Хэнк продолжал читать молитву и придерживал Чарльза, а затем Ксавьер ощутил влагу в ногах. Он не понял, как это произошло, как он оказался в воде, и паника холодным спрутом расправила свои щупальца в его теле, заставляя задыхаться от страха. Он пытался что-то сказать, схватиться за край, но мягкая рука коснулась его лба, и холодная вода сомкнулась над головой.
Чарльз в страхе попытался схватиться за края деревянной ванны, в которую его погрузили, но не смог обнаружить их и только глубже уходил под воду, не находя дна. Рука священника исчезла и больше не давила на его голову, но он продолжал тонуть, будто что-то тянуло его все ниже и ниже, и стоило только сделать рывок вперед, как Чарльз с ужасом понял, что над ним не было поверхности воды. Холодная чернота, уходящая вдаль. Сердце забилось, как бешеное. Чарльз начал крутиться, в испуге стараясь выплыть наружу, но не мог ничего нащупать, а легкие уже сдавливало болью, и все тело ломило от нехватки драгоценного воздуха.
Ошарашенный Чарльз поднялся и распахнул глаза, стальной хваткой впился в деревянные поручни и сел в купальне. Он жадно вдыхал воздух и мелко дрожал, не замечая ни перепуганного священника, ни бледного Эрика, взбежавшего на небольшое возвышение к трибуне, где проходил обряд, и пытавшегося понять, что происходило с Чарльзом.
— Он… он в порядке? — испуганно спросил Хэнк, а Эрик поправлял мокрые волосы Чарльза и поглаживал его холодное лицо.
— Дышит. Дай ему время, он придет в себя, — уверенно соврал Леншерр, хотя сам не знал, что происходило. Чарльз был под водой всего несколько секунд, а затем забился так, словно его топили, задел Хэнка и выбил Библию из его рук, вынырнул и был до того бледный, что походил на утопленника, а губы его приобрели синеватый оттенок.
— Он был язычником. Для них порой обряд проходит тяжелее. Мы изгоняем всех бесов и демонов, которых они ошибочно принимают за духов и впускают в свою душу и сердце, — попытался найти объяснение произошедшему Хэнк.
Они вместе с Эриком взяли Чарльза под руки и вытащили его из воды. Белая одежда плотно липла к его худому телу, а вода шумным потоком стекала на пол. Чарльз безвольно повис в их руках, вновь не понимая, что творится вокруг.
Ксавьер чувствовал тепло чужих рук и ощущал присутствие Эрика. От этого становилось спокойнее, но черная вода все еще была где-то близко, тянула его на дно, пусть теперь Чарльз и мог дышать. Он пустым взглядом смотрел на старый пол, пытаясь как можно лучше различить потертость дерева. Вернуться в реальность. Но все звуки начали затихать, исчезать подобно пламени догорающей свечи. Страх когтистой лапой впился в сердце Ксавьера, и он с ужасом осознал, что все еще чувствовал на себе тот самый хищный взгляд бесплотного нечто, живущего в этих стенах. Но на этот раз он был почти осязаемым.
Тихий хрип раздался эхом от белых стен, и Чарльз замер, от страха забыв, как дышать. Все тело парализовало ледяным ужасом, а в голове были слышны тяжелые влажные шаги и хриплое дыхание…
Он с трудом поднял глаза и увидел церковный проход меж рядов лавок. От приоткрытой двери в ореоле тусклого света, пробивающегося снаружи, к ним приближалось существо. Чуть больше человека, покрытое черной смолянистой жижей, стекающей с него ручьями. Он тяжело шел по проходу и смотрел только на Чарльза полностью черными мертвыми глазами. Он что-то шептал хриплым голосом, и Чарльз не сомневался, что знал эти слова. Понимал их значение, и оттого страх еще сильнее бился в его теле, пытаясь вырваться на свободу. Ксавьер дернулся в сильных руках Эрика и попытался вырваться.
Бежать!
Нужно было бежать, пока это существо не настигло его. Шаг за шагом, встряхивая широкими плечами, пытаясь очистить от смолянистой жижи свое мокрое оперенье, протягивая когтистые руки, почти полностью обращенные в крылья, но еще не способные даровать свободу полета.
