— Я, устать как собака, — на русском обратился, он к горничной, когда та открыла для него номер. — Хотел попросить, чтобы не беспокоил.

Роберс же вот так вот попросту, спать не желал. Он хоть и устал, но предпочел сначала осмотреть номер, потом вид из окна, и лишь только после этого немного поспать, в надежде на то, что к ужину их разбудят.

Честно сказать Майклу просто повезло. Номер его находился на последнем этаже. Заставлен он был скромно. Такие номера обычно считались трехзвездочными, но какими они были здесь в России, для Роберса оставалось просто загадкой.

— Если это лучший номер, — проговорил Майкл, подходя к окну, — так какой же худший?

А вид за стеклом еще был тот — потрясающий. Майкл внезапно понял, что такого вида ни в Калифорнии, ни в Вашингтоне, он никогда бы не увидел.

Через дорогу от здания раскинулся кедровый лес. Он тянулся вдаль почти до самого космодрома. Там над лесом возвышалась стартовая площадка для кораблей многоразового использования "Буран 55".

В дверь постучались.

— Да, да, — проговорил Роберс, предполагая, что это горничная.

Но дверь отворилась, и в комнату вошли Ехансон и Вэнг. Майкл тут же вспомнил, что встречался с ней на Венере. Он тогда стоял рядом с телом мертвого Перчикова, а она пришла с Семенычем. На нее не обратил внимания, как и она на него. Ну, и понятно не до этого было. Сейчас он впервые смог ее разглядеть. Не удивительно, что Вадим влюбился в нее. Стройная длинноногая блондинка. Причем волосы были натурального цвета, и спадали длинными локонами на плечи. Ехансон больше походил на Эйнштейна. Волосы взъерошенные, а в глазах какой-то безумный огонек. Роберс еще раз утвердился в своей мысли, что зря того берут на корабль.

Девушка молчала, говорил же финн.

— Уважаемые, — обратился Майкл, прерывая монолог профессора, — я устал. Хотел бы вздремнуть.

Курт хотел, что-то сказать, но девушка шепнула тому, что-то на ушко. После чего утащила его в коридор. Роберс закрыл дверь. На всякий случай, на ключ. Не раздеваясь, рухнул на кровать и уснул.

Проспал он недолго, но когда он проснулся, то был свеж.

* * *

Все оставшееся время Роберс провел в номере. Любовался природой, наблюдая за кедровой рощей из окна. Вечером спустился на первый этаж, в ресторан гостиницы. Пришел первым. Чтобы чем-то себя занять, в ожидании предстоящего ужина решил посмотреть картины, что висели в коридоре. Какое было у него удивление, когда он понял, что на портретах изображены русские космонавты. Художник явно вложил в них душу. Роберс признал среди героев — Юрия Гагарина, космонавта Беляева(34), Комарова. Эти три портрета висели на видном месте в академии. Преподаватель ставил их в пример будущим пилотам. Перед одним из портретов Майкл остановился, минут пять вглядывался в него, стараясь припомнить, кто это такой. То, что он уже видел изображение этого космонавта, Роберс не сомневался.

— Это — Алексей Леонов, — раздался за его спиной женский голос, — человек, который первым вышел в открытый космос из космического корабля. Он назывался не то "Восток", не то "Восход". И сделал он это почти сто лет назад. Правда, в том полете, он был не один, а с космонавтом Беляевым, рядом его портрет. Тогда во время выхода в открытый космос у Леонова произошла нештатная ситуация. Разбух скафандр, и это препятствовало возвращению на корабль. Удалось Алексею войти в шлюз, только когда он стравил из скафандра излишнее давление. Леонов входил в состав первой экспедиции русских на Луну, но тогда полет отменили. Так что если бы не американцы, что опередили советы, то, вполне возможно, что и на спутнике Земли, те оказались бы первыми.

Роберс поразился познанием девушки. Сначала посмотрел на портрет Беляева, и лишь потом повернулся и взглянул на Вэнг.

"А, она совсем не изменилась, — подумал он, вспомнив тот единственный раз, когда видел ее на Венере. — Совсем не изменилась".

Наклонился и поцеловал Агнессе руку.

— Неужели такой очаровательный космобиолог знает всех русских космонавтов? — поинтересовался он.

