Огромный брюхатый вокзал спал-дышал, ворочался, всхрапывал, под бдительным оком огромной колхозницы со снопом, которая взирала за всем этим великим переселением народов с потолка. Иногда в ее по-женски всепонимающих глазах проступали недоумение и тоска, словно начинала догадываться, что это не кошмарный сон разума, а ее собственные дети, которые все едут и едут, зачастую сами не зная куда и зачем, но металлический голос диктора то и дело напоминал колхознице ее место, и она снова окаменевала на своем посту.
Через забитый до предела зал ожидания направился к большим буквам "кассы". От тяжелого духа толпы он почувствовал, что задыхается. Сразу вспомнил Царицын и тысячи людей - вот так же брошенных на произвол судьбы, но тогда была все-таки гражданская война, с ее накалом необузданных страстей, а сейчас мир, порядок, люди сами строят свое будущее. Откуда же в нем взялось это щемящее чувство вины?
Даже почему-то навернулись слезы. Впрочем, подобная чувствительность отличала всех великих - от его кумира Ивана Грозного до пресловутого Гитлера. И перед каждым из них вставала великая задача - из гнетущего хаоса родить танцующую звезду. Но лишь он один, Сталин, смог из мусора войны и революций построить целый мир (со своими звездами), чтобы все увидели и онемели. И восхитились. И поняли его величие сегодня. Ибо сегодня - это и есть завтра.
Честно говоря, он и сам не ожидал, что такое получится детище, которое кто-то по чиновничьи метко назовет "Системой". Но все большое видится на расстоянии, и еще долго Его Системе не будет равных. Что ж, он всегда был великим практиком.
...Когда-то еще в детстве их утку задрала лиса, и ему самому пришлось выхаживать выводок. Через несколько дней утята уже принимали его за своего родителя (кто кормит, тот и родитель) и ходили за ним, как на веревочке. Их преданность не знала страха. Бросались на его защиту, не раздумывая. Точно так же с не меньшим успехом можно стать отцом змеи или тигра. Главное начинать с детства. И чем раньше, тем лучше. Срабатывает биологический закон жизни, хорошо известный еще в глубокой древности. Так воспитывали на Востоке смертников. Их отнимали у матерей младенцами и содержали при дворе своего повелителя, за которого они, не раздумывая, потом отдавали жизни. Пример тому Тамерлан... Но он, Coco, пошел дальше - сумел стать отцом для всего народа. А народ - это прежде всего дети, о которых он и заботился, не покладая рук. "Все лучшее у нас - детям!" Для самых маленьких - ясли, садики. А подрастут - пионерская и комсомольская организации.
Так постепенно и незаметно происходит отлучение от родителей. И только главный вождь всегда оставался рядом, добродушно поглядывая со всех портретов в каждой комнате, в каждой точке такой необъятной страны.
Правда, в свое время "великий гуманист и педагог" Надежда Константиновна Крупская даже предлагала изымать детей у родителей сразу после рождения (не зря ей Бог не дал своих), но другой "великий гуманист" Ленин мудро сказал "нет", наверное, подумал, как на этот акт гуманизма отреагирует чадолюбивая Европа.
Оставался другой выход - изолировать от детей родителей. Желательно навсегда или по крайней мере достаточно надолго, чтобы хватило времени вылепить ("выковать") из детей миллионы послушных исполнителей, готовых на все... Во имя, конечно, новой жизни, ради новых надежд и новых детей. Чтобы когда понадобятся новые смертники, они были готовы на все "за Родину, за Сталина - у-рр-а!"
Так постепенно выстраивалась Система. И если на первых порах формировали ее другие, то наступил момент, когда Система стала достраивать себя Сама. К тому времени ее структура уже пронизывала все и вся. А с некоторых пор даже начала развиваться по ей одной понятной логике, которой не понимал даже Он, ее Создатель. И вот сейчас, в этом огромном вокзале, кажется, наступило прозрение... Ведь для Системы Он - отец, а от отцов она приучена избавляться. В этом, в сущности, и заключен главный принцип любого развития. Тот самый закон отрицания отрицания, сформулированный еще в Библии. Буржуазия породила пролетариат, который стал могильщиком буржуазии. Пролетариат породил Систему, которая стала могильщиком пролетариата, а значит и Его, Отца. Круг замкнулся.