Так близко, что Чарльз чувствовал исходящий от него запах гари, и именно в тот момент, когда существо почти смогло его коснуться, Ксавьер вырвался из рук Эрика и Хэнка и рухнул на пол, с зажатым в горле криком попытался отползти как можно дальше, но уперся спиной во что-то твердое, ударился головой…
А когда открыл глаза, увидел пустой церковный проход и лицо Эрика, испуганно склонившегося над ним.
— Чарльз? Чарльз, ты меня слышишь? — Эрик встряхнул его за плечи, и Чарльз, все еще перепуганный до смерти, с ужасом посмотрел на лицо Леншерра, не в силах вымолвить и слова, но с трудом кивнул. — Все хорошо. Мы уже закончили. Все позади, — успокоил его Эрик и коснулся крестика, висящего на шее Ксавьера. Когда и кто успел надеть на него этот символ, Чарльз не помнил, но это его волновало в последнюю очередь. Он впился в Эрика, притягивая его к себе ближе, и едва слышно зашептал, почти касаясь губами уха Леншерра.
— Я видел его. Он здесь. В этом замке. Он, правда, проклят. Все здесь…
— Тише! — Эрик прижал его к себе, погладил по голове и обернулся к Хэнку, смотревшему на него с сочувствием, но не знавшему, чем он мог бы помочь.
— Я помолюсь за его душу. И Вам советую поступить так же, Ваше Высочество. Если Вам дорог этот бедный юноша, — тихо произнес Хэнк, и Эрик молча кивнул ему, помог Чарльзу подняться на ноги, поглаживая его мокрое тело в надежде успокоить.
— Все позади. Теперь ты сможешь отдохнуть, — утешал его Леншерр и, заметив, что глаза Ксавьера очень медленно приобретали прежнюю синеву, поблагодарил Хэнка, торопливо уводя гамаюна прочь из церкви, понимая, что если в этот раз все прошло настолько плохо, то больше зелье они использовать не смогут. Оставалось надеяться, что Чарльз скоро очнется от своего бреда и вновь будет мыслить здраво.
========== Глава 4: Краткое мгновение мира ==========
Черный конь встал на дыбы и захрипел так, что ржание его больше походило на свирепый рык хищника, а не на хрип боевого коня. Он сорвался с места и ринулся в бой, подобно черному урагану, словно на его спине вовсе не восседал рыцарь, закованный в тяжелый металлический доспех и вооруженный пикой.
Эрик даже не моргнул, когда пика с грохотом врезалась в доспех противника и пробила плохо защищенный бок, где тело скрывала лишь одежда и кольчуга, а вот трибуны взревели и закричали в восторге, и, должно быть, многие отправятся праздновать свой выигрыш, хотя, по мнению Эрика, и так было очевидно, кто выйдет победителем из этого боя. Алекса он знал давно и сам разрешил ему взять своего коня на поединок, совершенно не заботясь о животном. Он привык быть в первых рядах на поле боя.
— Прекрасное зрелище, — кровожадно улыбнулся Шоу, глядя на корчащегося в агонии рыцаря и лекарей, которые пытались вытащить его с площадки, зажимая смертельную рану в боку. Эрик лишь кивнул, отрешенно глядя на то, как горячая кровь сочилась за уже почти мертвым воином, оставляя влажную дорожку на земле, пока Алекса чествовала толпа зевак, собравшихся на праздник. А впереди еще бои пленных, где призом победившему служила жизнь и свобода, если Шоу так решит, но Эрик не верил в такое благородство своего названого отца. А вот в то, что Шоу отдаст победителя из Ирия на растерзание священникам, он бы легко поверил.
— Слишком кровавое, как на мой вкус, — скривилась Эмма. Пусть место королевы подле Шоу все еще пустовало, Фрост все равно была рядом, просто держалась чуть позади, сидела на широкой лавке вместе с личной прислугой и потирала замерзшие белые руки.
— Не надо, милая моя, я знаю, что ты не такая неженка, какой хочешь казаться, — усмехнулся король и отдал указание перейти к следующему бою.
— А что же отец Страйкер? — спросил Эрик, заметив, что место главы инквизиции пустует. — Отчего он пропускает торжество и не молится за души павших во славу королевства и на его потеху?
— Ох, Уильям занят более важными делами, — отмахнулся Шоу и оскалился, когда на площадку к плененным жителям Ирия вывели живого медведя.
— Какими именно? — насторожился Эрик, прекрасно понимая, что, чем бы Страйкер ни занимался, добра от этого ждать не следует.
