Глядя на них, Тор вспоминал тонкие шрамы на губах своего возлюбленного. Цверги в тот раз постарались на славу – следы от нитей так и не сошли окончательно, оставаясь немыми свидетелями великой любви ётуна и аса.

Тор улыбнулся – прошли годы, но ни одно воспоминание не потускнело, не истерлось. Все помнилось так же отчетливо, как и в тот первый год, принесший с собой столько боли и счастья. Уже много позже Тор понял, что страдание и счастье – две стороны одной монеты. Без одного мы не видим другого.

Воспоминания мелькали перед глазами, сменяя друг друга, заставляя прожить все заново.

Громовержец вспоминал первую ночь, проведенную с ётуном. Он был тогда таким наивным, таким добрым, что Тор не мог оторвать от него взгляд. Всё его естество тянулось к этому чуду, и Тор ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел, на самом-то деле.

Дальше было бесконечное, как казалось тогда, одиночество и бескрайнее море боли. Но и они отступили, стоило улыбке осветить родные губы.

В тот миг Тор осознал, что эта улыбка – единственное, что нужно ему в жизни.

От воспоминаний его отвлек тихий голос за спиной:

- Снова перебираешь воспоминания? Год за годом одно и то же…

- Ты ведь знаешь, что я не могу иначе.

- Знаю. Скажи, как тебе имя Андромеда?

Тор вздрогнул.

- Андромеда? Неплохо, а что?

- Думаю, оно подойдет нашей дочери, как ты думаешь?

- Н-нашей дочери? – Тор поднялся и подошел к своему счастью, стоящему в дверях купальни. – Нашей дочери?

- Нашей дочери, Тор. – Локи взял его за руку, и приложил ее к своему, пока еще плоскому, животу.

Громовержец порывисто обнял своего ётуна, не замечая слёз, текущих по щекам.

- Я люблю тебя… Как же я тебя люблю…

- Мы тоже любим тебя, Тор. Мы так тебя любим…

The End