- Алонсо д’Аррибаль, адвокат отца? – удивленно переспросил Мигель.

- Он самый. Ты знаешь, что отец назначил дядю управляющим поместьями. Но дону Алонсо всегда было известно финансовое положение нашей семьи, и его удивило, что в некоторых случаях сальдо росло, хотя собственность не приносила такую прибыль. Он начал проверять счета. И ему не нравились знакомые и приятели, с которыми дядя частенько встречался. Следуя своему инстинкту ищейки, – Мигеля позабавило это выражение, потому что он всегда говорил, что Аррибаль был похож на ищейку, – нанял человека, который следил за дядей. Словом, раскрыть его предательство в случае с судном “Кастилия” было делом времени.

- Я никогда и подумать не мог, что он изменник.

- Ни ты, ни отец, ни я.

- Все это кажется каким-то безумием.

- Да, но это реальность, и от нее разит, – согласился с братом Диего. – Без тебя я не нашел иного пути, кроме как вернуться домой, хотя нам грозила тюрьма или виселица, если мы ступим на испанскую землю. Но риск стоил того, мое возвращение оказалось очень своевременным. Так я узнал о расследовании дона Алонсо, и он заранее предупредил меня обо всем.

- И дон Алонсо ничего не сказал отцу?

- Это я попросил его молчать. Недавно папе было плохо. Не волнуйся, это не так серьезно, – успокоил брата Диего. – Но наш старик и так слишком много страдал, чтобы еще узнать, что его брат… его сводный брат, – поправился он, – подстроил изгнание из страны его сыновей.

Мигель провел рукой по волосам и тяжело вздохнул. “До чего может дойти человек в своей алчности?” – подумал он.

- И ты влез в это дело…

- Тебя не было, – словно извиняясь, сказал Диего, – а кто-то должен был попытаться довести его до конца. Я уплыл из Испании, зная, что Аррибаль уже разворачивал кампанию, чтобы очистить наше имя перед королем. Превратности судьбы и след нашего дяди снова привели меня к Колберту.

Мигель не упускал ни единой детали из того, что говорил ему брат, и из того, что с ним происходило. Он очень удивился, когда Диего упомянул Колберта, человека, который хотел его убить, как-то походя, словно это был еще один незначительный эпизод его рассказа. Однако Мигель заметил, что взгляд Диего снова потемнел, и это беспокоило его. В нем не было обиды, но была ненависть, которая не исчезла даже после смерти Эдгара Колберта, и Мигель знал, что эта ненависть подтачивает брата изнутри и терзает.

- Как ты присоединился к Джеймсу?

Диего откинул голову на спинку кресла и на секунду умолк, а потом расхохотался. Он хлопал себя руками по коленям, пока не успокоился, затем осушил свой бокал и встал, чтобы налить еще.

- Ты разглядел, брат, какие в этой части света величественные закаты? – Диего полуобернулся к Мигелю.

- Продолжай, пожалуйста.

- Ты задаешь много вопросов.

- И хочу получить много ответов.

Диего кивнул и снова сел.

- Мой корабль сильно пострадал во время разрушительного шторма на Карибах, и мне срочно нужен был другой, чтобы не прерывать поиски, а этот глупый англичанин оказался в нужное время в нужном месте. На него напали, я спас ему жизнь и потребовал взамен его корабль. Все очень просто. Господи! Клянусь, я не видел никого упрямее его. Конечно, он категорически отказывался отдать корабль, и я чуть не убил его, когда узнал, кем он был, но он искал Келли, а я не забыл единственного человека в “Подающей надежды”, кто считал нас людьми, когда мы были жалкими ничтожествами, пушечным мясом. Джеймс уверял, что он не остановится, пока не найдет того сукина сына, что похитил его сестру, испанца, капитана “Черного Ангела”. Я не сомневался, что нам нужно объединить свои усилия. Тебя удивило бы, как легко мы встретились с нашей добычей. Ты помнишь Андреаса Хааркема?

- Конечно, помню. Он был хорошим другом нашего отца, и долгое время жил у нас, когда мы были детьми. Наши родители поддерживали с ним связь, пока он не умер… лет десять тому назад?

