Кора Великого Древа разошлась в стороны с лёгким треском, открыв тёмный проход.

- Так... просто? - нерешительно спросил Ализбар. - Я останусь должен тебе что-то... за это?

Бледно-зелёные губы изогнулись в почти ласковой улыбке.

- Ты пришёл, чтобы узнать, наконец, кто ты. Мне и самому интересна тайна маленького Ирмина, скрытая дымкой чужих предрассудков, заблуждений и чаяний.

- Почему ты называешь меня "Ирмин"? - спросил Ализбар. - Это моё настоящее имя? То, которое мать дала при рождении?

- Откуда ему знать о твоём рождении? - сварливо вмешался мастер Сидрик. - Он же ствол! А ты...

- Какое разговорчивое полено! - с коротким смешком перебил его Армин. - На твоём месте, мальчик, я бы подбросил его какому-нибудь плотнику, вырезающему кукол. Знаешь, на верёвочках такие, с которыми ходят по городам...

- Не знаю, - хмурился Ализбар, с трудом поспевающий за ходом беседы. - Каких ещё кукол?

- Дело прошлое, - Прародитель отмахнулся. Всё с той же тревожащей улыбкой он жестом пригласил юношу в темноту, открывшуюся в недрах Великого Древа. - Нас было три брата. Три, если хочешь, ветви. Мы с Эрмином не особенно ладили. И чем дальше, тем глубже становились наши разногласия. Хрупкая гармония, которую старались поддерживать мои Ростки, весь наш образ жизни казался Эрмину медленным, скучным и полным застоя. Он всегда был несколько... - зеленолицый фейри пошевелил пальцами, подбирая подходящее слово.

- Хищным? - предположил Ализбар, присматриваясь к завозившейся на ветвях пятнистой кошке.

- Да, - Армин блеснул ровными белыми зубами. - Эрмин любил охоту, преследование и то безобразие, что он называл "Прогресс".

Каменные ступени вели вниз и чуть в сторону, огибая исполинский Корень. Ализбар боялся, что кора Великого Древа снова закроет проход, и их окутает непроглядная тьма, но довольно скоро на лестнице тут и там стали появляться слабо сияющие зеленовато-голубые грибы. Их рассеянный свет не раздражал глаз яркостью, но казался чересчур странным, неживым.

- А третий ваш брат? - набравшись смелости, поинтересовался Ализбар у спины, маячившей впереди, и чуть не поскользнулся на слизком мху.

Чем ниже они спускались, тем становилось холоднее. Прежде корни росли вдоль лестницы, на манер поручней, теперь же они уходили почти вертикально вниз.

- Ирмин старался не встревать между нами, - донеслось из тёмной глубины. - Мне кажется, он решил, что делать выбор между плохим и худшим - не самая лучшая идея.

На ветке мастера Сидрика распустились ярко-алые цветочки, дававшие не сильный, зато тёплый свет.

- Он выбрал свой путь? Нашёл третий вариант?

Армин не ответил, только дёрнул плечом и провёл рукой по земляной стене с вкраплениями камней.

- Ирмин ушёл от вас? - Ализбар решил уточнить вопрос мастера Сидрика. - И его большая кошка последовала за ним? Поэтому я её не видел?

- А? - провожатый обернулся, и юноша увидел, как сияют его синие глаза в темноте. - Нет, это другое. А, впрочем... - он замолчал, глубоко задумавшись, но вдруг продолжил: - Ив родилась уродцем. Белой кошке сложно прятаться в ветвях, сложно охотиться. А без этого ей не выжить. Мать отказалась от неё, не желая тратить силы на котёнка, которому не повзрослеть, не совершить полноценное убийство. И я взял её себе. Кормил с рук, учил ловить мышей и выслеживать зайцев на снегу. Однако она так и не стала настоящей охотницей.

- А мне показалось, так очень даже... - вполголоса пробурчал Ализбар, но собеседник его прекрасно расслышал.

- Как ни странно прозвучит, но Ив была безобидна. Пока не погибла. В первый раз она участвовала в охоте. Жаль только, не в своей.

Ализбара поразила не столько сама история, сколько печаль и нежность, звучавшие в голосе фейри. О Прародителе ходило много легенд, но ни в одной из них он не выглядел сентиментальным.

- Ты, должно быть, очень горевал по ней? - бессмысленным вопросом юноша пытался отгородиться от собственного смущения: Ализбар пока не понял, как к этому относиться.

Они остановились у развилки: три прохода разводили пути в разные стороны.

