— Я слышал, Вы завели дружбу с Рейвен Даркхолм.
— А? — Чарльз удивленно изогнул бровь, вовсе забыв, что он в библиотеке с Хэнком, а не в саду с девушкой. — Ох, Рейвен, да. Она милая, и мы нашли с ней общий язык. Не все же мне проводить время за книгами, — он вновь потер запястья и попытался улыбнуться.
— Она… может быть немного назойлива, но прошу, будьте к ней снисходительны. Среди прочих придворных дам, она одна никогда не была дворянкой и даже не знала богатства, для нее все это в новинку, и друзей у нее совсем нет.
— Кроме тебя? — с улыбкой заметил Чарльз.
— Меня? Ох, я не знаю, считает ли она меня другом, но мы много общаемся. Она не очень любит монахов Страйкера и их приход при дворе. Но со мной общается и исповедуется мне.
— Ты бы не стал спрашивать о той, о ком не заботишься, — пожал плечами Ксавьер.
— Просто… Она добрая и веселая. И любит сказки. И я уверен, что Вы ее не пугаете, а вызываете интерес.
— Да, я заметил, — хмыкнул Чарльз, поднимаясь с места. — Я вернусь к себе, если что-то узнаешь или сможешь добыть книгу, то приходи в любое время. Я предупредил охрану, — и, тихо попрощавшись, Чарльз вышел из библиотеки, оставив Хэнка в напряженной тишине вдыхать запах книжной пыли.
***
Только в пылу сражения Эрик мог ни о чем не думать, словно все его тревоги тонули в природных инстинктах, в звериной тяге выжить и атаковать. Тело слишком хорошо знало каждое движение, а мечи всегда были металлической частью его собственного тела. Они рычали, соприкасаясь с копьями и щитами, звенели, ударяясь о другие клинки, и все тело было напряжено, сосредоточено только на сражении. Вот только в бою не чувствовалось огня и страха, адреналин не обжигал и не пьянил его сознание. Не было ровным счетом ничего, а его противники один за другим складывали оружие, едва вступив в тренировочный бой.
— Это все, на что вы способны?! — гаркнул Эрик на своих солдат, и те взволнованно переглянулись, отступив от тренировочной площадки казарм.
— Ты думаешь, хоть один из них осмелится биться с тобой так, словно намерен убить? — голос Эммы теперь вызывал лишь раздражение.
— Свободны, — приказал Эрик, и солдаты охотно выполнили приказ. — Если ты здесь не для того, чтобы прибрать в казармах, то делать женщине здесь нечего.
— Я искала тебя.
— Чтобы снова нашептывать мне о том, как Чарльз нас всех погубит? — усмехнулся Леншерр, убирая клинки в ножны.
— Я рада, что ты запомнил хоть эту часть моих слов, — Эмма решительно подошла к нему ближе и огляделась, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. За вход она могла быть спокойной, там все очистила ее личная стража, а солдаты Эрика, должно быть, уже сбежали куда подальше от кровавого короля, боясь, что стоит лишь его прогневать, как уже их тела будут полыхать на площади. — Ты совсем из ума выжил? Мало того, что со Страйкером ты даже не пытаешься наладить связи, так ты еще… — она поджала губы и гневно свела брови. — Ты знаешь, достаточно и того, что ты благосклонен к демону, но тебе этого мало, верно? Решил и грех мужеложства к этому добавить? Из всех мужчин и женщин королевства, из всех них, ты, Эрик, выбрал чертового демона, на которого ополчилась вся инквизиция и весь твой народ!
— А ты хотела бы оказаться на его месте? — Эрик хищно улыбнулся и начал медленно обходить ее по кругу, словно оценивая.
— Это тут при чем? Я лишь пытаюсь вразумить тебя, пока еще не поздно, хоть не уверена, что даже смерть твоего демона успокоит народ.
— Тогда их успокою я, — Эрик замер прямо перед женщиной, глядя ей в глаза, и его улыбка исчезла, уступая место холодной решимости. — Одного за другим я лично снесу им головы, если хоть кто-то пойдет против Чарльза. Если они попробуют пойти против меня. Я по кровавому пути взошел на этот трон, и если это цена мира — я утоплю в ней все эти земли.
— Ты слышишь себя? Ты говоришь, словно безумец!