12.
КОБА
Люди лежали вповалку: женщины с детьми, храпящие мужики и старики с провалами беззубых ртов, какие-то солдаты с котомками, метками, самодельными фанерными чемоданами, и над всем этим витал тяжелый дух портянок и кирзы, пота и... войны, хотя последняя война давно кончилась, а новую Он еще не начал.
Навстречу попалась цыганка, которая почему-то выделила из толпы именно его. Наверное, хотела погадать, но Он рассеянно прошел мимо, и лишь одно слово запоздало шевельнуло память. Это было слово - князь.
Когда-то очень давно, еще в молодости, он и в самом деле считал себя князем, а точнее - побочным сыном князя, с которым скорее всего согрешила или могла, должна была согрешить его мать. Впрочем, в последнем Он и не сомневался. Значит, и он - князь. И не просто князь, а князь Эгнатошвили прекрасный древний род (в то время его мать, Кэкэ, служила у них экономкой), своими корнями уходящий в седое прошлое, когда каждый мужчина рождался для войны, а звон оружия казался колыбельной. Возможно, потому она и устроилась в имение к князю, чтобы родить его, Coco... Так поступали женщины во все века, чтобы сохранить род, и лично он ее за это не осуждал. Ему даже нравилось носить в себе тайну, ореол которой порой действовал более неотразимо, чем сама тайна. Особенно в молодости, заставляя неистово биться пылкие сердца провинциалок, начитавшихся всех этих графов Амори и душещипательных французских романов. Потом, правда, одна тайна сменила собой другую, когда слово "революционер" стало, как признание в любви...
Но и здесь бедный сапожник Виссарион сумел позаботиться о Его пролетарском происхождении. Хотя, конечно, слухи ходили разные... Был даже слух, что Он сын знаменитого путешественника Николая Михайловича Пржевальского (спору нет - похожи, достаточно их фотографии поставить рядом), который и в самом деле гостил в то время в имении князя в Гори, но сколько Он ни выспрашивал мать, Кэкэ - старая развратница лишь загадочно смеялась, задумчиво щурила глаза, словно старалась что-то рассмотреть за туманом времени... И не могла. Или не хотела, как всякая женщина, предпочитая тайну, которую так и унесла с собой.
Лишь потом, после революции. Его люди обнаружили дневник Пржевальского, который, как истинный ученый, имел обыкновение записывать все самые значимые в своей жизни факты и события, и где рождению сына посвящено немало страниц. А разве не факт, что целых два года ежемесячно, вплоть до самой смерти, Он посылал Кэкэ деньги на содержание Сына, которого считал своим?
Была во всей этой истории еще какая-то недосказанность, совсем непростительная для вождя его ранга, но он в конечном итоге оставил все как есть. Уж лучше, чтобы у кормила государства стоял железный грузин Сталин, чем какой-то сомнительного происхождения Пржевальский, от которого за версту попахивает жидовствуюшей ересью. Хватит и того, что кто-то на западе распространяет порочащие его слухи. И что фамилия Джугашвили - по-грузински означает "сын израилита", так как "джута" - это "израилит", а "швили" "сын". Что семья Джугашвили, христианского вероисповедания, происходит от горских евреев Кавказа, обращенных в христианство в начале 19 века. Что отец Като (его матери) был евреем-старьевщиком в горах Кутаиси. Что Он, Коба, окружил себя евреями, с помощью которых истребляет народ. Чтобы потом на них же, евреев, свалить всю ответственность за свои столь чудовищные преступления. Да и сам Берия - еврей или в лучшем случае - полуеврей, а слово "Берия" - грузинская версия фамилии Берман или Берсон и так далее... И, конечно, вся эта кампания идет с Запада неспроста. Что-то готовится, значит, есть какой-то План. Значит, есть хранитель Плана, к которому тянутся все нити. Возможно, даже из Его страны. Значит, есть организация со своими целями, но кто за всем этим стоит?
