После завтрака парни занялись разгрузкой машины, прихватив с собой Тома, а я расстелила на травке за кухней «пенку», утащила у шефа ноутбук и углубилась с составление плана отчета. А то Палыч потом с живой не слезет. Солнышко начинало уже ощутимо припекать, когда я заставила себя разогнуться и похрустеть шеей. Знаю, что неправильно и даже опасно, но так после этого хорошо…
- Даша, все нормально? – голос Тома, раздавшийся из-за спины, заставил меня оглянуться и разогнуться окончательно, поднявшись на ноги.
- В смысле? Шея? Да, нормально – она всегда так хрустит.
- Я не отвлекаю тебя от работы? Я…
- Том, е-мое, ну, чего ты как неродной? Не отвлекаешь! А даже если и отвлекаешь – тебе можно, - я прищурилась, поднимая на него глаза. Солнце стояло у него за спиной, создавая вокруг головы светлый ореол и нещадно слепя глаза. – Меня даже полезно отвлекать.
Я собрала коврик, вернула ноут шефу, заодно отпросившись до вечера – в конце концов, мне положен полноценный выходной! Но, ввиду скорого приезда практики, придется ограничиться хотя бы сегодняшним днем…
Оставив Тома собираться в первый выход «в местные люди», то бишь в деревню, я быстренько сбегала на реку – отмываться от дорожной пыли и дождевой грязи. Ледяная вода быстро согнала с меня пелену усталости и привела мозг в боевую готовность. Ох, лучше бы она этого не делала… Голова тут же заполнилась мыслями, которые заскакали со скоростью укуренных тараканов.
Том в лагере. Я о таком мечтать не могла. Точнее, могла, конечно, но мечта и реальность – две большие разницы. И реальность оказалась куда интереснее мечты… Том приехал в отряд. Он живет в моей палатке. Более того, я сейчас потащу его в магазин за красным вином и сладостями – по старой отрядной традиции возвращение из разведки сопровождается небольшим банкетом. А потом самые стойкие идут смотреть на звезды над рекой. И тут главная задача – дойти до реки и не собрать ничего в зарослях папоротника.
Я забросила свежевымытые волосы за спину, инстинктивно дернувшись от их холода, и потянулась за висящим на ветке полотенцем. Краем глаза я заметила высокую фигуру, стоящую у края леса. Вот епт твою мать, а! Откуда ты тут взялся, я же не сказала, что на речку иду!
Том вышел из тени деревьев и направился в мою сторону. Я почувствовала себя безумно неуютно и быстро завернулась в полотенце, покраснев до кончиков волос. Да почему я так реагирую?! Сколько раз с нашими парнями на одном пляже вместе купалась – и пофиг было! Интересно, он долго там стоял до того момента, как я его заметила?..
- Даша, извини, что мешаю…
Вот это номер! А у тебя-то почему уши пылают?!
- Что-то случилось? – я подоткнула полотенце, придумывая, куда бы спрятаться, чтобы натянуть рубашку и шорты. Не в лес же бежать, честное слово!
- Андрей Павлович тебя искал, вот я и… - Том отвернулся, давая мне возможность быстренько натянуть на себя белую мужскую рубашку, спертую мной у бати и больше смахивающую на платье, и шорты, сделанные из обрезанных джинсов. Рубашка тут же намокла и сквозь нее стал отчетливо виден купальник. Что одевалась, что не одевалась…
Поймав на себе взгляд Тома, я покраснела еще сильнее и отвернулась, быстро собирая вещи в пакет. Мы пересекли лес, причем я шла впереди и старалась не оглядываться – я жутко смущалась, ловя на себе его взгляды. Давно меня так не накрывало, ой, давно…
Шефу я понадобилась исключительно для того, чтобы вручить мне список «необходимых мелочей», заглянув в который, я почувствовала себя ломовой лошадью. Даже если я Тома нагружу по полной программе, мы столько не утащим! Не машину же гнать, да и вода еще не сошла – вон как хлюпает замечательно, почти по щиколотку сапога! Придется идти не по лесу, а по дороге, а это дальше почти в два раза…
В итоге мы прихватили с собой Алису и отправились на охоту за вкусностями. Вернувшись в лагерь, я перетащила свои вещи в Алискину палатку и самым наглым образом завалилась спать. Ни Том, ни перспектива схомячить чего-нибудь из принесенного не могли по привлекательности сравниться с крепким сном после буйной дороги и неожиданной встречи.