— Это королевство — зверь, — тихо произнес Эрик и коснулся лица Эммы испачканными грязью пальцами. Видимо, король успел провести сражения не только на мечах, но и в рукопашную, и кому-то даже удалось повалить его на землю. Должно быть, это было последнее, что удалось сделать тому воину. — Я справлюсь с ними. Со всеми ними. И сделаю этот мир лучшим. Для него…
— Для твоего демона? — не веря, спросила Эмма, а Эрик тихо рассмеялся.
— Он заслужил спокойствия. Но он не воин. А я всю жизнь провел в сражениях, и даже сейчас, взойдя на трон, ох, Эмма, если бы ты знала. Мой разум полон скорпионов, и я вижу врагов в каждой из теней. Но не позволю им и близко подобраться.
— Ты болен, Эрик. Тебе нужен покой и уединение…
— Покой и уединение? — внезапно зашипел Эрик, гневно глядя на побледневшую Фрост, а затем он снова рассмеялся. — О-о да, покой и уединение. Ты хочешь меня, подобно предкам Шоу, отправить в монастырь, замаливать грехи во имя славы и процветания королевства? Такого будущего ты для меня желаешь? Приходишь вновь и вновь, повторяя о том, что я иду не по тому пути, и предлагаешь отказаться от того единственного, кто до сих пор поддерживает меня и заставляет быть в своем уме, а сама давно уже спелась со Страйкером. Думаешь, я не знаю, что этот похотливый урод хочет от тебя?
— Замолчи, — гневно зашептала Эмма и замахнулась, почти ударила Эрика по лицу, но его рефлексы оказались быстрее. Он схватил тонкое запястье, а свободной рукой впился Эмме в горло, сжимая его, почти полностью перекрывая кислород перепуганной женщине, растерявшей все свое напускное спокойствие.
— Здесь я король, а ты — моя прислуга. Лишь женщина при дворе, и не думай, что ты имеешь какое-то особое значение. Я уничтожу тебя, лишь встанешь на моем пути, — предупредил ее Леншерр, и, только когда Эмма едва заметно кивнула, показывая, что поняла его слова, он отпустил ее и оттолкнул, не обращая внимания на то, как жадно она хватала ртом воздух. Он смотрел на нее и видел угрозу. Теперь так ясно, как никогда прежде. А все проблемы нужно было решать сразу же, пока они не дали корни и не оплели его могильным плющом.
— Сгинь. И чтобы я не видел тебя больше рядом с Чарльзом.
***
Хэнк старался идти как можно тише, ведь каждый его торопливый шаг отдавался бы от высоких монастырских стен глубоким эхом. Священник прижимал к груди стопку небольших книг и все еще не верил, что у него, правда, получилось. И пусть совесть его теперь будет мучить до конца времен, он был уверен, что поступил правильно и это никому не навредит. Все равно, кроме Чарльза, никто не сможет их прочесть. А он наконец-то узнает то, что так давно жаждал узнать. Все, что можно об этом мире и магии, скрытой в нем, о древних Королях, о демонах, про которых не принято говорить, о настоящей истории их страны. Лишь бы Ксавьер рассказал о том, что он может прочитать на страницах этих книг! И тогда Хэнк готов был жизнь отдать за летописи, даже если потом их признают еретическими.
***
Вокруг него собралось так много последователей и тех, кто клялся в вечной верности, целуя ему руку, и столь же много тех, кто грезил его смертью. А тем временем, все чаще с границ Харлоу приходили вести о мелких бунтах, устроенных то местными верующими, то плененными жителями бывшего Ирия.
— Ты выглядишь встревоженным, — заметил Чарльз, и Эрик поднял взгляд от шахматной доски, уже видя на этом игровом поле равнины его земель и сражения, которые ему еще только придется провести. — И растерян. Ладью подставил, — заметил Ксавьер и легко сбил своим конем ладью Эрика, убирая поверженную фигуру с поля.
— Я задумался. Прости, — ответил Эрик и попытался улыбнуться, но ему не удалось провести Чарльза. Юноша многозначительно поднял бровь и покосился на меч, который вместо любимого сторожевого пса лежал на ковре рядом с королем.
— А под подушкой у тебя кинжал, — словно мимоходом напомнил Чарльз и почесал нос.
— Это для безопасности. Твоей, в первую очередь.
— Мне это льстит, но было бы лучше, если бы ты хотя бы здесь переставал об этом тревожиться, — юноша сел, скрестив ноги, удобнее устраиваясь на мягком ковре, и улыбнулся, а глаза его загорелись ярче свечей, окружавших их. Лунный свет, необычайно яркий для этих мест, сегодня давал куда больше света, чем любой огонь, и серебристой пеленой окутывал всю их спальню.
