– Спасибо, сэр Растер, – сказал я, – но не забывайте, вы – наставник молодых рыцарей, а так вы лишили их на несколько часов своего наставничества!
– Без рыцарских доблестей, – сказал Альбрехт сурово, – это просто люди с оружием. Хоть и благородного происхождения. Стыдитесь, сэр Растер!
Растеру, судя по его виду, в самом деле стало стыдно, выпрямился, тяжелый, как гора из металла, прогудел с неловкостью:
– Вы правы, сэр Альбрехт. Я пренебрег главным, что должен делать рыцарь с моим опытом и знанием жизни. Пойду наверстывать!
Он удалился, громыхая металлом. Альбрехт некоторое время настороженно вслушивался в новые странные и пугающие звуки.
Я сказал успокаивающе:
– Конники Норберта вернулись, идут по трапу. Орут, выказывают чересчур громко неустрашимость, дескать, им не страшен серый волк… Это эхо искажает их отважные вопли.
Он вздохнул.
– Значит, пугает. Как и меня.
– И вас? – спросил я. – Вы же настолько неустрашимы, что даже не знаю.
Он вздохнул.
– А кого не пугает? Даже вас, сэр Ричард, я вижу, но вы умеете держаться, как надлежит доблестному рыцарю без страха и упрека.
– Не присматривайтесь, – сказал я нервно. – Я должен быть весьма!
– Ладно, – ответил он, – пойду приму продукты. А самих фуражиров отправлю с вашего разрешения в Штайнфурт и Воссу. Вы в самом деле знали, что будете грабить эти города, когда отправили все население в лес поглубже?
Я сказал сердито:
– Сами знаете, зачем всех пришлось изгнать подальше в лес! Филигоны сразу бросились бы в эти города, набрали бы пленных и поднялись в стратосферу… ну, выше облаков, откуда сразу и перепахали бы здесь горы и леса!
– Да? – переспросил он с сомнением. – А то мне иногда кажется…
– Герцог, – сказал я с укором.
– Да так, – ответил он, – иногда кажется. А что плохого в том, чтобы видеть дальше других?.. Ладно, сэр Бриан, бери отряд, пойдем набирать продукты!
Он с сэром Кенговейном и группой его вассалов удалились, а я, напрягая мозг, начал старательно передавать Маркусу свое видение мира. Дескать, он за длительное время, очень длительное, усваивая много новой информации, чуточку начал забывать старые правила и особенности интерфейса «мозг – машина». Ему нужно сейчас очень осторожно нащупать мой болевой порог, чтобы команды проходили легче, не вызывая у меня разрыва сосудов и гематом в коре головного мозга…
Сейчас с моей стороны команд никаких, только тюнинг интерфейса, это обоим на пользу, без работы и нагрузок любой механизм, даже самый совершенный, накапливает баги, те тормозят работу и в конце концов все обрушат…
– А я буду заботиться о тебе, – пообещал я. – А теперь постарайся увидеть… Сейчас представлю очень ярко и отчетливо, какими должны быть помещения… Это не команда, ты реагируешь для меня болезненно, просто мое видение…
Наверняка эти чудовищные пещеры, в которых нам всем вообще-то очень даже не по себе, сформировались под воздействием коллективного сознания филигонов, но так как я и есть настоящий наследник древних конструкторов Маркуса, то мое видение приоритетно.
Можно, конечно, предположить, что Маркус, хоть и существо, но созданное то ли самим хаосом, то ли высшим и непонятным разумом, но для меня даже предположить, что где-то во вселенной у кого-то разум выше, чем у меня, просто оскорбительно.
Потому либо Маркус создан непонятным разумом всей галактики, либо все-таки древних людей, что намного вероятнее. Эти древние подошли к самой сингулярности, но что-то у них бабахнуло почти на пороге.
В мозгу смутно проступили некие хаотичные отрывки, исчезли, на их место выползли, как из тумана, другие, трансформировались, я изо всех сил пытался понять, наконец, решив, что ухватил что-то, подошел к стене и уперся в самый большой выступ ладонями.
Нажал, одновременно всеми фибрами приказывал втянуться, стена должна быть ровной и обязательно вертикальной, под углом в девяносто градусов… ладно, просто ровной, вот так… еще малость…
Альбрехт с разведчиками вернулся, когда я ползал по полу и руками вминал все выступы, выравнивая поверхность, я же перфекционист в душе, а для реального мира у меня есть подчиненные.