— Ну не всех, а основных, — смущенно произнесла она.

— Тогда вы должны знать кто та женщина на портрете?

Действительно канадка неплохо знала всех русских космонавтов, в том числе и женщин. Майкл даже предположил, что все это ей рассказал, скорее всего, Вадик Перчиков. Поэтому, когда она хитро улыбнулась и проговорила:

— Это Терешкова, первая женщина космонавт.

Ни сколько не удивился.

— А вот это, — продолжила она, показывая на знакомого Майклу человека, — Валентин Петрович Бережанов. Первый человек, что высадился на Венере.

— Я знаю. Работал вместе с ним на станций "Туманной".

— Вы работали на Венере?

— А, что не похоже? — спросил он, — Я там пробыл почти год. А потом вынужден был лететь сначала на Луну, а потом сюда — на Землю. И в итоге я готовлюсь к полету на Марс.

Глаза Агнессы заблестели. Она посмотрела на Майкла и спросила:

— А, когда вы там были?

— В две тысячи пятьдесят пятом году.

— Я тоже в том году была на Венере. Работала врачам на "Солнечной".

— А, я знаю. Мы даже с вами один раз виделись, вот только тогда вам было не до меня.

— Это когда?

— В тот день, я доставил на станцию то, что осталось от Вадима Перчикова.

— Так это были вы?

— Я. До сих пор сожалею, что опоздал. Ведь я мог предотвратить случившееся.

— А, может, и нет. — Вздохнула Агнесса, — я долго думала. То, что произошло с Вадимом, могло быть обыкновенным фатумом — судьбой. А что было после Венеры?

— Сначала Луна. Там мне посчастливилось увидеть еще один инопланетный город. Затем вернулся на Землю. Ждал, пока со мной свяжется полковник МкНил. Написал книгу, через три месяца она должна выйти в бумажном варианте.

— О чем книга?

— О Венере.

— Значит, в книге могу и упоминаться я? — уточнила Агнесса.

— Конечно. Ведь я описывал события именно того периода. Приезд на "Солнечную", открытие города на Венере, ну, и смерть Вадима. Так что по любому твое имя будет фигурировать в книжке. — Тут Майкл замолчал. К ним шли профессор, врач и русский полковник. Роберс сначала решил, что это тот самый, что встречал их со Стюартом в аэропорту, но как оказалось, человека этого он видел впервые.

— Это полковник Тихонов. — Прошептала Вэнг.

Пришедшие трое спорили. Причем делали это сразу на нескольких языках. То фраза звучала на английском, русском и наконец, на финском. Спорщики явно понимали друг друга, при этом русский офицер размахивал руками. До Майкла донеслись только несколько слов, среди которых он узнал — свое имя, роман, Агнесса. Явно речь шла не о космосе. Все стало на свои места, когда Роберт Стюарт пошутил:

— А, мы тут спорим, уж не роман ли у вас?

— Да нет. Просто встретились, так сказать однополчане, — ответил Майкл, припомнив старую присказку, оставшуюся со времен Второй Мировой Войны. — Оказывается, мы вместе работали на Венере. Хотя правильнее будет не совсем вместе… Она на одной станции, я на другой. Но при этом у нас много общих друзей. Вон хотя бы Валентин Бережанов.

— Вы были знакомы с Валентином Петровичем? — Спросил Тихонов.

— Да.

— Действительно, — проговорил полковник, — Мир тесен. Я же к нему на курсы ходил. Это было, если не ошибаюсь, за два года, до полета Бережанова на Венеру. Целых пять лет назад. А я ведь тогда в лейтенантах еще ходил. А теперь господа может к столу? — уточнил он.

Все направились в банкетный зал. Только у дверей Майкл придержал Агнессу.

— Может, продолжил у меня в номере? — предложил он. — Нам там никто не помешает.

Девушка кивнула.

Сели за богато накрытый стол. Российские представители не стали экономить. То ли это действительно был аттракцион неслыханной щедрости, то ли, как предположил Майкл, просто решили пустить пыль в глаза. А стол просто ломился: коньяк французский, икра (черная, красная, заморская баклажанная), осетрина. Ну, и куда без русской водки. Сколько не боролись с зельем, но так искоренить, как желали правители России не смогли.