- Вы помните имена тех рабов, Колберт? – подергивающиеся жилки на висках испанца выдавали нетерпение, с каким он ждал ответа.

- Почему Вас это так интересует? Эти двое были всего лишь мерзкими побирушками.

- Как их звали, черт возьми?! – взревел де Торрес и гневно ударил по столу кулаком.

- Мигель и Диего, – испуганно проблеял англичанин.

Испанец снова побелел и посмотрел на Колберта.

- Так это Вы убили Диего, – темные глаза Даниэля угрожающе сверкнули.

- Д-да... я. Он набросился на меня, и я выстрелил в него.

- А другой? Где другой?

- Будь я проклят, если знаю это! Думаю, он мертв. Старик решил продать его другому плантатору. Его увезли из поместья, когда пираты напали на город. Было много жертв, которых разорвало на части во время пушечного обстрела, или тех, кто погиб под обломками, и которых нельзя опознать.

- А его тело?.. – Даниэль был бледен и дышал с трудом. – Вы не нашли его тело?

Эдгар встревожился. Он не понимал, почему де Торрес вдруг проявляет такой интерес к двум простым рабам, и ему не нравилось, как испанец смотрел на него.

- Нет, не нашли, но, думается мне, что...

- Оставим Ваши предположения, – грубо прервал Колберта испанец. – Думайте, Колберт, думайте. Шевелите мозгами! Французские пираты напали на Порт-Ройал. Мигель исчез. Корабль, на котором плыла ваша кузина, был захвачен Бульяном, тоже французом. Мы сами навели их на эти корабли, помните?

- И что же?..

- Говорят, что во флотилии Франсуа Бульяна плавает испанец.

- Вы думаете, что это может быть тот самый раб? Я не понимаю, к чему вы клоните.

- Возможно, это он, человек, от которого я, по моему разумению, давно избавился, – Даниэль постепенно успокоился, но его спокойствие было обманчивым. – Вот что, дорогой мой компаньон, мы вместе постараемся отыскать Вашу сестричку. Судьба снова свела нас: Вы хотите навсегда избавиться от кузины... а мне раз и навсегда надо покончить с Мигелем.

Мартиника

Мигель расстегнул пояс, на котором висела сабля, и, сев за стол, положил его рядом с собой. После ссоры с Келли он был зол, как собака. Он клял себя на чем свет стоит за те глупости, что наговорил ей. Но слово не воробей, и исправлять что-либо было поздно. Проклятье! Куда ни кинь, везде клин. Вся его жизнь вечное опоздание. Ну да, что сделано, то сделано. Слишком многое разделяет их с Келли.

Вероника подавала ужин в гробовом молчании, не отпуская обычных замечаний о произошедших днем событиях. Мигель ждал, когда придет Келли. У них было заведено всегда ужинать за столом, и теперь она заставляла ждать себя. Веро тоже задержалась, расставляя приборы и раскладывая салфетки.

- Ладно, – сказал, наконец, Мигель, не выдержав ее молчания. – Мне что, вставать из-за стола, чтобы искать ее?

- Вы бы начинали ужинать, капитан, – слегка приподняв бровь, ответила мулатка. – Мадемуазель нет в поместье.

Мигель задержался с ответом, переваривая услышанное.

- Полагаю, теперь ты мне объяснишь, что это означает.

- Она уехала, сеньор.

- Уехала?

- Именно так.

- Куда?

- Мадемуазель уехала вместе с капитаном Бульяном.

Мигель побелел. Он ничего не понимал, то ли потому что поглупел, то ли сам по себе был дураком. Однако от него не укрылось довольное выражение лица Вероники, которая, вне всякого сомнения, получала удовольствие от происходящего.

- Капитан Бульян сказал кое-что относительно вашей глупости, – серьезно сказала служанка, – и еще кое-что о том, что он мог бы лучше Вас обращаться с мадемуазель Келли.

У Мигеля пересохло в горле. Он встал из-за стола и подошел к Веронике, которая, ничуть не боясь, спокойно стояла на месте.

- Они поехали к нему в поместье?

- А куда же еще?

Мигель закрыл глаза и сильно сжал веки. Он задыхался; по его спине ручьем тек холодный пот, а нутро сжигала ревность. Мигель ничего не ответил, но крепко сжал саблю.

- Клянусь всеми святыми, я убью этого ублюдка! – угрожающе рявкнул он.

