюгам за дверью, как ваша дочь приручила бывшего одноклассника к себе с тем, чтобы заставить его шпионить за мной, и что потом из этого вышло. Как вам предложение? По-моему, отличный вариант.
Кроповницкий даже дышать перестал, обмякнув и с жутковатым видом вытаращив на Сережу глаза, а потом он медленно, хрипло рассмеялся и проговорил:
- А если я налоговой шепну о твоих махинациях со счетами ЗАО и ОАО? А если судье подскажу, что бухгалтерская отчетность, предоставленная тобой сегодня – фальшивка?? Будешь ты еще шантажировать меня, сосунок??? Я ведь могу и на твой «Полюс» людей наслать… Ревизию какую-нибудь… Или страховщиков… М-м-м?? Что притих, ублюдыш??
- А ну, заткнись, Альберт! Заткнись, или я тебе зубы пересчитаю, клянусь, урод! – воинствующе завопил Виктор Петрович, а Сергей остановил его взмахом руки, не сводя пристальных, вызывающих глаз с Кроповницкого.
- Отец, тихо! Ну так я ведь тоже так могу, Альберт Иванович! Что-то сомневаюсь я, что за предоставление поддельной справки Ксюше кто-то предъявит обвинение… Я легко это исправлю. А еще могу натолкнуть суд на мысль, что если мама Насти водит в дом непонятно кого и непонятно что с ними делает, при живом-то муже, то, наверное, девочке лучше жить с папой… Ну и до кучи… Журналисты же все еще там? Думаю, им интересно будет послушать историю беременности вашей дочери.
Ксюша с тяжелым вздохом осела на скамью, а Альберт Иванович зарычал, яростно сжимая кулаки и с сильнейшим отвращением глядя на Сережу, видимо, мысленно желая убивать и убивать его, пока ни одного объемного места не останется у этой лепешки, бывшей когда-то генеральным директором ЗАО «Черный полюс».
- Альберт Иванович. – спокойно проговорил Сережа, сложив руки на груди. – Мне ничего не нужно. Забирайте квартиру, дом, машину, остальной бизнес! У меня неплохие доли на авторынке и в сети магазинов автозапчастей… Я даже согласен видеть Настю лишь два раза в неделю! Отдайте мне «Черный полюс». Я бы все равно его получил, если бы развелся через полгода! И давайте уже, в конце концов, разойдемся по домам, к чему эти упрямства?
- Папа… - тихо и устало проговорила Ксюша, глядя в пол и как-то обессиленно положив локти на колени. – Отдай ты ему этот «Полюс»… Ну зачем тебе эти деньги?.. Как же мне надоело все…
- Цыц. – рыкнул на нее Кроповницкий, видимо, ничего совсем не понимая, но его взгляд вдруг потух…
И он посмотрел на Сережу уже будучи простым стариком шестидесяти с лишним лет, которому впору сидеть перед телевизором и пить чай… Весь апломб, вся воинственность, злость, буйство, раздражение – все потухло, утонув в реке усталости… Большие деньги, большие дела… Успех и репутация… А дочь его сейчас сидит в глухом опустошении, попавшая в трудную ситуацию, угодившая в ловушку собственной мести, растерянная, разбитая, беспомощная… И нет здесь той Ксюши, что злобно и яростно кусается, что язвит без остановки и насмехается над всеми и вся, считая себя несравненной, считая себя лучше других… Ее пьедестал рухнул, она потеряла все… А отец, который должен был всеми силами защищать ее, что бы ни случилось, смотрит на нее, как на чужую, как на опасного врага своей идеальной жизни, смотрит пусто, без любви, без сострадания… И стоит ли его «идеальная жизнь» ее поникших плечей, ее обреченного взгляда??
Сережа удивлялся себе, понимая, что раньше, до встречи с Женей, ему никогда не открывались подобные прозрения истины… Он бы безжалостно пошел и рассказал тем журналистам весь позор его жены в подробностях, он был бы чужд к ее эмоциям, он был бы холоден и циничен… Но он больше не мог быть таким. Женя была его фарватером, она вела его за собой, даже без ее физического присутствия, она тянула его вверх, направляла по нужной дороге и научила думать о чувствах и эмоциях других… А потому Сережа лишь раздраженно поторопил Кроповницкого, гневно проговорив:
- Ну же! Решайтесь, Альберт Иванович! Сколько можно таращиться на меня, сочиняя новые безумные варианты решения проблемы??
Кроповницкий выдохнул, покосившись сначала на Виктора, затем на дочь… И в его взгляде на мгновение что-то мелькнуло… Какое-то чувство… Или понимание… Сумерки опускались, в кабинете или зале, не важно, становилось темно, но никто из четверки этого не замечал…