Глава 2

Уэльва. Январь 1668 года

Мелкий моросящий дождь безбожно мочил сюртуки людей, ожидающих отплытия корабля на другой конец света. Несмотря на непогоду, на портовой пристани царило суматошное оживление. На галеоне “Нативидад”, держащем курс на Америку, заканчивались последние приготовления к отдаче швартовых. Стоя у борта судна, Мигель и Диего не выпускали из виду пришедших попрощаться с ними людей после того, как был оглашен приговор Трибунала – пожизненное изгнание из страны. Этот приговор пролился на семью де Торресов ушатом ледяной воды. Они ожидали чего-то другого, возможно, даже виселицы, но только не того, что унижало их, крадя честь и достоинство. И тем не менее, дон Алехандро с супругой благодарили небеса за подобный приговор. В Маракайбо у них были друзья, и едва узнав решение суда, они связались с доном Áльваро де Рекехо, прося его принять под свое покровительство двух молодых людей.

- По крайней мере, они не умрут, – утешал себя и жену дон Алехандро, – и когда-нибудь мы сможем встретиться с ними.

Диего думал точно так же, как родители и дядя, но у Мигеля было иное мнение. Изгнание из страны он считал наихудшим унижением и невыносимым позором. Он всей душой любил Испанию: каждую ее гору, каждую реку, каждый городок... Ее краски, запахи, людей. Пожизненное изгнание было для него хуже смерти.

Едва матросы убрали сходни, как братья услышали приказ капитана сниматься с якоря, и галеон начал медленно, но неуклонно удаляться от земли. Диего поднял руку, чтобы попрощаться с родителями и дядей. Он едва сдерживал готовые брызнуть из глаз слезы. Мигель не махал рукой на прощание – в угрюмом молчании он просто стоял у края борта. Он уже все сделал и все сказал перед тем как шагнуть на сходни и подняться на палубу корабля. Что ему теперь оставалось? Продлевать страдание и боль? Ощущая в горле горький ком, Мигель погладил младшего брата по плечу, дав себе слово заботиться о нем до самой смерти. Он не собирался возвращаться сюда, но поклялся, что когда-нибудь добьется возвращения Диего на родную землю, видевшую его рождение. Гнев и ярость туманили разум, не позволяя Мигелю ясно мыслить, но он решил, что никогда в жизни не ступит больше на испанскую землю. Испания отвернулась от них, и теперь они с братом всего лишь изгои, не имеющие ни родины, ни государя, а стало быть, какой с них спрос в дальнейшем.

Когда корабль отплыл так далеко, что силуэты родных стали неразличимы, Мигель велел брату спуститься в отведенную им каюту. Вытирая слезы обшлагом сюртука, Диего нетвердым шагом двинулся вперед.

Мигель в последний раз бросил взгляд в сторону земли. Все осталось позади: его дом, родные, друзья. Его жизнь. Пришло время столкнуться с неведомым, с новой жизнью вдали от всего, что было до сих пор знакомо. Мигель стиснул зубы и пошел вслед за братом в недра галеона с отчаянной уверенностью, что его жизнь в Маракайбо будет адом.

Маракайбо. 1668 год

Несмотря на дурные предчувствия, Мигель де Торрес ошибся в отношении своей жизни в Новом Свете.

Основанный в 1568 году под названием Сьюдад-Родриго в честь родного города испанца Алонсо Пачеко, Маракайбо расположился на западном берегу узкого морского пролива, соединявшего одноименное озеро с Венесуэлой. Он оказался довольно заурядным портовым городишком, поскольку песчаная отмель затрудняла проход из озера в море, и в нем насчитывалось не слишком много жителей, но, несмотря на это городок был довольно интересным и неоднородным. Львиную долю портового товарооборота составлял экспорт кофе, и Áльваро де Рекехо, приветливый рыжеватый толстячок, быстро приобщился к этому делу в силу своей врожденной жизнерадостности и хороших манер.