Разведчики с мешками на плечах остановились у порога, не смея потревожить императора с его причудливым хобби, только Альбрехт понял и сказал с великим облегчением:
– А других нельзя обучить?
– Вряд ли, – ответил я, пыхтя от усилий, – этот гад слушается только меня… Да и то не всегда, не так и не в том месте… Ничего, сейчас попробую с цветом, а то будто гной по стенам…
Он сказал быстро:
– А я отправлю ребят наружу, пусть смастерят стол и хотя бы пару лавок. Или можно доставить из Штайнфурта или Воссу что угодно.
Я подумал, махнул рукой.
– Да хоть откуда, оба рядом. Боюсь, нам придется здесь обживаться.
– Передвигаться, – сказал он, избегая страшного слова «лететь», – будем долго?
– Не думаю, – ответил я без уверенности, – однако… здесь оборудуем наш командный пункт. Вообще, Маркус – самая несокрушимая цитадель, куда вы притащите все награбленные ценности!
– А-а-а, – сказал он с облегчением. – Значит, грабить будем?
– Нет, – отрезал я. – Ни в коем случае!.. За редкими исключениями, которых может быть много, но это важнейшее дело жизни решим на месте. Мы не орда, а рыцари церкви, у нас должны быть рамки, уставы и правила.
Альбрехт отдавал приказы разведчикам, а я поинтересовался:
– Орлы, почему не на конях?..
Один сказал озадаченно:
– Вообще-то как-то не…
– Кони не суеверные, – напомнил я. – Им лишь бы волчьей шерстью не пахло. Кроме того, на Юге нам понадобится своя конница.
Он вздрогнул, ответил бледным голосом:
– Да, сэр Ричард!.. Все как скажете.
Глава 6
Громада Маркуса грозно возвышается между городами-близнецами, Штайнфуртом и Воссу, я тогда нарочито расположил между ними маяк, чтобы филигоны клюнули на приманку в виде перенаселенных муравейников.
Сейчас же купол Маркуса виден на сотни миль вокруг, а все спрятавшиеся в лесах жители со страхом ждут, когда же эта Багровая Звезда Смерти уберется, так что разведчики быстро обшарили ближайшие дома, привезли несколько столов из ценных пород дерева и самые дорогие кресла, которые отыскали.
Более того, по приказу Норберта перехватывали возвращающихся с добычей доблестных героев и сообщали им, что спать придется на полу, если не позаботятся о себе сами.
Так что вскоре к Маркусу потянулись обозы с кроватями, столами, лавками и креслами, а самые предусмотрительные пригнали стадо коров и привезли для них несколько стогов сена.
– Пусть, – успокоил я Альбрехта. – Коровы – это хорошо. Кто занят привычным делом, тому некогда бояться. Крупнорогатый кормить надо, доить, а то вымя лопнет… В общем, это хорошо, что нашли себе занятие.
– Но охрану надо усилить, – сказал он.
– А сэр Норберт?
– Его парни бдят, – согласился он. – Но знатные рыцари полагают, что простолюдины останавливать не имеют права.
– У нас нет простолюдинов, – напомнил я. – Все вступившие в битву с филигонами приняты в благородное сословие, помните?
Он поинтересовался с иронией:
– А те, кто с вами на Юг?
– Эти вообще, – сказал я в некотором затруднении. – Даже и не знаю. Очень благородные!.. Жаль, нет такого термина. Или есть?
– Нет, сэр Ричард.
– Надо ввести, – решил я. – Если есть города-герои, как вот теперь Штайнфурт и Воссу, хотя они об этом пока не знают, да я и сам только сейчас узнал, так что должны быть и люди-герои… О массовом героизме слыхали?
– Не приходилось.
– Да ладно, вы были в самой середине бурлящего котла!.. И панцирь у вас… Кстати, насчет доспехов надо подумать…
Он сказал нервно:
– Сэр Ричард, вот не нравится мне, когда у вас такое выражение! Какую пакость задумали?
– В ближайшие сутки битв не предвидится, – ответил я. – Сэр Альбрехт, снимайте панцирь. Снимайте, снимайте!.. Вам без него бегать за бабами легче, а я раньше вас увижу оружейников. Отплачу вам добром за ваши инсинуации в мой адрес.