Женя мило улыбнулась и с готовностью проговорила:

- Ну конечно, Сереж! Что ты задумал??

Сергей победно улыбнулся, доставая телефон из кармана и набирая номер Леры.

- Это будет страшно рискованно… Но в данной ситуации терять и так нечего. Раз и Лера, и Ксюша, и Вадим обманывали меня столько времени, считая, что у них в руках ключ к победе, то я… тоже обману их всех. И кроме того, у нас теперь есть еще вот это. Отлично повеселимся. – он показал на УЗИ и приложил телефон к уху, слушая гудки, а Женя с восторгом и непониманием таращилась на него, но его взгляд был наполнен надеждой… Черт возьми, да он сам был теперь наполнен надеждой! Это было потрясающее чувство, а главное – очень своевременное…

- Алло? Сережа? – раздался на том конце провода деловитый бас Леры, и Сережа, гневно прищурившись, спокойно проговорил:

- Добрый вечер, Лера. Есть пара секунд?

- Да. Говори. – с некоторыми паузами сказала Лера, и Сережа надменно ухмыльнулся:

- Помнишь о нашей договоренности?

- Насчет покупки твоего ОАО?? Помню, конечно. – смешок, больше не сатирический, а триумфальный… Они этого и ждали…

Ну что ж… Будет вам ОАО, девочки.

- Я готов продать. Пятого ноября у меня суд касательно развода. К этому времени никакого ОАО на мне не должно быть… Ну, я думаю, ты помнишь. Мы это обговаривали. Активы, имущество, продукция, сотрудники и все остальное переброшены, ОАО полностью функционирует по всем направлениям, как и настоящее ЗАО. Бухгалтерские документы и баланс в порядке.

Пауза, затем немного отстраненное, словно Лера едва сдерживала ликование или еще какие-то чувства:

- Хорошо, Сережа. С деньгами у меня проблем нет. Назначай дату – встретимся и все переоформим в нотариальной конторе.

- Отлично. Тогда… Скажем, второе число тебя устроит?? – с довольной улыбкой проговорил Сережа.

- Да. Вполне. – все тот же сдержанный тон… Сережа не сомневался, что они с Ксюшей сейчас вместе, а потому и позвонил… Теперь их черед заглатывать удочки.

- Спасибо, Лера. Тогда до встречи. – по-деловому закруглился Сережа и положил трубку, улыбнувшись самым самоуверенным и победным образом. Останется лишь… кое-что подмухлевать, а еще спектакль на суде… и дело в шляпе.

Глава 11. Ксюша

Ее немного огорчало то, что она стала слишком много есть. Руки и шея явно сделались толще, грудь, стесненная силиконом, опухала и болела, да и бока скоро разойдутся вширь… Но теперь в ней присутствовала и доля «пофигизма». Ради кого держать себя в форме, если единственный, кто был ей так нужен, через неделю уплывет в свободное плавание?

- Ой, Ксеня, я до сих пор в шоке от того, что ты пошла на все это! – воскликнула Лера уже после звонка Сережи, когда бурное настроение по поводу того, что все идет по плану, и скоро Ксюше достанется не только пустой, никому не нужный ЗАО по брачному контракту, но и вполне себе процветающий, а главное – такой важный для всей Минаевской семьи ОАО, когда Лера перепродаст его ей за кругленькую сумму. И вот сейчас, глядя на то, как Ксюша уплетает целую третью по счету порцию кесадильи с чеддером, Лера слегка закатила глаза, почесав свою Лилу по лысой макушке, и снова загудела:

- Забеременеть только ради того, чтобы оставить Сережу ни с чем после развода! Я бы никогда так не смогла! Ты же своим здоровьем рискнула, а все для того, чтобы вбить гвоздь в крышку гроба отношений Сергея и этой Жени… Ну как тебе такое в голову пришло, уму не постижимо?!? И что ты думаешь делать с этим ребенком?? – холодно спросила она будто о какой-то вещи с блошиного рынка, не вписывающейся в интерьер современной гостиной, а внутри Ксюши все словно перевернулось с ног на голову, а аппетит сменился тошнотой.

Ксюша открыто смотрела Лере в глаза, слегка ухмыляясь и стараясь выглядеть уверенной и самодовольной…

Но на самом деле… она была истерзана, разбита и страшно растеряна из-за своей беременности, а все потому, что ребенок этот оказался не какой-то там сверххитрой и глубоко закрученной частью плана по уничтожению ее мужа и его будущего, а лишь не более, чем самой обыкновенной… случайностью, из разряда тех, что всегда вызывают наиглупейший вопрос: «Ну разве такое бывает с одного раза???» Очень даже бывает… И Ксеня послужила тому ярчайшим примером.

