- Лучше от меня подальше держись, иначе я полицию вызову!!! А для начала еще разок в твое уродское рыло вкатаю, понял?? – и оттолкнув его, она тяжело и слегка вразвалочку двинулась прочь, оставив его восторженно таращиться ей вслед и даже не моргать, чтобы запомнить… запомнить… Зачем?? Буря и сам не знал.

Чувствуя, как бешено колотится его сердце, он снова наклонился к окошку регистратуры и, вернув глупую и самонадеянную улыбочку, не обращая внимания на нервные крики все увеличивающейся очереди, произнес:

- Ну так что там с кабинетом, птичка?? Давай скорей трынди, да я пойду, а то вишь, как пузатики разверещались!

Через секунду радостный и невероятно довольный Илья уже с присвистом рассекал воздух лестничного пролета розовыми бахилами, поднимаясь на третий этаж в 301 кабинет и надеясь, все-таки, не упустить из виду эту самую жену Женькиного хахаля.

301 кабинет находился за углом коридора, и Буреломов, аккуратно выглянув из-за пальмы, внимательно заценил всех, сидящих около него дамочек с животами разных форм и размеров. К его огромному облегчению среди них была и Ксюша Минаева, стоявшая около просторного окна и читающая журнал с улыбчивым беззубым младенцем на обложке. Буреломов вернул свое худоватое, шустрое тело за угол и стал терпеливо ждать.

Через пятнадцать минут из-за угла вышла Ксюша и оглянулась, словно кого-то искала. Илья мигом развернулся к ней спиной, оказавшись нос к носу с плакатом, вещавшим крупными красными буквами на тему вреда СПИДа на будущих детей, а Ксюша, уверенно процокав каблуками мимо него, вдруг воскликнула:

- Лера! Молодец, что пришла… Ну что, едем в тот мексиканский ресторанчик??

Буря с любопытством посмотрел вслед Ксюшиному голосу и обнаружил рядом с ней еще одну женщину с короткой, мальчуковой стрижкой (терпеть он не мог короткостриженых баб!) и омерзительным костлявым псом в руках – свидетельством самого что ни на есть, по мнению Ильи, отсутствия постоянного мужика. Стриженная скривилась в поуулыбку и низко пророкотала (ну точно, трансвистит, не иначе! Но это сто пудов не нормальная баба… Волос нет, собака тощая, голос – как у бульдозера… Страсти-мордасти!):

- Привет, Ксюш. Как осмотр? Да, поехали, давненько там не была…

И они двинулись по коридору вместе, но Буре теперь уже было не до них. Он развязно заплыл за угол и, оглядев пятерых беременных, занимающихся кто чем: кто в телефоне ковырялся, кто музыку слушал, кто в журналах с младенцами колупался, будто этот глянец мог им чем-то помочь в их безнадежном положении, - присел в единственное свободное кресло и стал ждать, когда же они все, наконец, свалят. Лезть в кабинет без очереди ему показалось очень опасным для здоровья.

Очередь продвигалась довольно быстро: каждую девушку осматривали не более пяти минут, и вот, в коридоре уже осталось четверо, затем трое, затем…

- Кто последний в 301-ый? – услышал он знакомый голос и резко вскинул голову, ощутив снова свой дурацкий, щенячий и какой-то раболепный восторг.

Перед ним возвышалась все та же брюнетка, нависая над диванчиком огромным-преогромным мячом, обтянутым специальным широким платьем для беременных, и разглядывала присутствующих «коллег по несчастью», как их мысленно называл Буреломов, держа в руке толстую тетрадку форматом А4.

- Я последний! – счастливо сообщил он, не отрывая сияющих глаз от ее розовенького личика и понимая, что внутри у него что-то охренительно гудит и хаотично движется в разные стороны.

Она опустила на него взгляд, и он заметил, какие яркие у этой брюнетки синие глаза, прямо как драгоценные камни какие-то… Заметив его, ее брови взметнулись вверх, ноздри снова гневно и раздраженно раздулись, а розовые губы немедленно сжались в тонкую полоску:

- Ты!!! Опять??? – возмущенно воскликнула она, не зная, что еще сказать, а Илья поспешно вскочил, уступая ей место, и довольно проговорил:

- Садись, колобок, тебе, небось, тяжело мышцами-то своего гиганта держать?? Да садись ты, чего упираешься?? Считай, я для тебя диван погрел. Давай-давай, тетя.