Его усадьба “Красавица Росита” процветала. Альваро де Рекехо назвал ее так в память о своей умершей жене, Росе де Рекехо. Ей не довелось ступить на американские земли – она умерла во время долгого плавания, обострившего ее скрытую болезнь, о которой он ничего не знал. Судя по тому, что владелец “Роситы” поведал Диего и Мигелю, поначалу ему было одиноко, помощи не было, он впал в уныние и заботился только о двухлетнем сынишке. Сейчас, пребывая на границе своего шестидесятилетия, он довольно здраво считал себя счастливым. Сын де Рекехо погиб в стычке с коренными жителями этих мест, но у него осталась внучка Карлота, чудесная девушка, которой совсем недавно исполнилось шестнадцать лет. Строптивой, кокетливой и дерзкой упрямице до некоторой степени удалось уменьшить отчаяние Мигеля и Диего.

Диего влюбился в Карлоту сразу же. Он вообще был очень влюбчив, и там, в Испании, уже познал

несколько подобных приключений. Диего был без ума от Карлотты, которая напропалую кокетничала с ним из чистого каприза. С первого взгляда девушка отчаянно влюбилась в Мигеля и не отвечала всерьез на благоговейные ухаживания младшего брата. Она даже не скрывала своих чувств, что жутко бесило Диего.

Сначала Мигель и знать ничего не желал об этой девушке, но, разумеется, был с ней чрезвычайно

галантен и учтив, поскольку она была внучкой приютившего их с Диего человека. С другой стороны, Мигель ни за что на свете не хотел вставать у брата на пути, но девушка упорно стояла на своем, пока Диего окончательно не убедился в том, что его беззаветная преданность Карлоте ни к чему не привела, и битва проиграна. Только тогда Мигель начал всерьез задумываться о том, чтобы взяться за ум и создать семью.

Он не любил Карлоту, хотя между ними установились довольно тесные и нежные узы. До сих пор

ни одна женщина не оставляла в его душе следа, и, тем не менее, он в достаточной степени ценил эту девушку, чтобы думать о женитьбе на ней.

Карлота была настойчива в своем стремлении покорить статного испанца. Ничуть не церемонясь,

она открыто призналась в своем намерении деду и самому Мигелю, и несколько месяцев спустя тот официально попросил ее руки.

- Дедуля, скажи “да”! – с жаром вскричала Карлота, обнимая старика за шею. – Ну же, дедуля,

пожалуйста, скажи “да”!

Дон Альваро был счастлив, видя ликование внучки, но насупленные брови Мигеля удержали его

от ответа. Казалось, что эта просьба была парню не по душе.

- Сдается мне, что Мигель не согласен.

- Ой, перестаньте! – возразила Карлота. – Я же поеду не на край света, это очень недолгое

путешествие. И Элиза меня ждет.

Элиза была близкой подружкой Карлоты. Она жила в Маракае и всего два месяца назад вышла

замуж. Полученное от Элизы письмо служило оправданием, которое Карлота использовала, чтобы постараться сбежать на несколько дней от унылой и тяжелой жизни в “Красавице Росите”. Девушку терзала и угнетала рутина обыденности и удаленность от городских забав и развлечений. Братья де Торрес, наоборот, полностью влились в усадебную жизнь, и все свои силы отдавали на дальнейшее процветание хозяйства. Диего выказал необычайную сноровку в обращении с цифрами и взял на себя финансовую сторону управления усадьбой, а дон Альваро не смог бы найти лучшего представителя для деловых переговоров с посредниками, чем Мигель, для продажи урожая. Этот испанец ничуть не тушевался и добивался наивысшей продажной цены, что заметно улучшало доход, повышая рентабельность хозяйства, и позволяя увеличить капиталовложения. Со времени приезда братьев “Красавица Росита” преуспевала по всем статьям.

Для Карлоты успешное ведение дел не представляло большого интереса. В мешках с кофе она мало что смыслила, и дела наводили на нее скуку. Единственной отрадой для нее были редкие народные гуляния по праздникам да ее непрекращающиеся преследования Мигеля.

- Это опасное путешествие, – возразил Мигель.

- Тогда поезжай со мной, – упрямо канючила избалованная и капризная девчонка, подходя к нему.

Про себя Мигель подумал, что если он женится на этой красотке с карими миндалевидными глазами, она не даст ему передохнуть в постели ни секунды. Карлота и так под разными предлогами старалась затащить его в свою спальню. Она была красивой, бойкой и весьма соблазнительной девицей, но Мигель руководствовался законами чести. Из уважения к дону Альваро он всячески старался держаться от девушки на почтительном расстоянии, время от времени удовлетворяя свои потребности, как и многие другие, случайными связями в портовых кабачках.