- Горевал - не то слово, - странная тень легла на лицо Армина, удлинила и заострила его черты. - Прошло немного времени, и я завёл себе новую любимицу в надежде, что она заменит мне Ив. Но от Ар мать не отказывалась. Напротив, она сражалась за детёныша до конца.

- А дальше?

Провожатый шагнул в правый проход, свод которого был затянут голубоватым инеем.

- Я воспитывал Ар так же, как Ив, но росла она совершенно другой. Ей не нужно было объяснять, с какой стороны ломают хребет оленю. Ар... в качестве хозяина ей лучше подошёл бы Эрмин. Быть может, она и признала его таковым. Во всяком случае, однажды она подкралась ко мне спящему и разодрала горло.

Армин осторожно коснулся шеи, будто всё ещё ощущал боль от много веков назад нанесённой раны.

- Тогда ты пустил Корни? - не удержавшись, встрял в беседу Сидрик. Он не рассчитывал на ответ, но Прародитель фейри сказал:

- Тогда я стал деревом. И водой, что питала его, и камнем, что давал ему опору, и ветром, что разносил пыльцу с его ветвей. Я умер, но дал жизнь своему миру. Такому, каким я хотел его видеть.

- И изгнал Эрмина? - Ализбар зябко потёр плечи - с каждым шагом становилось холоднее.

- Он сам ушёл, - сухо отозвался Армин. - Собрал своих детей, и их детей, и детей их детей... в общем, всех, кто разделял его взгляды и согласился за ним идти. Я лишь... позаботился, чтоб он никогда не вернулся.

Рассеянный свет делался всё белее и ярче. С последними словами они преодолели последний коридор, и взору Ализбара открылся огромный круглый зал, весь заваленный снегом. Ледяной шар степенно проплывал в вышине, похожий на холодное колючее Солнце.

А в самом центре противоположной от входа стены возвышалась плита Армина. Ошибиться было невозможно: гладкая поверхность затянута идеально ровным, будто отшлифованным, льдом, и блестела, как зеркало. Прародитель фейри остановился и ободряюще кивнул юному спутнику.

- Сегодня особый день. Моё зеркало холодное, но чистое. Без грёз и искажений. Его не обманет ни привязанность друзей, ни ненависть врагов, ни "если бы", ни "может быть". Ты увидишь себя... со стороны.

Ализбар покрепче сжал в руке ветвь мастера Сидрика. Присутствие Наставника, пусть и немного мёртвого, придавало уверенности. И всё же, сделав шаг по направлению к зеркалу, юноша замешкался и обернулся.

- А ты? - спросил он у Прародителя фейри. - Ты сам заглядывал в Холодное Зеркало?

- Да, - коротко ответил Армин, и лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным.

- И... как?

- Мне не понравилось.

Приближаясь к зеркалу, Ализбар смотрел только под ноги - и это позволило ему не поскользнуться на засыпанном снегом ледяном полу. Когда же он, наконец, поднял взгляд, своего отражения юноша не увидел.

Из зеркала на него пристально смотрел невысокий мужчина неопределённого возраста. Ястребиный нос на смуглом лице, прорезанном несколькими глубокими морщинами, больше напоминающими застарелые шрамы. Тёмные глаза, посаженные так глубоко, что сложно разобрать их цвет. И сухие губы, сложившиеся в непонятную, не то ироничную, не то печальную, улыбку.

"Это... я?" - спрашивал себя Ализбар, разглядывая незнакомое лицо. Он хотел обернуться к Армину, спросить, что всё это значит, но зеркало вдруг потекло, покрыло стену, и вот уже блестящий лёд опоясал Ализбара, запер его, как светлячка в банке. Юноша замер: смотрел во все глаза на то, что показывало ему Холодное Зеркало.

Круглый зал сиял огнями, и нигде не было даже признаков снега. Себя, или хотя бы того, кто смотрел на него с той стороны, Ализбар больше не видел. Должно быть, он просто затерялся в толпе. Оно и не удивительно: народу набилось - листочку негде упасть.

Вот стоит Армин. А по сторонам от него - рыцари дин-ши с холодными синими глазами. Белая саблезубица трётся у его ног, а пятнистая ярится и мечется вдоль стен. Того, кто стоял напротив Прародителя фейри и улыбался подчёркнуто снисходительно, Ализбар прежде никогда не видел, но сразу узнал. Чем-то он был похож на весёлого Олле, с шутками и прибаутками посасывающего очередную крысу или незадачливого кролика.