- Он самый, – подтвердил Диего с волчьей усмешкой. – А наш дядя использовал его имя для своих налетов. Когда один надежный человек назвал мне его имя, я уже не сомневался – мы встретились с ними. Остальное было детской игрой.

- Вы вовремя добрались до них и спасли мою жену.

- Не вешай на меня ярлык героя, братишка, – проворчал Диего. – Моей единственной целью было, наконец-то, перерезать глотку Эдгару Колберту и арестовать дядю, чтобы вернуть его в Испанию закованным в цепи. Появление тебя и твоих друзей было для нас полной неожиданностью. Мне жаль, что я не смог спасти тебя от кулака Джеймса, но признаю́, что ты был прав, похитив его сестру.

Снизу, из гостиной, доносились отзвуки домашней суеты. Все, за исключением братьев, собрались там. Келли, как и Мигель, ушла в свою комнату, чтобы поговорить с братом наедине, но, похоже, их беседа уже закончилась, а англичанин знал, как оживить вечеринку, поскольку его голос слышался прежде всего.

Ладно, – подумал Мигель. – Его младший брат решил проблему и очистил их имя в Испании, но предстояло уладить еще одно трудное дело, потому что на кону стояло его будущее.

- Спустимся вниз, – предложил Мигель брату. – Нужно прояснить еще кое-какие дела, малыш.

Глава 40

- И что ты сделаешь?.. Как поступишь теперь, Колберт? Сдашь меня английской короне?

Установилась неловкая тишина, положившая конец непринужденной атмосфере вечера. У Вероники, убиравшей со стола, упал стакан, и звон разбитого стекла лишь подчеркнул тишину выжидательного молчания. Служанка извинилась, но в ожидании ответа англичанина ее никто не услышал.

Сердце Келли бешено заколотилось. Мигель ласково погладил жену по щеке, стараясь успокоить. “Скорее всего, Джеймс не решится на это!.. Она не позволит ему!” – подумал противник английской короны. Если было бы нужно, испанец сразился бы с целым миром, но не окончил бы дни в английских застенках.

Проблема заключалась в том, что Мигелю не хватало веских доводов. Конечно, к жизни вне закона его привели личные мотивы, но за его голову была назначена определенная цена, и виной тому захват английских кораблей.

Мигель хотел казаться спокойным, но ему мешала определенная тревога. Он ни за что и никогда не станет драться с братом Келли, даже если всё закончится для него виселицей. Если ему придется сдаться, он так и сделает, но не запятнает свой дом его кровью, и не позволит влезть в это дело друзьям, которые сейчас ожидали, что скажет этот суровый на вид англичанин. Мигель отлично понимал, что над головой его висит дамоклов меч. Оплот спокойствия и мира, в который превратилось поместье “Прекрасный мир”, мог исчезнуть в любой момент, ведь тот факт, что Мигель забросил пиратство, не снимал с него вины перед английским королевским двором. Испанец чувствовал кинжал в сердце, думая о том, что Келли не будет рядом с ним, и о ребенке, которого она ждала, и рождение которого он, возможно, не увидит, но за них он отдал бы свою жизнь и даже душу. Он предпочел бы оказаться в заключении или быть вздернутым на веревке раньше, чем у него отнимут честь и имя, приговорив к существованию вдали от Англии или Испании.

Джеймс поерзал на стуле, он чувствовал себя неловко под устремленными на него взглядами. Если бы глазами можно было убить, он уже был бы мертв. Даже родная сестра испепеляла его взглядом. Впрочем, это было логично, потому что Келли дала ему ясно понять, что ни за что не простит его, если он не оставит все, как есть. Неожиданно превосходное бренди, выпитое им за столом, показалось кислым. Разве он уехал из Англии не с единственной целью – найти типа, похитившего сестру? Разве не твердил он себе миллионы раз, что убьет его? Джеймс встал и подошел к окну. Снаружи луна заливала своим светом “Прекрасный мир”, а легкий морской ветерок покачивал пальмы, донося до них аромат орхидей. “Какой волшебный край”, – подумал Джеймс, вспомнив такие далекие и совершенно другие английские ночи…

Он почувствовал взгляды Бризе, Пьера, Армана и даже Диего де Торреса, устремленные в спину, выжидательные и вместе с тем угрожающие.