Брюнетка настороженно смотрела на него, как бы прикидывая, не следит ли он за ней и не маньяк ли Буреломов какой-нибудь, а потом тяжело вздохнула и медленно и осторожно уселась на диван, сложив на остатки коленей, не занятых животом, свою карту.

Не желая оставаться в стороне, Буря присел на ручку ее кресла и, увидев, что она агрессивно сжала кулаки, быстро и весело заговорил:

- Да расслабься ты, колобок! Я извиниться просто хотел… Ты, по ходу, обиделась на меня там, внизу, да?? Дак не серчай, малышка, я просто в жизни таких пузатых теток, как ты, не видел!!! Для меня это, знаешь, какой стресс???

Брюнетка внимательно его слушала, а потом, видимо, не найдя подвоха в его карих и совершенно искренних восторженных глазах, поджала губы и снисходительно проговорила:

- Ладно. Прощаю, так уж и быть. Ты либо полный дурак, либо хочешь таким казаться, я поняла уже. Но предупреждаю сразу: полезешь ко мне – и я полицию вызову, я не шучу, понял?!?

Буря примирительно поднял ладони, а потом снова наклонился к ней и зашептал:

- Да понял, понял, только ментов не надо, колобок, у меня с ними не очень дружеские отношения… А ты это… - он внимательно оглядел ее темные волосы и вдруг учуял тонкий аромат… Какой-то цветочный, что ли?? Но этот аромат тоже, как и все в этой девушке, включая гигантский живот, привел его в категорический и глупый восторг, и он искренне заулыбался от неописуемого счастья… И девушка, глядя на него, тоже вдруг улыбнулась… Мило так, красиво… - А ты это… Ну… короче, звать тебя как? Я Илья. Буреломов моя фамилия. Все меня Бурей зовут в своих кругах, а ты?..

Его взгляд упал на тетрадку в ее руках, на которой было старательно выведено: «Ситникова Марина Вячеславовна. 26л.».

Девушка перехватила его взгляд и обняла тетрадку, прижав ее к груди, чтобы Буря и чего еще не разглядел, недоверчиво поглядывая на него.

- А ты – Марина, да? – сказал за нее Буря, продолжая плыть в своем море бесконечного восторга. – Мари-и-ина… - протянул он, словно пробуя ее имя на вкус, а девушка настороженно спросила:

- Ну Марина, и дальше что?

- Да ничего… Я так просто, чтоб знать… - улыбнулся Буря, а Марина прищурилась:

- Зачем знать?

- Ну-у… Слушай, Марин. – он снова наклонился к ней и зашептал прямо в ухо, видя, что последняя оставшаяся перед кабинетом девушка внимательно наблюдает за ним. – А… это самое… У твоего гиганта папашка есть?? Ну… хахаль или муж там… И все такое…

- У меня двойняшки будут. – вдруг буркнула она, и Илья расплылся в еще более невероятном шоке.

- Да ну??? Не брешешь?? Вот так дела… Так у твоих спиногрызов папандр есть??

Марина пристально и недоверчиво посмотрела на него, молча изучая его синими глазами. В коридоре стало пусто – ушла на прием последняя беременная, и Илья даже чуть не забыл, зачем он здесь… Так сильно ему нравилась эта Марина, что он бы не отходил от нее ни день, ни ночь… И детей у нее двое за раз будет, вот так класс!.. Илья почему-то подумал, что не прочь иметь двоих детей… Он бы даже на работенку легальную устроился ради них, так ему осточертел, на самом деле, его промысел…

- А тебе-то что?? – недоверчиво выдала она, а Илья пожал плечами и искренне признался:

- Веришь-нет, я сам не знаю! Ну чет хочется спросить и все тут! Ты, Марина… Ты… хорошенькая… - вдруг протянул он, оглядывая ее лицо и губки странным, светящимся взглядом, а дверь кабинета распахнулась, и до его ушей донеслось:

- Следующий!

Марина вздрогнула и встала, тяжело вздохнув, но не сводя глаз с Бури, который тоже подскочил, чувствуя, как долбило его сердце в ожидании приговора…

- Ну, Марин? Ну??.. – как-то требовательно шепнул он, а она вдруг медленно и тихо проговорила:

- Нет, никакого отца нет… Я пойду…

И она устремилась к кабинету, а Илья рванул к ней, как в голову ударенный самой сильной молнией, и бешено зашептал:

- Тогда телефончик мне оставь, колобок, я тебе звякну, в кафешку сходим или куда хочешь… Телефончик…