Поначалу она действительно хотела разыграть целую партию с фиктивной беременностью, чтобы рассорить Сережу и его правильную и такую высокоморальную, что даже хотелось швырнуть третью кесадилью в красивые, обтянутые обоями с кирпичным рисунком стены мексиканского ресторана, Женю. Для этого ей всего-то и надо было заманить Сергея к ним домой, напоить снотворным, а потом, с помощью верного Вадима, раздеть его и уложить в свою постель… Ну а остальное – дело небольшой суммы денег и хорошей знакомой из женской клиники – врача Надежды Васильевны Егоровой, которую Ксюша знала давно и еще наблюдалась у нее в те времена, когда готовилась рожать Настю. И все шло по плану: настроение было отличное, радость от предвкушения полного личного и профессионального крушения Сережи была нескрываемой, перевод активов в ОАО, которое она рассчитывала выкупить у Леры, продолжался, и Ксюша весело и с улыбкой притопала в клинику «Белые крылья», намереваясь начать новый этап уничтожения собственного мужа, как вдруг…

На осмотре у Надежды Васильевны выяснилось, что она действительно беременна. По-настоящему. Уже как ровно пять недель. Ксюша не могла в это поверить… Она смеялась… Она плакала… Она кричала… Она хваталась за волосы…

Она не помнила, как доехала до дома в тот день. Познав такую невероятную вещь, как вмешательство Божьей Воли в наши дела и нашу судьбу, Ксюша не могла принять этот факт… Ну почему??? Почему??? Как такое вообще могло произойти?.. Ах, ну как-как… Что за глупые вопросы!.. Она сама, сама пять недель назад легкомысленно решила окрутить Вадима настолько, чтобы он умирал от желания помочь ей в обмен на ее щедрые дары… Она позволила ему все, насмехаясь над ним ровно так же, как и семнадцать лет назад, в старших классах, раздражаясь на его неуверенность и издеваясь над его неопытностью в «этих делах»… И вот тебе, Ксюшенька, результат твоего легкомыслия…

С тех пор Ксюша жила в какой-то параллельной реальности, в которой она словно бы плыла в мутной, стоячей воде, не видя ничего впереди: ни берега, ни камней, ни подводных течений или растений. Ни-че-го… Кроме маленького, тонкого прутика, протягиваемого в ее темное болото сверху. Этим прутиком был тот самый ребенок, что жил и развивался внутри нее. Малыш, которому не было дела до войны его мамы с человеком, вызывавшим в ней столько безумной ненависти, сколько и безумной любви, не было дела до того, что его отцом стал огромный и до ужаса робкий и скромный, а значит, выбешивающий Ксюшу одним лишь своим видом Вадим, не было дела ни до чего на этом свете… Кроме ее тепла, кроме ее руки на животе, кроме ее мысленного диалога, обращенного к нему, и ее прекрасного, любимого им голоса…

Истерика за истерикой… Подавленность грозила затянуть Ксюшу в глубокую депрессию, а чувство ужасного, непреодолимого страха от того, что она своими руками разломала собственное будущее как карточный домик, убивало и душило новыми потоками слез…

Страшнее всего было даже не то, что на горизонте маячил тот самый момент, которого она совсем не ждала и который был отправной точкой для чего-то… нового, но пустого, безжизненного, одинокого и холодного… Страшнее всего было для Ксюши даже не то, что ей придется воспитывать своих детей без Сережи, без вообще какого-либо мужчины, без поддержки и сильного плеча, за которое она так привыкла прятаться, а самым ужасным для нее оказался при всем при этом тот факт, что об этой неожиданной беременности может узнать отец…

Отец пугал Ксюшу до заикания, до синих чертиков, до белой горячки… Альберт Иванович Кроповницкий слыл очень успешным бизнесменом, можно сказать, акулой бизнеса в прямом и переносном смысле этого слова, потому что всех, кто когда-либо мог помешать его делишкам или создавал нежелательные трудности, он попросту стирал с лица… мелкого и среднего предпринимательства, не оставляя от них даже мокрого места. Он поглощал конкурентов с аппетитом носорога, он закрывал издательства, которые хотя бы одним предложением отзывались о нем не в той тональности, которая была ему выгодна, и он… В отличие от своего бывшего друга Виктора Петровича Минаева, который был человеком жестоким, с низкими моральными принципами и расплывчатыми установками, в отличие от него Кроповницкий… не имел моральных принципов вообще.