- Поосторожнее, капитан, – предупредила Вероника. – Берегитесь! Бульян – не Депардье, Вам ли этого не знать.

- К черту! Какая разница! – не сдержавшись, взревел Мигель.

Разъяренный, как лев, испанец выбежал из дома. Вероника слышала, как он кричал, требуя подать ему лошадь. Вздохнув, она вполголоса принялась напевать старую народную песню…

… Настенные часы пробили одиннадцать раз.

Келли еще раз прошла по отведенной ей комнате. До этого она ужинала с Франсуа, и хотя сам Бульян, Пьер и Верхиния вместе со славной Амандой из кожи вон лезли, чтобы вечер прошел весело, ей кусок в горло не лез. Келли не была уверена в том, что поступила здраво, уехав с Бульяном. Хорошо зная Мигеля и его мысли, она понимала, что он мог быть опасным. Франсуа был убежден, что он приедет искать ее, Келли была не так уверена в этом, но если Мигель приедет, то кто знает, чем все обернется? Она чувствовала себя, как висельник, приговоренный к смерти. За ужином Келли почти ничего не ела, и теперь от выпитого вина ее клонило в сон. Девушка прилегла на кровать и закрыла глаза...

Она стояла на высоченной зубчатой стене. Высунув голову из-за края камня, девушка посмотрела вниз, прямо в пропасть... Она не видела землю, не видела вообще ничего, кроме темноты, но неосознанно чувствовала, что на нее надвигается что-то, и отступила. Внезапно темнота окутала ее ледяным саваном, и там, посреди этой мглы, был он. Его лицо было воплощением зла, а холодные, жестокие глаза безжалостно смотрели на нее. Девушка попятилась назад, а Мигель двинулся к ней, с каждым шагом подходя все ближе, но, несмотря на все, Келли хотелось подбежать к нему и обнять, хотелось целовать его, слиться с ним воедино...

Она проснулась в кровати.

- Не-е-ет! – с тоской простонала Келли и вскочила, смущенно моргая и не понимая, где она. В комнате было тихо и темно. Мокрая от пота ночная рубашка, одолженная у одной из служанок, прилипла к телу. Келли дрожала. Она встала с кровати и подошла к окну, ища свежий, прохладный воздух. Она едва успела приоткрыть окно, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла рослая фигура Бульяна. Келли тут же успокоилась. Франсуа поставил канделябр на ночной столик и прошел по комнате.

- С тобой все в порядке? Я услышал, как ты кричала.

Келли бросилась ему на шею и разрыдалась, а француз, обнимавший за свою жизнь несметное число женщин, ничего не мог поделать. Иметь рядом с собой такую девушку, как эта, было сродни вознесению на седьмое небо, и Бульян ничуть не сомневался, что Мигель был круглым дураком. Франсуа гладил девушку по золотистым распущенным волосам, приговаривая ей что-то как ребенку. Постепенно Келли успокоилась и отодвинулась от своего утешителя, слегка покраснев от смущения.

- Мне приснился кошмар.

- Ужасные чудища? – пошутил Бульян.

- Я не хочу говорить об этом.

Франсуа нежно коснулся пальцами ее подбородка. Ему безумно захотелось отведать вкус ее розовых губ, напиться слезами, подсыхающими на ее щеках, ведь Келли была красоткой, от которой любой мужчина потерял бы голову. Бульян сдержал свои желания. Он знал о чувствах Мигеля к Келли, хотя сам Мигель, похоже, их не признавал.

- Хочешь я пошлю кого-нибудь позвать Вирхинию или Аманду?

- Спасибо, не стóит. Ничего не случилось.

- Ложись в постель, Келли.

Мигель был свидетелем этой сцены. Стоя в саду, он наблюдал в окно за Келли и Бульяном. Он чуть не запалил коня, чтобы быстрее добраться сюда. При мысли, что Келли бросила его и кинулась в объятия француза, у Мигеля вскипала кровь.

Свет, падавший на тело Келли, подчеркивал ее формы под ночной рубашкой. Как он мог восхищаться ею, если был готов свернуть ей шею... а после нее – Бульяну? Как она могла броситься в объятия этого негодяя, этого француза?..

Мигель видел только то, что хотел видеть, картины, которые подсказывал ему гнев: объятия Франсуа были предательством, за которое следовало заплатить. Испанца охватила безумная ревность.