Разбудил меня звук рынды. Три удара такой силы и звонкости, словно этот колокол висит у тебя над головой.
Я заставила себя подняться, завязать волосы в хвост и выбраться из палатки. Расчесать их еще надо бы, а то Том подумает, что мы совсем тут дичаем… Да, хотя, пусть думает! Потому как это недалеко от истины.
На ужин был плов. Вот хоть убейте, но я за восемь лет активной археологической практики не смогла освоить премудрость приготовления этого блюда на костре. Обязательно или сожгу, или не доварю. Так что за плов всегда отдувалась Алиса. К плову был салат из капустки, которым я с увлечением захрустела.
Спустя минут двадцать, когда по телу растеклась приятная сытость, я заставила себя оторвать пятую точку от лавки и помочь Лисе с посудой. Приведя кухню в божеский после набега голодного отряда вид, мы направились в чадыр, где мальчики уже разожгли костер. Несмотря на дневную жару, в темнеющем ночном воздухе висела влага, и я сгоняла до палатки, вернувшись уже с курткой и гитарой. Я - не я, если сегодня не буду петь до одури, пока не заткнут.
К уютно горящему огню постепенно подтянулся весь отряд. Мы с Лисой, как пока единственные девочки, вольготно расположились на женской половине чадыра и лениво наблюдали за тем, как шеф устраивает моральную головомойку Сереже за кривые фотографии раскопа. А я говорила, как камеру держать нужно, но я же женщина, чего меня слушать…
Потом был чай с травами и паленые зефирки, горящие, почему-то, ярко-голубым пламенем.
Слопав свою порцию, я потянулась к шестиструнной подруге и пробежала пальцами по струнам, проверяя звучание. Нормально, чуть-чуть совсем подстроить надо. Вытянув ноги в сторону выхода, я оперлась на Алискину спину и стала потихоньку подбирать мелодию. Хотелось что-нибудь уже спеть, но мысли не шли – прямо напротив меня сидел Том, поджав ноги, и наблюдал за моими действиями сквозь язычки огня и отбрасываемые им отсветы.
- Дашик, спой «Королевну»? – Лиса запрокинула голову, положив ее мне на плечо. Я ощутила приятную тяжесть и улыбнулась. Лиска-Алиска. Родная моя, хорошая моя девочка. Безнадежный ты мой романтик… Я пробежала пальцами по струнам и тихонько запела. Мне до Хелависы, конечно, как до Луны на велосипеде, но все же…
Выводя волшебные слова песни, я чувствовала, как она дышит, впитывая каждое слово. Это действительно волшебная песня – почему-то каждый раз, когда я ее пою, происходит что-то очень хорошее…
Я ощутила, как Лиса глубоко вдохнула, и в следующую секунду услышала ее голос, сливающийся с моим:
Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны к травам древним…
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье…
Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Больно ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету…
Ты платишь за песню луною, как иные монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету…
Я закончила мелодию и тоже запрокинула голову, укладывая ее на плечо Алисе. Так хорошо…
- Даша, мы требуем еще! – шеф протянул руку за чайником, но резко отдернул ее, заковыристо выругавшись. Правильно, а чего хвататься за чайник, стоящий на треноге над костром?!
- Ну, а чего требуете-то? – я подняла голову и прищурилась, оглядываясь на разливающего чай Палыча.
- А давай про того, чьи символы у нас на чадыре!
- Про Тамерлана, что ли? – я оторвалась от Алискной спины и подобрала ноги – от входа ощутимо тянуло холодом.
- Давай! – шеф широким жестом указал на кружки. – Налетайте!
Два раза просить не пришлось. Урвав каждый себе по кружке, мы принялись разорять чашку с мармеладками – теперь настало их время!
